О том, что это предприятие имело практические цели, говорит и третья версия. Авторы ее утверждали, что Камчатские экспедиции должны были способствовать установлению торговых отношений России с Мексикой[75]. При этом они ссылались на пункт петровской инструкции, где было сказано: идти вдоль Американского побережья вплоть до европейских владений.
Опровергнуть эту версию очень просто. Во-первых, торговля с американскими колониями была в то время монополией метрополии, даже обычный заход в колониальный порт иностранного корабля (торгового или военного) требовал специального разрешения из Европы. С учетом этого фактора предположение о том, что испанская корона поступилась бы своими коммерческими интересами, дабы угодить короне российской, выглядит беспочвенной фантазией. Во-вторых, торговля России с Мексикой была бы бесперспективной по чисто экономическим соображениям, ведь товары приходилось бы перевозить через всю Сибирь и Тихий океан. Считаю излишним объяснять вам, как бы это повлияло на их стоимость.
А теперь перейдем к четвертой версии. Ряд исследователей полагали, что Камчатские экспедиции должны были заняться восточным побережьем Сибири с целью закрепления его за Россией[76]. Одним из первых критиков данной точки зрения был М. В. Ломоносов. Он, в частности, отмечал, что суровый климат и трудности снабжения сделали бы авантюрой любые попытки европейских держав захватить северо-восточную часть Азии[77]. С этим доводом великого помора трудно не согласиться.
И наконец, пятая версия. Задачей Камчатских экспедиций являлись не столько поиски пролива между континентами, сколько обследование ничейных территорий на северо-востоке Азии и северо-западе Америки. Делалось это опять-таки для достижения практической выгоды. Суть же ее заключалась в том, что пушные богатства Сибири к тому времени изрядно поистощились и возникла идея организовать промысел «мягкой рухляди» в Америке[78].
Но это еще не все. Есть основания полагать, что не одна пушнина манила организаторов Камчатских экспедиций. В Петербурге знали, что металл, из которого делались испанские, португальские и прочие европейские монеты, доставлялся преимущественно из Америки. А это могло породить заманчивую идею — поискать на ничейных берегах Тихого океана «российское Эльдорадо, российское Потоси»[79].
Даю справку: Эльдорадо — таинственная (точнее говоря, фантастическая) страна в Центральной Америке, якобы сказочно богатая золотом. Потоси — район Боливии, где действительно в крупных масштабах добывалось серебро. В пользу данного предположения говорит и тот факт, что огромные расходы, а также колоссальные трудности, создаваемые климатом и отдаленностью района исследований, не остановили тех, кто вершил в то время судьбами России. Скажем, только на Вторую Камчатскую экспедицию было затрачено 360 тыс. р. Для сравнения напомню вам, что в 1725 г. стоимость всего русского экспорта в Европу составляла около 3 млн р.[80]
Таким образом, есть основания полагать, что Камчатские экспедиции были организованы не для нужд чистой науки, а засекречены они были с целью избежать противодействия европейских колониальных держав. Для них русский флаг в бассейне Тихого океана даже на ничейных землях был крайне нежелателен. Именно поэтому для экспедиции были разработаны открытые и закрытые документы. Первые — к сведению господ дипломатов, аккредитованных при русском дворе, вторые — для руководства начальствующим лицам экспедиции.
Здесь мне придется сделать пояснение. Дело в том, что царь Петр I не ограничивал постановку задач подобным предприятиям одной письменной инструкцией. Так, например, в 1719 г. геодезисты Иван Евреинов и Федор Лужин получили царскую инструкцию, которая предписывала им ехать в Сибирь до Тобольска, а далее они должны были следовать туда, «куда нм указано». (Обращаю ваше внимание на эту формулировку.) Об общих целях экспедиции было сказано: выяснить, сошлась ли Азия с Америкой. Таким образом, получается, что Евреинов и Лужин были предшественниками Беринга. Однако не будем торопиться с выводами. Остановимся лучше на некоторых деталях этого предприятия.
В 1721 г. Евреинов вернулся из Сибири и лично доложил Петру I о проделанной работе. О том, остался ли доволен царь итогами содеянного, никакой официальной информации не последовало. Когда же историки стряхнули пыль с некогда секретных документов, то обнаружили удивительный факт: экспедиция Евреинова — Лужина не только не решила доставленную перед ней задачу, но и не была в том районе, где ее надо было решить. Упомянутые геодезисты на самом деле занимались обследованием Курильских островов, чтобы составить карты этого района[81]. Отсюда вытекает, что Лужин и Евреинов руководствовались не письменной инструкцией, а устным инструктажем.
Аналогичный подход к обеспечению секретности наблюдался при организации Индоокеанской экспедиции. Вспомните, в ее инструкции о конечном пункте плавания говорилось: «В назначенное вам место»[82]. Как видим, в документах Петра I, посвященных секретным экспедициям, имеется одна общая особенность. Кто из вас попробует объяснить ее?
— По-моему, все предельно ясно, — сказал Женя. — Петр I, стремясь обеспечить секретность экспедиций, давал их руководителям письменные инструкции общего характера, а конкретные цели и задачи руководители предприятий получали в устной форме (с глазу на глаз). Тем самым вероятность утечки информации была сведена к минимуму.
— Добавьте к этому, Женя, что петровский метод обеспечения секретности сбивал с толку не только современников, но и потомков, изучавших историю русских географических открытий.
А теперь вернемся к Первой Камчатской экспедиции. В конце 1725 г. ее участники уже отправились в Сибирь, а Витус Беринг дожидался в Петербурге царского инструктажа. Однако так и не дождался. Петр I умер, и начальнику экспедиции пришлось руководствоваться документом, который его автор наверняка не считал исчерпывающим. Изрядно поломав голову над царской инструкцией, Беринг решил все же искать пролив в том районе, где Азия максимально простирается к востоку.
Принимая во внимание его опыт в мореплавании, можно догадаться, чем было вызвано это решение. Ведь обследовать район вблизи мыса Дежнева можно было за одну навигацию (с учетом возвращения на Камчатку), а достичь европейских владений на Американском побережье можно было только в ходе многолетнего плавания.
Напомню вам, что по картам, имевшимся у Беринга, от Камчатки до Мексики было около 6 тыс. верст[83]. Прибавьте к этому сравнительно невысокие мореходные качества гукера, отсутствие достоверных карт, тихоокеанские тайфуны, и вам станет ясно, что вояж по царскому маршруту давал бы мало шансов на возвращение.
После окончания плавания в район пролива Беринг поспешил в Петербург. Не берусь судить, как он сам оценивал результаты экспедиции, но сенат и Адмиралтейств-коллегия оценили их невысоко. Было решено организовать вторую экспедицию, с тем чтобы выполнить предначертания Петра I. И опять-таки истинные цели предприятия были замаскированы. Например, в именном указе императрицы Анны Иоанновны Берингу предписывалось принимать меры по хозяйственному освоению Восточной Сибири (по организации там судостроения). Святейший синод и сибирские власти должны были оказывать ему помощь[84]. Что же касается секретных инструкций сената, то в них речь шла об обследовании неосвоенных земель в северной части Тихого океана и о приведении в подданство их населения (без вторжения во владения европейских и азиатских государств)[85].
