– И ты думаешь, я вписался бы в этот ритм?

– Конечно вписался бы. Ты подумай, Кит. Пожалуйста! Обещаю: ты замечательно проведешь время.

Кит ответил не сразу:

– Нет, Барти. Это очень любезно с твоей стороны, но мне вряд ли захочется ехать в Нью-Йорк. У меня сейчас трудные времена и в профессиональном, и в личном плане. Я пытаюсь решить, в какое издательство перейти.

– А как насчет Майкла Джозефа?

– Мне у него нравится. Но думаю, что я все же предпочту «Уэсли». Совсем новое издательство, молодой состав. Тоже полны энтузиазма. У них большие планы на меня и мои книги. И еще… мне бы не хотелось работать с Иззи.

– Почему? Неужели ты до сих пор…

– Нет. Дело совсем не в этом. Но мы с ней… очень близки. Даже сейчас. Великолепно ладим. Мы одинаково думаем. Иногда меня это просто пугает. У нас одинаковые вкусы. Знаешь, как бывает? Иногда дважды два дают четыре с половиной. Я не хочу рисковать. Тут я в первую очередь думаю не о себе, а о ней… Да, забыл спросить: как дела с наследством Дженны? Помню, отец говорил, что ты вроде задумывалась о возможности включить Дженну в число наследников.

– Наверное, он меня не так понял. Я решила отказаться от притязаний на наследство. Как раз собираюсь юридически оформить свой отказ. Для этого надо обратиться в суд.

– В суд? Если тебе ничего не надо, при чем здесь суд?

– Мне самой странно. Но я должна изложить судье свое дело. Думаю, власти хотят убедиться, что я действую в интересах Дженны. Так оно и есть. Не хочу, чтобы она даже косвенно втягивалась во все это. Юридическая война, куча неприятностей, и все – ради денег, которые ей попросту не нужны. Мы более чем обеспечены. Ни к чему ей те миллионы долларов.

– Миллионы?

– Да. Это были бы миллионы. Многие миллионы. Правда, противно?

– В общем-то, да.

– Мне противно. Миллионы долларов, которые ни она, ни я не заработали. Ее бы это ужасно испортило. А потом, сам этот иск, адвокаты, борьба сторон, дрязги.

– Наверное, ты права.

– Я рада, что ты меня поддерживаешь. Ситуация с наследством далеко не простая. Если бы Лоренс знал о Дженне, то наверняка завещал бы ей часть своих денег. Не все, поскольку он очень любил своих детей от первого брака. Но он так и не узнал о Дженне. И все деньги достались им. – Барти замолчала.

– Прости, что спросил об этом. – Кит вновь коснулся ее руки. – Представляю, как тебе больно, что он погиб, так ничего и не узнав. Я имею в виду Дженну, а не деньги.

– Да. – Барти полезла в сумочку за платком, высморкалась. – Это моя главная печаль. Я до сих пор по нему тоскую. Каждый день. Кит, я так сильно любила этого человека. Так сильно. – Услышав собственный дрожащий голос, Барти осеклась. – Прости. Это во мне уже шампанское говорит.

– Вовсе нет, – мягко возразил Кит. – Это твое сердце. Продолжай… если, конечно, настроена.

– Я и сейчас думаю о наших с ним отношениях. Об их последней, лучшей стадии. Это было так прекрасно и очень грустно. Ты, наверное, знаешь: он пошел в армию, оказался в Лондоне и…

– И вы с ним поженились.

– Да. Поженились, сохранив это в тайне. У нас были какие-то совершенно сумасшедшие дни. Насыщенные до предела. В последний раз мы с ним встретились за несколько дней до его гибели. Я и подумать не могла, что вижу его в последний раз, что прощаемся мы навсегда. Наш последний день… точнее, полдня… мы провели суматошно и по-своему радостно. А потом я вдруг узнала, что беременна. Родила Дженну. Его дочь, о существовании которой он ничего не знал. Он бы наверняка любил ее до безумия. А так… Он даже не знал, что у него будет ребенок от меня. Как это жестоко! Не только для меня. Для него тоже. Со всем остальным можно как-то сжиться, примириться. Но не думай, что, если бы он остался жив, нас после войны ждало бы безоблачное счастье. Я даже не знаю, ужились бы мы или нет. Он был несносным и непредсказуемым человеком.

– Продолжай, Барти. Расскажи мне о Лоренсе. Ты ведь никогда не рассказывала. Меня он очень интересует.

– Он представлял собой невообразимую смесь хорошего и плохого. Зачастую он вел себя просто отвратительно, и не только по отношению к своим партнерам и подчиненным, но и к родным. К Мод. К своему брату Джейми. К Роберту.

– Который до сих пор жив. Удивительно.

– Да. Я этому очень рада. Кстати, он до сих пор работает. Дженну любит без памяти. Говорит, что она точная копия ее бабушки. Он не преувеличивает. Я видела фотографии.

– Представляю, как тяжело было Лоренсу принять отчима и сводную сестру, – сказал Кит.

– Кит, я не собираюсь особо его выгораживать. Да, это было трудно. Но он не единственный, в чьей жизни были трудности. Тебе их тоже пришлось преодолевать.

– Мое поведение не всегда было на высоте, – угрюмо признался Кит.

– Помню. Но ты не делал гадостей. А Лоренс… делал. Он прибегнул к обману, чтобы разрушить бизнес Роберта. Он портил жизнь Джейми, и все потому, что тот признавал Роберта и Мод.

– Постой, – перебил ее Кит, – а откуда ты все это знаешь? Наверное, семейные сплетни?

– Нет. Лоренс мне сам рассказал.

Она и сейчас помнила, как слушала Лоренса, а он час за часом рассказывал ей обо всех своих гнусных поступках, находя каждому оправдание и обоснование. Тяжелое детство, смерть любимого отца, брак матери с Робертом Литтоном, рождение Мод, потом новые роды, при которых мать умерла. Барти слушала его и удивлялась, как она может любить такого злодея, а потом удивлялась, что любит.

– Он даже посмел выкинуть телеграмму о первом инсульте Уола, – продолжала Барти. – Не хотел, чтобы я бросила все и отправилась в Англию.

– Что?! Ты не ошибаешься?

– К сожалению, нет. Кит, таких случаев было гораздо больше. Но… я любила Лоренса. Очень любила. Я противилась этой любви, но ничего не могла с собой поделать. Так было всегда. С нашей первой встречи.

Подошедший официант наполнил их фужеры.

– Наверное, я огорчила тебя, – сказала Барти, беря свой фужер. – Тяжелые это воспоминания.

– Нет, совсем не огорчила. Я очень рад, что ты согласилась рассказать мне об этом.

– Я мало кому рассказывала. Себастьян знает. Я ему так благодарна. Он очень помог мне. Оба раза. И в первый, когда я ушла от Лоренса, и во второй… – Ее голос дрогнул. – Когда он ушел от меня.

– Уж кому-кому, а Себастьяну горе знакомо. Однажды он сказал мне, что, когда умерла Пандора, единственным его желанием было умереть самому. Это желание не оставляло его несколько лет. Каждый его день был наполнен горем. Так продолжалось, пока… пока он не принял Иззи. И это стало для него поворотной точкой.

– Он много страдал, наш дорогой Себастьян. – Барти помолчала. – Понимаешь, Кит, я не уверена, что мы с Лоренсом были бы по-настоящему счастливы. Совсем не уверена. Я ведь тоже не отличаюсь особой покладистостью.

– Здесь я целиком с тобой согласен. Но вы сумели бы построить взаимоприемлемые отношения. Жаль, что ты так несчастна.

– Кит, с чего ты взял, что я несчастна? – удивилась Барти. – Я не чувствую себя несчастной. Мне нравится моя жизнь. Я в восторге от Нью-Йорка. Я с удовольствием работаю в «Литтонс – Нью-Йорк». У меня хватает времени на все. Я по-настоящему счастлива. Просто я… тоскую по Лоренсу.

– Конечно, – вздохнул Кит. – А что касается Дженны… думаю, ты абсолютно права. Незачем ей сталкиваться с миром исков, адвокатов, алчности. Особенно в таком возрасте. Кстати, а ты встречалась с другими детьми Лоренса?

– Нет. Но брак их матери с Лоренсом отнюдь не был идиллией. Он женился на ней лишь потому… – Барти осеклась и вздохнула. – Довольно об этом, иначе ты, чего доброго, начнешь считать Лоренса отъявленным злодеем. А у него было немало прекрасных качеств. Он был верным, щедрым, смелым… Говорю тебе, достоинств в нем тоже хватало. Когда я переехала в Нью-Йорк, то написала Аннабель. Так зовут его первую жену. Я не собиралась с ней дружить. Просто хотела устранить возможные недоразумения. К моему удивлению, она встретила меня очень любезно. С тех пор мы изредка встречаемся на концертах и спектаклях. Но у этой женщины стальной характер, и с деньгами Лоренса она расставаться не собирается. Все деньги были оставлены детям. Разумеется, и она получает свой процент… Боюсь, я утомила тебя этими подробностями.