Интересно, что с расстояния в двадцать метров я мог слышать каждое слово. Видимо, ночи в Бельведере настолько обострили мой слух, что теперь меня приняли бы, пожалуй, даже в консерваторию.

— Бог в помощь, — ответил незнакомец и тут же перешел на польский. — Конечно, мы можем поговорить и по-немецки, но так, наверное, все-таки проще, согласны?

— Иисус Мария, — сказал Арнольд и махнул своим рукой. — Сюда! Это земляк!

Мужики подтянулись к машине. Некоторые невнятно поздоровались. Один попытался было даже пожать незнакомцу руку, но тот руки не заметил. Видимо, хотел воздержаться от опрометчивых поступков, пока не поймет, с кем имеет дело.

Арнольд потер ладони и принялся расхваливать своих людей.

— Ну, шеф, что нужно? Мы можем все. Покрасить комнату, прополоть сорняки, а вот тот, с бородой, даже умеет класть плитку.

— А землю копать? — спросил приезжий.

Арнольд демонстративно пощупал бицепсы.

— Как думаете, откуда у меня эти мускулы? Такие, листая журналы, не заработаешь. Я махал лопатой, когда некоторые еще пешком под стол ходили, — и он скосил глаза в мою сторону.

Земляк это заметил. Он вообще был очень наблюдателен.

— Не сомневаюсь, — сказал он. — Но работа тяжелая, а некоторые из вас, чувствуется, порядком поизмотались. Вот тот, например, — и он указал на небритого мужика, прятавшегося за спинами товарищей, — едва на ногах стоит.

— Поэтому поразмяться на свежем воздухе нам только на пользу, шеф.

Земляк задумался, потом сказал:

— Надеюсь, своими мышцами вы владеете так же хорошо, как языком. Нужно вырыть большой бассейн. Семь на десять метров.

— Чем больше, тем лучше, шеф, правда. Никаких проблем.

— И все же мне было бы спокойнее, если бы людей было побольше.

Земляк указал на индийцев, которые тем временем из любопытства приблизились к ним на несколько шагов.

— Ваши?

— Мы что, на негров похожи? Но если хотите их взять, — ваше право. Правда, скорее всего, через пару часов они лопату не смогут в руках держать, но кто знает.

Земляк указал на меня и на светловолосого здоровяка:

— А эти откуда?

— Понятия не имею. Не наши.

Услышав это, мой светловолосый сосед тихо выругался. Я понял, что, во-первых, он понимает по-польски, а во-вторых, слух у него не хуже, чем у меня.

Земляк махнул нам:

— Эй, вы двое! Подойдите!

Я сдерживался изо всех сил, чтобы не побежать. Ведь я был как никогда близок к тому, чтобы получить свою первую работу на Западе. Блондин, кажется, испытывал примерно те же чувства. К земляку мы подошли одновременно.

Тот оглядел нас с головы до ног и обратился сперва ко мне:

— Сколько лет?

— Двадцать шесть.

— Хм. Нужно восемь часов поработать лопатой. Выдержите?

— Запросто.

Земляк кривовато улыбнулся. Мне стало ясно, что он только изображает суровость — из-за Арнольда и его дружков.

— А вы? — спросил он блондина.

— И я, — ответил блондин. Произношение выдавало в нем выходца из южной Польши.

— Прекрасно. Значит, договорились.

Земляк повернулся ко всем сразу:

— Я отвезу вас на свой участок. Там обсудим детали. Забирайтесь в машину. Только аккуратнее с замком. Он соскакивает, если слишком сильно хлопнуть дверью.

Наш соотечественник подошел к водительской двери и уселся за руль. Тот, что был «правой рукой» Арнольда, обошел микроавтобус и открыл дверь. Со счастливой улыбкой забрался внутрь, и остальные последовали за ним. Последними были индийцы и мы. В салоне оказалось достаточно сидений, но Арнольд и его дружки уже заняли места позади водителя. Так же, как в «Мечте путешественника». Я опять был последним, и мне пришлось закрывать дверь. Это оказалось непросто, ибо Правая Рука привел замок в такое состояние, что тот готов был рассыпаться даже от поворота ручки. Пришлось три раза подряд изо всех сил дернуть дверь, чтобы она хотя бы открываться перестала.

Правая Рука подал водителю знак, и шеф включил зажигание. Мы отъехали от «ярмарки поденщиков» и через несколько секунд выбрались на дорогу.

Тут вдруг Арнольд наклонился ко мне и сказал:

— Почему бы тебе не сказать спасибо, Профессор хороших манер?

— За что?

— За то, что мы тебя взяли. И ты должен быть мне благодарен.

— Очень сомневаюсь.

Арнольд приложил ладонь к уху, будто внезапно стал плохо слышать:

— Повтори-ка, что ты сказал?

— Побереги запал, — сказал вдруг кто-то возле меня. Это был блондин.

Арнольд поднял глаза.

— А тебя кто спрашивал? Ты ему брат, что ли? Я давно знаю этого малыша.

— Похоже, он от этого не в восторге.

Арнольд недоверчиво ухмыльнулся.

— Гляди-ка, у тебя появился защитник, мистер Хорошие Манеры. Сегодня ему придется копать за двоих. Ты-то наверняка больше часа не продержишься.

— Это уж мое дело, — примирительно сказал я.

— Это его дело, — кивнул блондин.

— Развели тут детский сад, — сказал Арнольд и уставился в окно, показывая, что разговор окончен. Блондин молчал тоже. Потому что на самом деле ссориться никому не хотелось. Мы были чертовски рады, что наконец покинули это проклятое место.

По дороге я разговорился с блондином. Его звали Болеком и родом он был из Ченстоховы. Я спросил его, давно ли он здесь, он уставился на мелькавшую за окном дорогу и стал вспоминать.

— Почти год, — сказал он наконец. — Обычно я на стройке вкалываю, отбойным молотком. А сюда пришел, чтобы по-быстрому подзаработать.

Потом он оценивающе окинул меня взглядом:

— Недавно здесь?

— Что, так сразу заметно?

Он указал на мои ноги.

— Только новичок станет расхаживать здесь в таких штиблетах. Если хочешь чего-то добиться, придется вложить деньги в обувь. В таких туфлях тебе светит разве что «ярмарка поденщиков».

Я поглядел на свои кроссовки, и мне вдруг стало их ужасно жалко.

Болек, заметив это по выражению моего лица, рассмеялся:

— Вовсе не обязательно их выбрасывать. Лично я сохранил на память туфли, в которых впервые ступил на Западную землю. Такова традиция. Тут все понятно.

Я скосил глаза на его туфли. Качество что надо. Западное. Коричневая кожа. Одет как профессиональный строитель. И не джинсы — вельветовые брюки.

Было чему у него поучиться.

— Ну что, понял? — спросил он. — Твоим кроссовкам место под кроватью.

— Подумаю, — ответил я. Больше мы не произнесли ни слова, пока не приехали.

Участок нашего земляка окружал лес. Он был великолепен. Сквозь стволы просвечивали полянки, плавно перетекавшие одна в другую. По соседству домов не было — все участки незастроенные, такие же, как у нашего босса. Мы свернули с дороги, между двумя каштанами въехали на участок и почти сразу остановились. Так как в машину я влез последним, на свободе оказался первым, и остальные последовали за мной.

Приятели Арнольда разом выгрузились из микроавтобуса и зашептали что-то о миллионах — столько, по их мнению, стоил участок.

Хозяин тем временем обошел машину, открыл багажник и вытащил двенадцать новехоньких лопат. Положив их на землю, попытался закрыть боковую дверь. Но дверь снова и снова открывалась, как бывает в некоторых английских комедиях. Впрочем, смеяться хозяин не собирался.

Он подозвал Арнольда и показал ему дверь:

— Разве я не предупреждал, чтобы твои аккуратнее обращались с замком? Вот и доигрались — сломали.

Арнольд пожал плечами.

— Он уже был сломан, шеф. Я сам слышал, как вы сказали об этом ребятам.

— Я сказал: «Обращайтесь с ним аккуратно!». «Аккуратно» — вот что я сказал. А вы его раздолбали, — босс, похоже, здорово расстроился.

— Господи, да ведь это всего лишь замок, не компьютер же! Купите новый.

Хозяин разинул рот, будто увидел призрак, и произнес вполголоса, обращаясь то ли к себе самому, то ли к Арнольду:

— На свете сто пятьдесят шесть прекрасных стран. Почему я родился именно в Польше? Разве я кого-то убил? За что, боже милосердный, ты наказал меня такими земляками?