Салон красоты «Шарман» оправдывал свое название. Это был храм культа красоты и очарования, оборудованный по последнему слову современных достижений, чтобы удовлетворить то, что некоторые женщины ценят больше здоровья, богатства и счастья — основной женский инстинкт красоты.

Констанция посещала косметолога, чтобы разгладить мелкие морщинки. Честно говоря, это не было пустым тщеславием. Просто она начала понимать, что самым большим ее подспорьем является внешность. Сперва срабатывала внешность, а потом уже ее природный ум и практические навыки, и все это, вместе взятое, помогало ей добиваться успеха в делах.

Мадам Шарман была высокой, смуглой, темноволосой и кареглазой, хорошо ухоженной женщиной, смахивавшей на иллюстрацию из журнала мод. Нет, даже не на иллюстрацию, а на образец, с которого была отпечатана эта иллюстрация. Все ее помощницы напоминали лишь ее бледные копии. Мадам Шарман заявляла, что ее зовут Вера, как будто это имя могло помочь клиенткам настоящим и будущим проникнуться к ней еще большим доверием.

Именно Шарман убедила Констанцию пройти полный курс процедур красоты, чтобы задержать появление морщинок.

— Знаете, дорогая, — убеждала она, — не существует ни одного открытия в области косметологии, которое не применялось бы в моем салоне.

К вашим услугам будут достижения величайших умов человечества!

Констанция не была равнодушна к женским доводам — так она очутилась здесь.

— Мисс Лурье ушла? — спросила она, когда ее наконец-то снова усадили в удобное кресло и подали ароматный кофе в маленькой чашечке.

— Нет, она отдыхает в одной из туалетных.

Констанция последовала за Флореттой по коридору. В каждой туалетной имелись чистая кровать, шкафчик и стул; в одной из таких просто обставленных маленьких комнат, отделенных друг от друга перегородками, Констанция и нашла Стеллу.

Актриса улыбнулась своей новой знакомой и на вопрос о самочувствии пробормотала:

— Куда лучше. Теперь я снова стала самой собой.

— Мистер Уоррингтон на проводе, — мгновение спустя объявила Флоретта, появившись из коридора с телефоном, за которым тянулся длинный разматывающийся провод.

— Здравствуй, Альфред… О, утро не из лучших, — сказала Стелла в трубку. — Знаешь, о чем я подумала с утра? «Больше никогда в жизни… До следующего раза». Что, Вера? Она как раз была свежа, как жаворонок… Да, конечно, я могу с тобой пообедать.

Повесив трубку, актриса крикнула:

— Флоретта, вызови мне такси!

— Да, мисс Лурье.

— Знаете, перегородки здесь такие тонкие, что мне часто кажется, будто меня подслушивают, — прошептала Стелла. — Когда-нибудь я поговорю об этом с Верой. Между прочим, вы бы не хотели присоединиться к нам нынче вечером? Вера тоже пойдет, и мистер Уоррингтон, и, может, Броден по прозвищу Алмазный Джек. Вы его знаете?

Констанция честно созналась, что не имеет удовольствия знать этого хорошо известного завсегдатая скачек и театральных премьер.

Она заколебалась и, возможно, этим еще больше подкупила Стеллу. Почти каждый в Нью-Йорке был бы без памяти рад познакомиться с такими знаменитыми личностями. Но для Констанции, теперь полностью самостоятельной женщины, в приглашении не было ничего такого, к чему стоило бы стремиться очертя голову. Кроме того, она не могла понять, как человек вроде Уоррингтона, сражающийся за свою судьбу, находит время на обеды в ресторанах, пусть даже в компании Стеллы Лурье.

— Вы мне так понравились, — настаивала Стелла.

— Спасибо, это очень мило с вашей стороны, — ответила Констанция. — Я постараюсь прийти.

— Я оставлю для вас место в ложе. Приходите после представления в мою гримерную.

— Мисс Лурье, вас ждет такси, — объявила Флоретта.

— Спасибо. Вы уже уходите, миссис Данлап? Да? Тогда давайте спустимся вместе в лифте.

Они расстались внизу, в вестибюле, и Констанция прошла через галерею здания, в котором салон красоты занимал часть первого этажа. Она остановилась у цветочного ларька полюбоваться цветами, но это был лишь предлог, чтобы оглянуться на Стеллу.

Когда актриса села в такси, показав под платьем роскошные кружевные чулки, Констанция заметила, что водитель другого такси, стоявшего неподалеку, тоже заинтересовался этим зрелищем. Потом увидела, как шофер повернулся и заговорил со своим пассажиром через открытое окошко.

Второе такси развернулось, последовало за первым, и Констанция мельком заметила знакомое лицо.

— Драммонд! — тихо воскликнула она.

Что все это значит? Почему детектив следит за Стеллой? Кто его нанял?

Констанции почему-то подумалось, что сыщика мог нанять мистер Уоррингтон.

«Я должна принять приглашение Стеллы, — взволнованно сказала она себе. — По крайней мере, нужно ее предупредить — пусть будет настороже».

Тем вечером, проглядывая новости, Констанция заметила заголовок в одной из газет Уолл-стрит: «Разногласия в каучуковом синдикате. Разлад в совете правления привел к тому, что сильное меньшинство вытесняет Уоррингтона с поста президента».

Потом следовал короткий отчет о борьбе могущественных групп директоров, старавшихся заставить Уоррингтона, Бродена — Алмазного Джека и еще кое-кого выйти из совета. В статье давались намеки на скандальное поведение нынешнего президента, о котором сейчас говорили все.

— Я никогда еще не видела, чтобы мужчина, стремящийся к развлечениям подобного сорта, долго продержался в бизнесе, — заметила сама себе Констанция. — Но это мой шанс. Когда большинство травит меньшинство, уверенность в победе может привести к краху всех замыслов.

Вместо того чтобы занять место в ложе, зарезервированное для нее Стеллой, Констанция выбрала самое скромное место в партере и получила от представления большое удовольствие, хотя все время подспудно обдумывала некий план. Стелла Лурье в роли Соломенной Вдовы играла с огоньком, который не всегда зависит от книжных знаний.

Когда занавес опустился, публика, чей аппетит опасно раздразнили, вылилась на Бродвей с его мириадами огней и непрерывным потоком людей и машин. Констанция же отправилась в гримерную актрисы.

Стелла, чьи щеки под жирными румянами раскраснелись от искреннего возбуждения, едва успела поздороваться с Констанцией, как вошел какой-то мужчина. Он был высоким, худощавым, с хорошими манерами — из тех людей, которые невольно вызывают к себе расположение, чье «я искренне польщен» звучит вежливо и убедительно.

Альфред Уоррингтон, похоже, и вправду был в отличных отношениях со Стеллой, и она представила его Констанции.

— Вы присоединитесь к нам, миссис Данлап? — спросил Уоррингтон, набрасывая на плечи Стеллы вечернюю накидку. — Вера Шарман и Джек Броден ждут нас в «Маленьком Монмартре».

Услышав название знаменитого кабаре, Констанция решила не пасовать и приступить к исполнению своего плана, хотя развлечения такого рода не очень привлекали ее.

Всей компанией они покинули театр. Уоррингтон подсадил Констанцию в автомобиль, и тут она увидела притаившегося в толпе детектива Драммонда. Констанция быстро отвернулась и снова откинулась на спинку сиденья, скрывшись в темных глубинах лимузина.

Должна ли она немедленно рассказать им о Драммонде? Минуту поколебавшись, Констанция наклонилась к Уоррингтону.

— Я видела в толпе человека, который, похоже, очень нами интересуется, — быстро сказала она. — Нельзя ли немного поездить кругами, чтобы сбить его со следа — на тот случай, если он тоже возьмет такси?

Уоррингтон бросил на нее острый взгляд. Было совершенно ясно, что он решил — слежка установлена за Констанцией, а не за Стеллой и не за ним самим. Уоррингтон велел своему водителю ехать сквозь парк, и Констанция поняла, что ее слова ничуть не встревожили бизнесмена. Наоборот, он, похоже, подумал, что слежка придает едва знакомой женщине пикантный привкус загадки.

Они оставили парк позади, и их начало подбрасывать на неровном асфальте. Когда компания добралась до дворца удовольствий, их приятели уже заняли один из лучших столиков в месте, где кишели представители самых разных слоев общества — от дебютантов-кутил до опытных распутников.