Я нашла глазами женщину, кричавшую раньше. Рядом с ней шел сотрудник службы безопасности, и оба они смотрели в нашу сторону.

— Это оскорбление для всех достойных людей! — громко сказала она в ярости.

Мои глаза нашли Робби. Дерьмо. И что теперь? Робби спрыгнул со сцены.

— Мы должны идти.

Маленький человек изучал толпу, страх сменился удивлением. Робби схватил мамин каменный тигель и засунул в карман.

— Приносим всем извинения! — с наигранной жизнерадостностью заговорил он. — Кузен Боб. Вот же задница. Сделал это на спор. Ха-ха! Ты выиграл, Боб. С меня ужин.

Я слезла со сцены, но человек-призрак уставился на здания.

— Это внушающая страх катастрофа — не ад, — прошептал он и перевел взгляд на меня. — Вы не демон.

Его сильный акцент звучал как в старых телешоу, и я задумалась, как долго этот парень был мертв. Робби протянул руку и схватил его за рукав, потянув.

— Ад будет, если мы не уберемся отсюда. Давайте!

Человек спустился с парапета, и мы втроем вклинились в толпу людей с покрасневшими лицами, одетых в тяжелые зимние пальто.

— Прошу прощения! — воскликнул Робби, когда мы столкнулись и чуть не свалились, так как он не отпускал мою руку. Я прищурилась от снежного ветра, дующего в лицо.

— В чем я ошиблась? — спросила я, из-за невысокого роста не видя, куда мы идем. В небо все еще взлетали фейерверки, и люди на площади начали петь.

— Я, я, я, — бурчал Робби, подталкивая призрака впереди нас. — Почему всегда ты, Рэйчел? Можете вы двигаться быстрее? Или хочешь, чтобы мама приехала в ОВ вытаскивать нас?

Я застыла на мгновение. О, Боже. Мама. Она не должна узнать.

— Давайте побыстрее! Поторопитесь! — крикнула я, толкая спину мужчины. Он споткнулся, и я отдернула руку от него. Вид голых ног на снегу вызвал шокирующее понимание, откуда он явился. Святое дерьмо, что я наделала?

Мы добежали до забитой улицы. Аромат еды стал сильнее по мере того, как толпа рассеивалась. Мои легкие горели, и я дернула Робби за рукав. Когда он повернулся ко мне, на его лице выражалось беспокойство, но потом он кивнул и остановился, увидев, что я задыхаюсь.

— Ты в порядке? — спросил он, и я кивнула, пытаясь отдышаться.

— Думаю, пронесло, — ответила я, но это походило больше на молитву, чем на истину.

Мужчина рядом со мной согнулся в три погибели. Он издал стон боли, и я шагнула назад, когда человек зашелся сухим кашлем. Люди с презрительными минами обходили нас вокруг.

— Слишком много выпивки, — пробормотал кто-то с отвращением.

— Бедный дядя Боб, — громко сказал Робби, осторожно поглаживая его спину, но человек отодвинулся, все еще кашляя.

— Не трогайте меня, — он задыхался, и Робби отступил ко мне; мы наблюдали за его сгорбленной кашляющей фигурой под падающим снегом. Группа позади нас снова заиграла. Постепенно человек взял себя в руки и выпрямился, тщательно расправив позаимствованное пальто и потянувшись к несуществующей шляпе. Его лицо казалось слишком молодым для короткой бороды. И морщин не было, только от стресса. Он молча разглядывал нас, стараясь не тревожить свои легкие, ярко-синие глаза перемещались с одного из нас на другого.

— Робби, мы должны выбираться отсюда, — прошептала я, дергая его за рукав. Он выглядел совсем замерзшим в тонкой рубашке, и только шапка, шарф и рукавицы защищали его от мороза.

Робби встал передо мной, заслонив спиной от пристального взгляда человека-призрака.

— Нам действительно жаль. Мы не хотели… чтобы все вышло вот так, — он взглянул на площадь, обнимая себя руками и дрожа. — Это не должно было случиться. На рассвете вы вернетесь обратно.

Однако мужчина ничего не ответил, и я смотрела на его босые ноги. Откуда-то послышалось агрессивное «Эй! Вы там!». Я замерла, Робби повернулся, чтобы посмотреть, и даже человек, казалось, встревожился.

— Нам нужно такси, — сказал брат, схватил меня за руку и подтолкнул парня вперед. Я вырвалась из его захвата и направилась в другую сторону.

— Мы не поймаем такси даже в радиусе пяти кварталов отсюда. Нам нужен автобус.

Робби тупо уставился на меня, и я рявкнула в раздражении.

— Автобусный парк там! Они не могли его закрыть. Пошли!

— Стоять! — крикнул мужской голос, и мы побежали. Ну ладно, побежали мы с Робби, зажав парня между собой. Мы прятались среди людей с детьми, которые тоже направлялись к остановке. Отсюда автобусы ходили во все части Цинци. Казалось, никто не обращал внимание на то, что ноги невысокого человека голые или что Робби одет не по сезону. Песни и смех звучали повсюду.

— Там! — пропыхтел Робби, указывая на автобус, отбывающий в Норвуд.

— Эй, подождите! Подождите нас! — заорала я, размахивая руками, и автобус остановился.

Дверь открылась, и мы зашли в автобус, я поскользнулась и чуть не упала. Робби тычком в спину заставил человека-призрака подняться по лестнице впереди меня, а сам остановился, доставая бумажник и отдавая водителю купюры. Наконец нас пропустили, и я бросилась в салон.

— Эй, — сказал водитель, кивая на пустой автобус. — Если он заблюет салон, я вас оштрафую. Я запомнил номер вашего проездного, юная мисс. Не думайте, что я не сделаю этого.

Мое сердце, казалось, билось в горле. Мы с Робби оглянулись. Человек сидел в одиночестве около центрального поручня, и вцепился в него обеими руками, когда автобус поехал. Босые ноги отчетливо виднелись на грязном резиновом полу, колени были разведены в стороны для баланса, открыв голые икры.

— Ммм, — сказал Робби, — он в норме.

— Надеюсь, — проворчал водитель, наблюдая за нами в большое зеркало. Каждый квартал отдалял нас от площади и приближал к дому.

— Пожалуйста, — произнесла я, стараясь скрыть отчаяние. — Мы просто пытаемся помочь ему вернуться домой. Это же солнцестояние.

Жесткое выражение лица водителя смягчилось. Убрав одну руку с руля, он покопался рядом с собой. С мягким шорохом целлофана он протянул мне пакет.

— Вот, — сказал он, — на всякий случай.

— Спасибо, — выдохнула я с облегчением.

Засовывая пакет в карман, я обменялась с Робби озабоченным взглядом. Мы вместе повернулись к задней части автобуса. Когда огни города померкли, и свет в салоне был совсем тусклым, мы медленно и осторожно приблизились к незнакомцу. К счастью, мы были единственными пассажирами, вероятно из-за нашего маршрута, ведущего в самый центр традиционно человеческой части города, где люди оставили ночные улицы на солнцестояние для внутриземельцев. Глаза парня перебегали с меня на Робби, когда мы сели перед ним. Я облизнула губы и посильнее прижалась к брату. Ему было холодно, он дрожал, но я не думала, что он взял бы пальто обратно.

— Робби, мне страшно, — прошептала я, и маленький человек моргнул.

Робби снял рукавицы и взял мою руку.

— Все хорошо, — выдохнул он, затем добавил громче. — Простите меня, сэр?

Человек поднял руку, как будто прося минуту.

— Прошу прощения, — сказал он. — В каком году это происходит?

Мой брат посмотрел на меня, и я выпалила.

— Одна тысяча девятьсот девяносто девятый. Сейчас солнцестояние.

Яркие синие глаза рассматривали местность за окном, в настоящее время больше горизонт, поскольку мы выехали за пределы жилых кварталов. У него были красивые, очень красивые синие глаза с длинными ресницами, за которые я бы отдала один размер лифчика. Если бы было, что отдавать.

— Это Цинциннати? — тихо спросил он, переводя взгляд с одного здания на другое.

— Да, — ответила я, потом выдернула руку у Робби, когда он сжал ее с просьбой помалкивать.

— Что? — зашипела я на него. — Ты думаешь, я должна была соврать? Он просто хочет знать, где находится.

Мужчина закашлялся, прерывая мое гневное шипение.

— Простите, — проговорил он, убирая одну руку с поручня. — У меня нет потребности дышать, но говорить и вдыхать в грудь воздух серьезное испытание.

Удивленная, я просто ждала, когда он медленно восстановит дыхание.