Ник и Мигель увидели, из кого состояли отряды прибывших на антарктическую целину. Не считая экипажи подводных лодок и личный состав антарктического авиаотряда, это были, во-первых, непосредственные руководители проекта; во-вторых, многочисленный отряд учёных и инженеров, состоявший из свободных граждан, приглашённых иностранных подданых и пленных особого значения; в-третьих, рядовые исполнители, рабочие, строители из числа обычных граждан Германии и военнопленных. Все эти люди проходили перед отправкой на секретный объект разноплановую подготовку, включающую изнурительные тренировки по выживанию в экстремальных условиях. Руководители проекта предпочитали хорошо подготовиться к самым неожиданным ситуациям, возможным на строительстве в недрах Антарктиды.

При освоении и застройке подземных территорий в сложнейших условиях не обошлось без использования психических стимуляторов. Препараты применяли принудительно к тем, кто прибыл сюда из состава пленных и брошен на тяжелые работы. Свободные германцы и пленники, работая на одних участках, жили и питались отдельно. У научного состава всё было по-другому. Ученые считались вип-эшелоном, и для них были созданы особые условия. Больших различий между научными специалистами-немцами и учёными других национальностей, какими бы путями они ни попали в эту спецкоманду, практически не делалось. Быт и питание у всех учёных были очень хорошими, насколько могли быть в условиях подземной целины антарктического континента. Уж слишком многое в этом проекте зависело от правильности, грамотности и качества научных разработок. Разумеется, за привлечёнными специалистами, в отличие от своих, был гораздо более жёсткий присмотр, хотя такой масштабный секретный проект требовал глобального контроля за всеми.

Перед глазами Ника и Мигеля промелькнула краткая история освоения и заселения антарктических пустот немцами и теми, кто помимо них был причастен к операции. Понятно, что они увидели не всё, а только то, что им позволено было увидеть.

К 1945 году был воплощён уникальный замысел адаптации человека в подземных пространствах с минимальным ущербом для его организма и морального состояния, и город постепенно заполнился новыми жителями. Светлые умы, сконцентрированные немцами, чтобы осуществить проект, создали уникальный город, который, однако, визуально сильно отличался от стандартного города-европейца. В коммуникациях и инфраструктуре были задействованы принципиально новые технологии с учётом подземного расположения объекта. Ситуацию облегчало то, что место, выбранное под строительство, имело природные пустоты, которые не нужно было создавать искусственно. Приходилось лишь подгонять их под желания, задумки и идеи проектантов и заказчиков. Неизвестно, сколько продлилось бы возведение города, и возможно ли оно было вообще, если бы не эти значительно облегчающие работу факторы. Когда город принял всех, кто был в тайных списках планируемых жителей, он закрылся навсегда. И стал абсолютно автономным тайным населённым пунктом. Выходы на поверхность и поездки во внешний мир были доступны только разведке. Все внешние контакты за редчайшим исключением были прекращены. Это касалось даже контактов с отцами проекта и высшим руководством, оставшимися на большой земле. Постепенно эти контакты ослабевали, а со временем полностью сошли на нет. Кто-то обжился в другом месте и потерял интерес к антарктическому городу или опасался засветиться, кого-то поймали союзники, некоторых выследила «Моссад». С течением времени город во льдах стал совершенно самостоятельным.

Однако в городе продолжали существовать порядки и уклад, присущие нацистской Германии. Так сложилось, что основную часть населения составляли пленные специалисты, военнопленные и просто угнанные в Германию на работы люди, меньшую часть – привлечённые гражданские специалисты, учёные и лишь несколько процентов – верхушка Рейха, ради которой всё делалось.

Пленные и дети, рождённые в семьях пленных, были низшим классом города-государства. Город развивался, но права тех, кто прибыл сюда в статусе пленников, совершенно не изменились. Вернее, прав у них не было. Было только неплохое материальное обеспечение, нормальное питание, возможность обзаводиться семьями. Однако в целом они оставались такими же рабами. Нацистская верхушка управляла городом, как помещик крепостной деревней.

В большом помещении, похожем на отлично оснащённую научную лабораторию, собралось около десятка человек. Трое из них активно что-то обсуждали, остальные напряжённо слушали. Если бы кто-то наблюдал эту сцену со стороны, он сразу заметил бы предельную наэлектризованность момента. Разговор вёлся на немецком, при этом лишь один из трёх говорящих говорил чисто, остальные – с небольшим акцентом.

– У нас всё готово. Все направления проработаны, очень надеюсь что всё пройдёт без сбоев. Какие у кого вопросы – спрашивайте сейчас, – говорил высокий худощавый весьма энергичный человек лет пятидесяти пяти с сосредоточенным, умным взглядом. Все молчали.

– Это значит, что либо всё продумано идеально и мы через сутки полностью изменим суть существования города, либо навсегда сольёмся с белым безмолвием в виде утрамбованных в него туш. Уж профессионально утрамбовать они сумеют. Не мне вам рассказывать. Опыт обширный, практика богатая… – В помещении так же висела тишина. – Тогда остаётся один вопрос, – продолжал говорящий, – вы решили, что мы сделаем с их «элитой», если смещение наци пройдёт успешно? Неприкосновенность человеческой жизни – один из наших принципов, вы же знаете. Так что вопрос не простой.

– Он уже решён, – ответил один из собеседников. – Мы тщательно его продумывали. Все будут подвержены искусственной амнезии по специально разработанной технологии и депортированы во внешний мир как пациенты спецклиник. Это приемлимое решение – не нарушая наших принципов, оставив всех в живых, мы избавляемся от балласта представителей наци. Но и для внешнего мира они будут физически и политически обезврежены.

– Отлично, тогда начинаем.

Все быстро покинули помещение.

Ситуация стала накаляться, когда город приобрёл почти полную автономию. Тучи сгущались медленно, но уверенно. И однажды это произошло. Город в один миг смёл нацистскую верхушку. Ровно день понадобился тайному антарктическому городу, чтобы полностью поменять смысл существования. Переворот был так изящно организован, что не было пролито ни капли крови. Восставшие изолировали нацистское руководство – тех, кто не успел бежать, использовав тайные выходы на поверхность белого континента. Это как раз и был тот момент, когда представители международных антарктических станций увидели на поверхности льдов странников из подземелья.

Когда свастика в городе-государстве была растоптана, а у власти оказались люди-созидатели, он стал стремительно перерождаться. Его жители так скучали по солнцу, что воплотив проект искусственного неба в подземном городе, после свержения наци сразу официально назвали своё мини-государство Городом Солнца. В городе были приняты новые законы. Поскольку над ними работали интеллектуальные сливки общества, которые соприкоснулись с системой фашизма напрямую, знали его изнутри и, более того, имели в его структуре статус интеллектуальных и технических рабов, эти новейшие законы были выписаны филигранно. Социальная справедливость была генеральной линией преобразований, на фоне которой все остальные темы выглядели техническими деталями.

Светящаяся сфера исчезла, кресла начали какое-то странное передвижение вверх и плавно поднимались около минуты. В результате этой манипуляции Ник и Мигель оказались в полной темноте неизвестного пространства. Возникла жутковатая пауза, во время которой у двух человек в креслах было о чём задуматься. Зачем они здесь? Для чего им показывали это фантастическое историко-сферическое киношоу? Может, их к чему-то готовят? В мыслях постоянно мелькало слово «миссия», как двадцать пятый кадр в рекламно-экспериментальном кино.