– А если смотреть глубже, то все материки южного полушария в прошлом один суперконтинент – Гондвана.

– Ладно, умники. А сколько, Лиза, тебе времени нужно, чтобы обработать все источники и сравнить данные? – спросил Никанор.

– Сложно сказать. Мы же сейчас, как старатели на прииске – самородки из донного мусора вымываем. Через несколько дней видно будет, – ответила Лиза.

– Привет, Виннету, – раздалось в трубке Веласкеса. Никарагуанец ожил.

– Неужели это вы, о, прекрасная незнакомка? И уже готовы отведать бизоньего жаркого?

– Пожалуй, да. Если вы хорошо его приготовили.

– Куда подать экипаж?

– Думаю, часов в семь вечера, если сможете, заезжайте в городской дельфинарий.

– Ух! Так вы нимфа-дрессировщица?

– Нет, русалка-ведущая.

– Мы непременно заедем. – Мигель сунул трубку в карман и обратился к другу: – Ник, куда девушку ужинать поведём? Подскажи место поприличней и поромантичней.

– Видишь, позвонила! А ты боялся. В принципе, можно сходить в «Бельмондо». Есть тут у нас стильное заведеньице – пока кофе попьёшь, всю фильмографию Жан-Поля по стоп-кадрам на стенах изучишь. Ну и, как обещают, все его любимые блюда в меню присутствуют, если менеджеры заведения вместе с поварами, как водится, их сами не придумали. Но как по мне, то хоть котлеты из улиток предлагайте, лишь бы вкусно приготовили и не отравили.

– «Бельмондо» – это хорошо. А что-нибудь в стиле фольклорной Америки, ковбойско-шерифского интерьера: шляпы, кольты… Музыка кантри… Такое есть?

– Гм! А столик в сталактитовой пещере тебе не нужен? Может, проще поехать в кинокафе и заказать фильм «Лимонадный Джо»? Там тебе и шляпы, и кольты, и перестрелки – полный джентльменский набор. Хотя, конечно, в нашем замечательном и совсем немаленьком городе есть всё. Как в Греции. Поехали-ка мы на «Клондайк».

– Куда-куда? И почему «на», а не «в»? Это что за местечко у вас?

– Ресторан-паром. Он набирает посетителей и выплывает часа на два на середину реки, потом возвращается к причалу. Посетители выходят, сменяются другими, а кто захочет – остаётся гулять дальше. И сделано там всё внутри как раз в стиле ковбойских баров. Как ты и хотел. Иногда там даже драки бывают. Всё по-честному, как в Техасе.

– Надеюсь, драки бывают редко. Это нам сейчас некстати.

– Надеюсь, – усмехнулся Никанор.

Мигель заворожённо смотрел на приближающееся существо с умным, почти человеческим взглядом. Через секунду обтекаемый нос ткнулся в стекло огромного иллюминатора… Веласкес вздрогнул и осмотрелся. Он стоял в фойе дельфинария перед большим обзорным окном, которое выходило в бассейн с морскими красавцами.

Вдруг за его спиной раздался мужской голос:

– А ведь ещё неизвестно, кто кого изучает. – Рядом с ним стоял незнакомец в очках и наблюдал за скользящими в воде существами.

– В смысле? – не понял Мигель.

– Ну все говорят, что человек изучает дельфинов, да? А вы обратите внимание, как он сейчас на вас смотрит. И возникает вопрос: а мы ли их изучаем? Может, это они изучают нас? – сказав это, незнакомый мужчина растворился в толпе. А морское существо ещё минуту с интересом следило за Веласкесом медленно двигая плавниками.

На плечо Мигеля легла рука. Повернувшись, он увидел Никанора. Друзья двинулись внутрь помещения, чтобы утащить местную русалку ужинать.

Вечер весёлого общения в «Клондайке» закончился неожиданно: компания решила искупаться в Зеркальной струе. Изящное архитектурное сооружение, достопримечательность города с небольшим пристроенным водоёмом, приняла в свои тёплые объятия ночных романтиков. Девушка, которую звали Даниэлла, оказалась открытой приятной собеседницей и любительницей экспромтов. Она первой воплотила идею ночного купания в самом центре города. Смело прыгнув в воду, нимфа поманила за собой попутчиков. Молодые тела дружно рассекли тёмную гладь искусственного озера. Разлетелись брызги, и над водой зазвучал смех. Фонари, улыбаясь, подглядывали за купальщиками.

После купания все мокрые, но счастливые впрыгнули в машину Никанора и повезли новую знакомую в родные пенаты.

На десерт Ник с Мигелем получили от Даниэллы интересную историю, которая приоткрывала секреты её биографии. Мать девушки, как оказалось, была итальянкой, и Даниэлла тоже родилась в маленьком приморском городке Италии. У её мамы был обжигающий роман с нашим отечественным папой. По-видимому, папа Даниэллы был не менее темпераментен, чем молодые люди с Апеннинского полуострова, иначе итальянская мама Даниэллы просто не обратила бы на него внимания. Её звали Кьяра, его – Владислав. Это была интересная пара… Выглядело бы логичнее, если бы папа, а не мама, был итальянского происхождения, но тем необычней была эта романтическая история.

Детство Даниэллы было солнечным в прямом смысле этого слова. Помимо солнца и моря девочка была обласкана дружелюбными соседями и вместе с солнечными лучами зачерпнула полноценную порцию настоящего итальянского темперамента, чуть сглаженного генами своего украинского папы. В средней школе Даниэлла с выдумкой, немного хулиганя, проводила время в заводной компании ребят. Они купались, устраивали вечеринки, гоняли без водительских прав на жёлтом ретро-кабриолете по узким улочкам и набережной крохотного курортного городка, разыгрывали друг друга и горожан и развлекались в своё удовольствие. Всё происходило в благодушной атмосфере полного попустительства жителей местечка и даже его стражей порядка, ибо все здесь по-сельски друг друга знали и любили.

Отъезд из родных мест на Украину – родину отца, связанный с его переводом в украинский филиал итальянской фирмы, вызвал у Даниэллы психический срыв. После переезда её долго водили по врачам, отпаивали успокоительными. Какое-то время она восстанавливалась и адаптировалась, привыкала к новой стране и мегаполису, но ещё долго грустила и ни с кем не общалась. Только через год-полтора, после поступления в художественный институт, ей стало легче.

Главной нитью, связывающей её теперь с Италией, стал старший брат Даниэллы, который, в отличие от неё, родился ещё в Союзе. Окончив школу раньше сестры, он уехал работать из итальянской провинции в Рим и остался там. Они часто созванивались и подолгу разговаривали. Родители получали астрономические счета за связь, поскольку в новой стране проживания с Интернетом всё ещё были проблемы. Со своими друзьями из итальянского городка Даниэлла первое время разговаривала ежедневно целыми часами. Эти разговоры тогда были её единственной отдушиной в период адаптации в новой, незнакомой стране.

Через некоторое время после поступления в институт новая подруга, работавшая тренером-дрессировщиком, предложила Даниэлле параллельно с учёбой вести представления, которые проходили в дельфинарии. Точёная фигурка девушки вполне гармонировала с такими изящными существами, как дельфины. Жизнь стала налаживаться, и Даниэлла вновь обрела присущие ей оптимизм и весёлость.

Так рассказала девушка свою не совсем обычную историю новым знакомым.

Расставшись с Даниэллой, Ник и Мигель собрались на следующий день отправиться под Винницу осмотреть и отснять бункер «Вервольф».

Проснувшись утром, Мигель обнаружил на мобильном пропущенное сообщение: «Прошу встречи с Вами сегодня в 16:00 около памятника Шевченко. Очень важно. Касается вашей Миссии. Диего». Слово «миссия» было написано с большой буквы.

– Какой ещё миссии? – проворчал едва проснувшийся Мигель.

– Что? Интересное сообщение пропустил? – раздался из кухни голос Никанора, стряпающего омлет. – Вот к чему приводит богемный образ жизни!

– Слушай, а Диего – это кто? Кажется, записка у меня в отеле тоже была с такой подписью.

Никанор моментально возник в проёме двери.

– Там подпись Диего? Очень занятно. Вот и наш незнакомец проклюнулся, – сказал Ник, потирая руки.

Через минуту позвонила Лиза. Она обработала собранные данные.