- Это, Леночка, не твоё собачье дело. Надеюсь, мы с тобой друг друга поняли.
Он выпил ещё одну рюмку, достал из ящика стола пепельницу и закурил. Я не могла понять, почему он не закусывает, но спрашивать не стала. Предположила, что ответ будет точно такой же. Лучше говорить с ним о прошлом. Старики любят обсуждать минувшие дни, вряд ли этот - исключение.
- Так вы мне не расскажете, что же произошло тогда, двадцать пять лет назад? Только не говорите мне, что и это не моё дело. Моё! Я хочу знать, как получилось, что внебрачный сын губернатора стал жить с внебрачной дочерью крупного криминального бизнесмена, напрямую связанного с вашим кланом? Я не верю в такие случайности!
- Во-первых, нет никакого моего или нашего клана. Есть только я и Мэрский, двое на клан не тянут. Во-вторых, как связан с нами Карета? Он, скорее, наш враг.
- Вражда - тоже связь. Порой бывает покрепче дружбы.
Губернатор задумался, наверно, никак не мог решить, рассказывать мне или нет. Тем временем в кабинет зашла Эвелина, принесла поднос с кофе, который поставила перед хозяином кабинета. Тот жестом показал, что больше ничего от неё не требуется, и секретарша ушла. Я удивилась тому, что её блузка была испачкана сигаретным пеплом. Не очень сильно, но, тем не менее, это совсем не вязалось с подчёркнутой аккуратностью костюма.
- Я не вижу, как твои вопросы о прошлом связаны с делом Мэрского, - наконец, заявил губернатор. - Похоже, ты просто пытаешься утолить своё любопытство.
Что отвечать на подобные обвинения, я знала.
- Понимаете, я ведь не сыщик, а ведьма. Для эффективного использования магии я должна представлять полную картину. Вы можете в магию не верить, но она работает и даёт результаты. Неужели вам трудно рассказать?
Я отхлебнула кофе и после первого же глотка отставила чашку в сторону. Напиток, приготовленный Эвелиной, имел на редкость отвратительный вкус.
- Ладно, слушай. Твоё здоровье! - губернатор опрокинул очередную рюмку. - Так вот, страна тогда была совсем другая, а я тогда был инструктором обкома КПСС, молодым и перспективным. Ты хоть знаешь, что такое КПСС?
- Да, мама рассказывала. И хорошее, и плохое. В общем, разное.
- Вот я и работал на ту страну и ту разную, как ты говоришь, партию. Не здесь, а в соседнем городе. Всё было у меня хорошо, интересная работа, удачная карьера, уверенность в завтрашнем дне и всё такое прочее. И семья на загляденье - жена, умница и красавица, и дочь, чудесная девчушка, копия матери. Эх! - он махнул ещё рюмку. - Не сравнить с тем, что у меня сейчас! Ну, да ладно, это так, присказка. Просто приятно вспомнить хорошие времена. Они кончились как-то вдруг, внезапно. У моей любимой нашли рак. По женской части. Сделали несколько операций, и все - без толку. Облучали, химию какую-то применяли - то же самое. Уж поверь, жену инструктора обкома лечили, как следует, без дураков, всё делали, что положено, не экономили. Они уже руки опустили, а она уговорила ещё одну операцию сделать. Мне сказали: шансов, что она переживёт операцию, один на миллион, а на излечение они вообще не просматриваются. Вот так дела обстояли.
- Но ведь ваша жена поправилась.
- Да. Я, убеждённый атеист, молился не меньше какого-нибудь религиозного фанатика. И чудо свершилось. Моя ненаглядная не только не умерла, но и пошла на поправку. Лекари были в шоке, о себе вообще умолчу.
- Молитва - разновидность заклинания.
- Заткнись, дура! Моя ненаглядная хотела жить, и потому выжила. Да и хирург сделал ювелирную работу, потом говорил, что ему за всё время раза три такое удавалось, не больше. И стали мы с ней дальше жить-поживать, и добра наживать. Короче, как в сказке. Страшной сказке.
- Почему страшной?
- Ты не поняла, дурочка? У неё была опухоль в женских органах. Ей сделали шесть операций, считая и последнюю. Облучали, уж не знаю, сколько раз! Угадай, что после всего этого осталось от её женских органов? И это нам с ней было слегка за тридцать! Теперь ясно?
- Вы пытаетесь сказать, что она потеряла интерес к сексу?
- Потеряла, говоришь? Да ей там всё порезали к чертям собачьим, дошло? Вместе с опухолью из неё вырезали женщину! Ту страстную женщину, на которой я когда-то женился. Вот что я потерял, а виновные за это так и не ответили. Ни за это, ни за остальное!
Губернатор налил и выпил две рюмки подряд, и я удивилась, как при таком количестве коньяка, да ещё и без закуски, до сих пор в сознании, более того, говорит связно и внятно. Наверно, сказывается длительная практика, хотя я слышала, что алкоголики со стажем валятся с ног чуть ли не от капли спиртного.
- А вы не пробовали нетрадиционный секс? - поинтересовалась я. - Раз уж ваша любимая лишилась возможности заниматься традиционным.
- Да что ты о себе возомнила? Какое право ты имеешь спрашивать меня о таком? Я тебе кто, дружок любезный? То, о чём ты говоришь - не предусмотренная природой мерзость, которая для меня неприемлема! Это для вас, нынешних, нет никаких запретов, а я - человек старой, ещё советской закалки! Таких сейчас уже не делают!
А измена для человека старой закалки, стало быть, приемлема. Но это действительно не моё дело.
- Извините меня, пожалуйста! Я не хотела вас обидеть! Продолжайте, - попросила я, потому что он замолчал. - Что было дальше?
- Дальше? Случайно встретил старую знакомую, с института её не видел, ну, и…
- Понятно.
- Что тебе понятно? - взорвался губернатор. - Три года я терпел! Три года!
Мне хотелось изречь какую-нибудь колкость, вроде того, что это неслыханный подвиг, но тогда он наверняка прекратил бы разговор. А я ещё не выяснила и десятой части того, что мне нужно. Пришлось резко сменить тему.
- У вашей жены - рак, дочь, насколько я знаю, тоже умерла от рака, и любовница - точно так же. Я бы сказала, странное совпадение.
- Совпадение? Никакое это не совпадение! Это самое настоящее массовое убийство! По большому счёту, преступление против человечества! Но к ответу никого не привлекли. И не привлекут, я думаю.
Он сидел, опустив голову, роняя слёзы на стол. Он даже не выпил уже налитую рюмку. А я снова ничего не могла понять. О каком убийстве может идти речь, если женщины умирали от рака?
- Не понимаешь? - овладев собой, осведомился губернатор с горькой улыбкой. - Я тебе сейчас всё объясню. В моём родном городишке, чёрт бы его побрал со всеми потрохами, сразу после войны построили химкомбинат. Точнее, построили только здания, а оборудование привезли из Германии. По так называемой репарации. Знаешь, что это такое?
- Конечно. Я же и бухгалтер тоже, не только ведьма. Возмещение ущерба.
- Вот именно. Возместили, сволочи, так уж возместили! Наши привезли не всё оборудование, а только то, что изготавливать здесь дороже, чем везти оттуда. Очистные установки оставили немцам, для нашего комбината сделали сами. Всем они были хороши, кроме одного - не очищали. Выбросы на мужчин не действовали, да и на женщин далеко не всех, но уровень поражения раком матки превышал средний по Союзу раз в двадцать, если не больше. Модернизировать очистные никто не брался, потому что неизвестно, от чего именно нужно очищать. А остановить комбинат нельзя - он выпускал стратегические материалы.
- Какие? - мне и вправду стало интересно.
- Секретные, вот какие! Поняла? А потом, к концу перестройки, на стратегические интересы страны всем уже было наплевать. Целью стала прибыль, мать её! Но и это ничего не изменило. Очистными заниматься невыгодно, это расходы, а разве капиталист хочет расходовать? Но хозяев мы бы как-нибудь смогли переломить через колено. Есть способы! А вот что делать с самими горожанами?
- В каком смысле? Зачем с ними надо что-то делать?
- Затем, что они чуть ли не поголовно против закрытия комбината! Это градообразующее предприятие. Там чуть ли не в каждой семье кто-нибудь работает если не на самом комбинате, так на предприятиях-смежниках. Закрой его - и город мёртв! Нет работы, нет поступлений в городской бюджет, нет торговли, да ничего нет! Хлебозавод, швейная фабрика, которая сама на ладан дышит уж который год, и парочка вузов город не вытянут. И люди, понимая это, предпочитают умирать в мучениях, чем жить нищими. Хотя, зарплаты там и так нищенские, но без них ещё хуже. Вот я и сбежал позорно, пытаясь хотя бы доченьку мою спасти. Но не смог, проклятый химкомбинат и здесь до неё дотянулся!
