Сыщик отступил назад:

– Значит, можно с уверенностью сказать, джентльмены, что сейф открывали теми двумя ключами, которые находятся у вас. Дубликат, как бы умело его ни изготовили, все равно имеет крохотные дефекты и потому оставляет отметины, различимые в сильную лупу. Отмычки еще больше поцарапали бы пластины. Я правильно говорю, мистер Галлахер?

Слесарь обернулся:

– Все верно, сэр. Этот сейф ни разу не пытались взломать, открывали обычным способом.

Глаза сэра Артура Викарса наполнились ужасом, хотя выглядел герольдмейстер скорее комично, чем трагически.

– О нет, мистер Холмс! – Казалось, он готов был упасть на колени и обнимать ноги моего друга. – Вы не можете сказать, что это сделал я! Это неправильно, несправедливо! Не говорите так, мистер Холмс!

После ухода суперинтенданта Лоу мы с моим другом коротали вечер за бренди с содовой.

– Шеклтон здесь ни при чем, – сказал я. – Он все еще в Лондоне или на пути в Дублин, но его не было в городе в тот день, когда дверь в Бедфордскую башню оказалась незапертой. Лестрейд подтверждает это.

Холмс неопределенно хмыкнул.

– Сейф открыли одним из тех ключей, которые находятся у сэра Артура, и только он знает, где они хранятся, – продолжил я.

– Предположим, драгоценности взял герольдмейстер. Но скажите, Ватсон, разве он похож на человека, знающего толк в их продаже?

– Нет, – признался я. – И все равно непонятно, какое отношение к этому мог иметь Шеклтон, ведь он не приезжал в Дублин.

– Вы не понимаете?

– Если его здесь не было в момент ограбления, о чем свидетельствует сам Скотленд-Ярд, значит у него надежное алиби.

– Алиби?

Продолжать беседу стало невозможно. Холмс явно что-то знал, но у меня не хватило сил вытянуть из него и пары слов.

Следующий день принес еще более неприятные для сэра Артура Викарса новости. Корнелиус Галлахер осмотрел замок в хранилище, который миссис Фаррелл нашла отпертым в роковое субботнее утро. На стальных пластинах, отполированных до зеркального блеска, не оказалось ни единой царапинки. Дверь открыли хорошо притертым ключом. Один из таких ключей лежал в самом хранилище, двумя другими распоряжался сэр Артур, и лишь он знал, где именно они находятся.

Конечно же, не стоило надеяться, что происшествие долго будет храниться в тайне. Посвящение лорда Каслтауна было отложено до приезда короля. Но могут ли рыцари ордена прийти на церемонию без своих регалий? Это выглядело бы нелепо. Его величество тем временем уже отправился на поезде в Северный Уэльс, в Холихеде его ждала яхта «Виктория и Альберт», готовая немедленно выйти в Ирландское море. Гнев Эдуарда, узнавшего, что дублинские растяпы проморгали сокровища ордена Святого Патрика, проще представить, чем описать. Газеты уже пестрели броскими заголовками высотой с целый дюйм. Стоимость пропавших драгоценностей оценивалась более чем в пятьдесят тысяч фунтов. Часть камней была подарена двору вице-короля Вильгельмом IV еще в 1833 году.

Холмс казался на удивление невозмутимым. Зная его неприязнь к церемониям разного рода, можно предположить, что он испытывал тайное удовольствие от всеобщего переполоха. Спустя два дня после ограбления сыщик присутствовал на допросе сэра Артура Викарса суперинтендантом Лоу.

– Я уверен, что драгоценности украл человек, которого вы знаете, – начал герольдмейстер. – Он гостил в моем доме и, вероятно, шпионил за мной, чтобы найти запасной ключ. Полагаю, он снял отпечаток с моего ключа, пока я принимал ванну. Иногда он пользовался им, когда приезжал в коллегию по воскресеньям.

Суперинтендант Лоу, сильный, усатый мужчина, с жалостью смотрел на ольстерского герольдмейстера.

– Вы забываете, сэр, что хранилище и сейф были открыты подлинными ключами, а не изготовленными по оттиску.

Бедного сэра Артура загнали в угол, и он понимал, что теперь все кончено.

– Но это он, это его рук дело! – закричал герольдмейстер.

Холмс вздохнул:

– Полагаю, сэр Артур, что драгоценности последний раз проверяли три недели назад. А Фрэнк Шеклтон последний месяц не покидал пределов Англии. Мне сообщили, что в день похищения он гостил у лорда Рональда Сазерленда-Гауэра в Пенсхерсте, графстве Кент. Он отправился туда в обществе герцога Аргайла, королевского шурина.

– Тогда не знаю, – с несчастным видом произнес сэр Артур. – Значит, он не мог этого сделать. Я допустил страшную ошибку, обвиняя его. Но сей молодой человек действительно вызывал у меня подозрения. Я дал поручительства по двум его счетам: ссуде на тысячу пятьсот фунтов, взятую у ростовщиков Уилтонов с Пикадилли, и кредиту на покупку мебели у Вольфа и Холландера. Уилтоны дают ссуды под очень высокий процент. Надеюсь, они не потребуют с меня эти деньги, хотя до конца в этом не уверен.

Чем дальше он рассказывал о делах Фрэнка Шеклтона, тем сомнительнее они выглядели. Лоу откашлялся и покрутил усы. Затем раскрыл бумажный сверток и достал два одинаковых ключа от сейфа «Ратнер».

– Взгляните, сэр. Этот ключ вы постоянно носили на шее. И не снимали его ни днем ни ночью?

– Да, так и было.

– А этот? Насколько мне известно, вы прятали его под переплетом одной из книг, стоящих на полке в вашем кабинете.

– Да.

Тут в разговор вступил Холмс:

– Вы часто проверяли, на месте ли он?

– Каждый вечер, мистер Холмс, перед уходом со службы.

– Следовательно, никто, кроме вас, не мог открыть сейф, – спокойно заключил мой друг.

Сэр Артур протестовал энергично, даже истерически, так что я начал беспокоиться, не понадобится ли ему помощь врача. Очевидно, герольдмейстеру недоставало твердости характера. Он был поистине жалок. Логика подсказывала, что драгоценности украл наивный сэр Артур, а мошенник Шеклтон не причастен к ограблению. Но Холмс, казалось, склонялся к невероятному выводу: похититель – Шеклтон, а Викарс – его безвинная жертва.

– Этого не может быть, Холмс! – повторил я, наверное, уже двадцатый раз за вечер. – Только герольдмейстер мог открыть сейф и хранилище. Шеклтону не удался бы подобный трюк, даже если бы он летал между Лондоном и Дублином со скоростью пули.

Мой друг усмехнулся, взял щипцами уголек из камина и раскурил свою трубку, не произнеся ни слова.

– Раз вам известно имя преступника, вы просто обязаны назвать его. Это единственный способ вернуть похищенные драгоценности!

Холмс с легким удивлением посмотрел на меня и вынул трубку изо рта.

– Мой дорогой Ватсон, – мягко проговорил он. – Неужели вы не понимаете, что это единственный способ потерять их безвозвратно?

Далее, если можно так выразиться, наступил короткий антракт. Два дня спустя в Ирландию прибыл король Эдуард. В среду 10 июля с первыми лучами солнца изящная, словно клипер, двухтрубная яхта «Виктория и Альберт» встала на якорь в Кингстаунской гавани. Легкий бриз развевал королевский вымпел на грот-мачте. По бортам яхты покачивались крейсера Королевского флота: «Черный принц» – слева, со стороны берега, «Антрим» – справа, со стороны моря.

Украшенные флагами улицы заполнились уже к десяти утра, но встречающим пришлось ждать еще два часа, прежде чем крейсера произвели орудийный салют и паровой катер, пуская клубы дыма, приблизился к пристани Королевы Виктории. Стояло теплое летнее утро, королевский морской оркестр играл марш, встречающие монарха чиновники заранее собрались в небольшом крытом павильоне, над которым реяли флажки. Эдуард VII и королева Александра ступили на берег под восторженные крики толпы. Лорд Абердин в парадном облачении, лишенном по известным причинам некоторых украшений, вышел вперед. Пресса потом сообщала, что Эдуард «светился доброжелательной улыбкой и находился в прекрасном расположении духа… то и дело приподнимая шляпу в ответ на приветствие подданных». Если же верить словам вице-короля, его величество уперся взглядом в его грудь, и лорд поневоле подумал, не допустил ли он какую-либо небрежность в одежде. А Эдуард холодно сказал: «Я знаю про драгоценности».