– Ты уверена, что он за тобой следил? – не поверил Умберто. – Может, он…

– Умберто, – перебила я, – он был одет в тренировочный костюм.

Мы оба знали, что для Умберто лишь последний негодяй пойдет по центральной улице в спортивном костюме.

– Может быть, он хотел залезть к тебе в карман? – неуверенно предположил Умберто. – Увидел, как ты выходишь из банка, и решил, что ты сняла деньги.

– Может. Вот чего я точно не пойму, с какой радости кому-то красть шкатулку. В ней нет ничего о «Глазах Джульетты»…

– «Глазах Джульетты»?!

– Так сказал Пеппо. – Я со вздохом плюхнулась на неразобранную постель. – Вроде бы это и есть сокровище. Но если тебе интересно мое мнение, я думаю, все это просто большая афера. Наверное, мама с теткой Роуз сидят сейчас в раю и хохочут надо мной. Ладно… Как у тебя дела?

Мы поговорили еще добрых пять минут, прежде чем я выяснила, что Умберто живет не в доме тетки Роуз, а в нью-йоркской гостинице и ищет работу. Я не могла представить его в качестве официанта на Манхэттене, натирающего пармезан на макароны посетителям. Видимо, он разделял мои чувства, но голос у него был усталый и подавленный. Мне очень хотелось утешить Умберто, сказав, что я вышла на след большого сокровища, но, несмотря на обретение маминой шкатулки, я не представляла, с чего начать.

Сиена, год 1340-й от Рождества Христова

Смертельного удара так и не последовало.

Вместо этого брат Лоренцо, все еще стоявший на коленях и шептавший молитву в шаге от негодяя, услышал короткий отвратительный хрип. Дрожь сотрясла всю повозку, послышался глухой звук упавшего на дорогу тела, и наступила тишина. Робко приоткрыв один глаз, брат Лоренцо убедился, что несостоявшийся убийца уже не нависает над ним с обнаженным мечом. Тогда чернец нервно вытянул шею – посмотреть, куда это бандит так внезапно исчез.

Он лежал на краю придорожной канавы, изломанный и окровавленный, – человек, который еще несколько секунд назад был самоуверенным предводителем шайки грабителей. Каким простым и хрупким он выглядит теперь, подумал брат Лоренцо, с кинжалом, торчащим из груди, и струйками крови, стекавшими из дьявольского рта в ухо, немало слышавшее напрасной слезной мольбы.

– Матерь Божья! – Чернец благодарно воздел к небесам сложенные руки. – Спасибо тебе, о Пресвятая Дева, спасшая жизнь твоего недостойного служителя!

– Пожалуйста, пожалуйста, брат, только я не дева.

Услышав какой-то загробный голос и спохватившись, что говоривший находится совсем близко и весьма грозно выглядит в шлеме с плюмажем, кирасе и с копьем в руке, брат Лоренцо вскочил на ноги.

– Святой Михаил! – воскликнул он с восторгом и ужасом. – Ты спас мне жизнь! Этот человек – негодяй, он едва не убил меня!

Святой поднял забрало, открыв юное лицо.

– Да, я так и понял, – сказал он вполне человеческим голосом. – Но вынужден снова тебя разочаровать – я и не святой.

– Кто бы ты ни был, благородный рыцарь, – вскричал брат Лоренцо, – твое появление поистине чудо, и я уверен, что Пресвятая Дева щедро вознаградит тебя за этот поступок в раю!

– Спасибо, брат, – отозвался молодой рыцарь. В его зеленых глазах заплясали лукавые искры. – Будешь говорить с ней в следующий раз, передай, что меня вполне устроит награда на земле. Другая лошадь, например. С этой я уж точно опозорюсь на Палио.

Брат Лоренцо моргнул раз-другой. Он постепенно начинал осознавать, что его спаситель сказал правду: он отнюдь не святой. А судя по вольным речам о Деве Марии, он, как ни прискорбно, еще и не слишком благочестив.

В тишине отчетливо послышался тихий скрип крышки гроба – его обладательница пыталась украдкой рассмотреть своего храброго спасителя. Брат Лоренцо поспешно уселся сверху, чтобы ей помешать. Чутье подсказывало ему, что эти двое молодых людей не должны знать друг друга.

– В каких краях ты воевал, доблестный рыцарь? – начал он, решив держаться учтиво. – Едешь ли ты в Святую землю или возвращаешься домой?

Собеседник в кирасе не поверил своим ушам:

– Откуда ты взялся, чудак? Уж монах-то должен знать, что времена Крестовых походов миновали! – Он показал на Сиену: – Эти холмы, эти башни и есть моя святая земля!

– Тогда я искренне рад, – поспешно заверил брат Лоренцо, – что прибыл сюда не с дурными намерениями!

Рыцарь, однако, не был в этом убежден.

– Позволь спросить, – начал он, прищурившись, – что привело тебя в Сиену, монах? И что ты везешь в этом гробу?

– Ничего.

– Ничего? – Рыцарь оглянулся на мертвое тело у канавы. – Станут Салимбени проливать кровь из-за пустяка! Уж наверняка у тебя там что-то ценное?

– Вовсе нет! – настаивал брат Лоренцо. Он еще не оправился от потрясения и не мог вложить достаточно убедительности в свои слова, чтобы развеять подозрения незнакомца, столь хорошо владеющего искусством убивать. – В этом гробу лежит один из моих бедных братьев, ужасно изуродованный после падения с нашей колокольни три дня назад. Я должен сегодня доставить его мессиру… семье в Сиену.

К огромному облегчению монаха, подозрительное выражение на лице рыцаря сменилось сочувствием, и он больше не расспрашивал о гробе. Отвернувшись, он нетерпеливо посмотрел на дорогу. Проследив за его взглядом, брат Лоренцо не увидел ничего, кроме закатного солнца, и тут же вспомнил, что лишь благодаря этому юноше, дерзкому посланцу Небес, он может продолжать свой путь, и, слава Создателю, без всяких опасностей.

– Кузены! – крикнул его спаситель. – Наш пробный заезд встретился с препятствием в лице этого несчастного монаха!

Только тут брат Лоренцо увидел пятерых всадников, возникших прямо на фоне солнечного диска. Когда они подъехали, он разглядел, что это совсем молодые люди, занятые какими-то состязаниями. Они не были вооружены; один из них, сущий мальчишка, держал большие песочные часы. При виде мертвого тела у края канавы он выронил свою ношу, и на стекле появилась большая трещина.

– Дурная примета перед скачками, – заметил рыцарь. – Может, наш святой отец отгонит нечистого парой молитв? Так что, брат, найдется у тебя благословение для моей лошади?

Брат Лоренцо гневно посмотрел на своего спасителя, подозревая какую-то каверзу. Но тот сидел в седле с совершенно искренним видом, словно в кресле у себя дома. Увидев, что монах нахмурился, молодой человек улыбнулся и сказал:

– Ладно, этой заезженной кляче все равно никакое благословение не поможет. Но скажи мне, прежде чем мы расстанемся, друга я спас или врага?

– Благородный господин! – Устыдившись своих сомнений в человеке, которого Господь послал избавить его от смерти, брат Лоренцо вскочил на ноги и прижал ладони к сердцу: – Я обязан тебе жизнью! Отныне и навсегда я твой преданный слуга!

– Хорошо сказано, но чей ты сторонник?

– Сторонник? – Брат Лоренцо в замешательстве переводил взгляд с одного на другого, как бы ища подсказки.

– Да, – сказал мальчишка, уронивший часы. – Чью сторону ты держишь на Палио?

Шесть пар глаз сузились, когда брат Лоренцо замялся с ответом. Взгляд чернеца упал на золотой клюв на украшенном плюмажем шлеме рыцаря, на черные крылья на штандарте, привязанном к его копью, и на огромного орла, распростершего крылья на нагруднике его кирасы.

– А, ну конечно, я держу сторону… орла! Да! Великого орла, властелина неба!

К его облегчению, ответ был встречен приветственными возгласами.

– Значит, ты и вправду друг, – заключил рыцарь. – Я рад, что убил его, а не тебя. Поехали, мы проводим тебя в город. Через ворота Камоллии после захода солнца не пропускают повозки, поэтому поспешим.

– Ваша доброта, – сказал брат Лоренцо, – оставляет меня в неоплатном долгу. Дозвольте мне узнать ваше имя, чтобы вечно повторять его в смиренной молитве!