Продолжая танцевать, он повернулся и оглянулся на стол. Бригид все еще оставалась там, и на мгновение их глаза встретились. Охотница тут же с омерзением отвела от него взгляд и повернулась к нему спиной. Место рядом с ней было свободным.

Его сердце упало. Он торопливо принес свои извинения разочарованной Винни и покинул танцующих. Ку должен был найти Бренну. Это он точно знал, зато не представлял себе, о чем будет говорить с ней. Ее не было ни в Большом зале, ни в главном внутреннем дворе. Парень помешал парочке, которая обнималась в тени центральной колонны, и они довольно неприветливо объяснили ему, что знахарка недавно выбежала из замка.

Он попытался перехватить ее, прежде чем она вернется в свою одинокую палатку, но было слишком поздно. Ку вспомнил, как стоял и глядел на вход, за которым горела единственная свеча. Если бы это была любая другая женщина, то он вошел бы в палатку, попросил прощения, назвал бы себя дураком, опьяневшим от вина и желания, а потом занялся бы с ней любовью.

Но Бренна не была любой другой женщиной.

Поэтому он, шатаясь, удалился в свой шатер, чтобы тихо и основательно напиться до беспамятства.

- Я был прав в одном. Я пьяный идиот.

Прежде чем впасть в благословенное забытье, Ку подумал, что завтра надо будет с ней поговорить и оправдаться. Но он понятия не имел, как это сделать.

Перед сном Бренна всегда разговаривала с Эпоной. Она не называла это молитвой, ничего не просила у Богини, а просто беседовала с ней как со старым другом. Это продолжалось так долго, что Бренна, честно говоря, уже и не думала о Богине по-другому.

Ее беседы с Эпоной начались после несчастного случая. Она знала, что с такими ранами ничего нельзя сделать. Десятилетняя Бренна абсолютно и искренне верила в то, что умирает. Боль была такой сильной и длилась так долго, что девочке и в голову не приходило попросить Эпону спасти ее. Она хотела не спасения, а всего лишь помощи. Вместо того чтобы возносить Эпоне молитвы с просьбой вылечить ее, Бренна проводила долгие часы, говоря с Богиней. Она верила в то, что скоро встретится с ней в царстве духов. Девушка немало удивила всех, себя в том числе, тем, что выжила, и продолжала беседы с Эпоной. Это стало ее пожизненной привычкой, которая успокаивала разум и тело.

Этой ночью ей требовалось успокоение.

Рука Бренны еще дрожала от не полностью подавленного гнева, когда она подожгла маленький пучок сухой травы и вдохнула знакомый дымный аромат лаванды. Она уселась перед маленьким самодельным жертвенником, перебирая стоящие на нем предметы, пытаясь хоть как-то расслабиться и подготовиться к разговору с Эпоной. Но в этот вечер знахарка не находила утешения в любовно выбранных предметах: кусочке бирюзы цвета морской пены, маленьком изображении лошадиной головы, которую она тщательно вырезала из мягкого дерева, великолепной жемчужине в виде капли и переливавшейся таким же необычным сине-зеленым цветом, как ее камень.

Такого же цвета были его глаза.

Бренна сердито зажмурилась.

«Прекрати об этом думать!» - приказала она себе, но мысли, обычно послушные и логичные, на сей раз отказались ей повиноваться.

Девушка снова почувствовала прилив гнева и даже обрадовалась, что ничего больше в ней нет. Гневаться оказалось намного легче, чем мучиться от отчаяния и одиночества.

Как можно было оставаться такой наивной? Она думала, что нашла внутри себя успокоение, давно смирилась со своей жизнью. Бренна стала знахаркой. Ей никогда не дано было узнать радости супружества и материнства, но в ее жизни, которая должна была закончиться десять лет назад, имелась цель. Она посвятила себя борьбе с двумя старыми знакомыми - болью и страданием.

Что же случилось с ней недавно? Почему в ее душе, прежде такой спокойной, стала бушевать буря?

Бренна рассеянно коснулась правой щеки и ощутила под пальцами неровную поверхность шрамов.

Когда она в последний раз думала о любви? Много лет назад, сразу после того, как у нее в первый раз пошли месячные. Превращаясь в женщину, Бренна думала о том, какой была бы ее жизнь, если бы она в тот раз отошла от очага еще хотя бы на шаг, если бы ее мать знала, что в ведре вместо воды - масло. Что случилось бы, если бы мать дождалась того момента, когда стало ясно, что она выживет, или если бы отец смог жить дальше?…

С тех пор прошло больше десяти лет, но сегодня вечером воспоминания с новой силой нахлынули на нее. Она слишком давно не позволяла себе думать о том, что было бы, если… Бренна всегда мыслила логично, а в тоске по невозможному никакой логики не было. Отсутствовала она и в желании, чтобы сделанное оказалось несделанным.

Но почему сейчас? Почему желания, сгоревшие в другой жизни, возродились при виде бирюзовых глаз и ребяческой улыбки?

Бренна потянулась, чтобы дотронуться до камня, но ее руки до сих пор подрагивали. Она сжала их, положила на колени и отвела взгляд от жертвенника. Этой ночью знахарка не увидела отражение Богини. Вместо этого там появлялись тени Кухулина.

Она вдохнула лавандовый дым и заставила свои мысли сосредоточиться на Эпоне. К счастью, ее думы очистились, напряженные плечи расслабились. Девушка сделала еще один глубокий вдох. Как всегда, она не молилась, а просто говорила с Богиней, хотя сейчас это давалось ей с большим трудом.

- Сегодня я почувствовала огромную радость, когда давала клятву стать частью клана, который всегда был близок к тебе. Ощущение принадлежности… - Она помолчала и стиснула руки так сильно, что побелели суставы. - Это то, чего я не знала много лет, радость, забытая давным-давно. Спасибо тебе за то, что дала мне этот новый дом.

Она говорила вслух. Эти слова внезапно помогли девушке разгадать загадку, так беспокоящую ее. Глаза Бренны расширились от внезапного понимания. Она почувствовала, что гнев в ее сердце начал таять.

- Наверное, соблазн принадлежности вызвал мои неправедные мысли, - мрачно улыбнулась знахарка. - Как ребенок, я позволила милым фантазиям, которые сосредоточились вокруг красивого лица, поколебать мой здравый смысл.

Бренна вздохнула. Она больше не могла избегать этой темы, особенно в разговоре с Богиней, которая так хорошо ее знала. Девушка медленно протянула руку и кончиком пальца погладила бирюзовое перо.

- Но дело не только в лице, Эпона, но и в доброте, которую я видела в его глазах. Это заставило меня забыть о том, что он может чувствовать ко мне лишь жалость и ничего больше. - Она легонько качнула головой и заговорила куда более твердым голосом: - Они думают, что жалость заботлива. Ложь!… Жалость - конфета с начинкой из грязи. Шоколад покрывает то, что надо спрятать. Но жизнь в конечном счете смывает верхние слои, выставляя наружу скрытую правду.

Она помолчала, готовясь высказать свои самые тайные мысли.

- Все стало ясно сегодня вечером. Он думал, что пожалеет изуродованную знахарку, потанцевав с ней. Как обычно, красивые мужчины не думают ни о чем, кроме собственных желаний. Мне лучше знать. Я никогда не должна была верить…

Ее голос прервался. Как она могла подумать, что он стал заботиться о ней? Но девушка уже знала ответ на свой молчаливый вопрос. Он был в его удивительных глазах цвета бирюзы и перьев экзотических птиц. Ку смотрел на нее с…

- Нет! - вырвалось у нее. - Я покончила с тщетными желаниями, которые только бередят старые раны.

Бренна обрадовалась, почувствовав злость, которую почти поборола печаль. Она твердо решила со всем покончить, встала на колени, склонилась над горящей лавандой. Ни на секунду не задумавшись, девушка опустила руки в сладкий дым и омыла тело ароматом травы. Знахарка трижды повторила ритуальное действо, потом взяла деревянную лошадиную голову, сжала ее в ладони и приложила кулак к груди.

- Великая Богиня Эпона, в первый раз за много лет я хочу обратиться к тебе с собственной молитвой. Прошу, помоги мне снова обрести спокойствие, чтобы мир снизошел на мое сердце и душу. Я запечатываю эту молитву, призывая четыре элемента. Воздух, в котором содержится дыхание жизни. Огонь, который горит с чистотой преданности. Воду, которая умывает и восстанавливает силы. Землю, которая утешает и питает.