– Ну мамочка! Я им всем уже сказала. Теперь, получается, я наобещала как дура. Ну пожалуйста! Мы не полезем в лодку все сразу. Только по двое. И только до Сэг-Харбора, а в океан – ни-ни.

– Нет, Дженна. Скажешь подругам, что я не разрешаю. Понимаю, тебе неприятно выглядеть дурой, но это не смертельно. Я была бы готова приплатить матерям твоих подруг, чтобы только не отпускали их в Саут-Лодж… Давай собирайся. Я подвезу тебя до школы.

Дженна прибегла к последнему аргументу:

– Значит, ты меня совсем не любишь?

– Я очень люблю тебя. Настолько сильно, что хочу, чтобы ты и твои подруги благополучно выросли и стали взрослыми. Собирайся, иначе тебе придется идти с Марией пешком.

– Я люблю ходить пешком, – сказала Дженна. – А собираться впопыхах – нет.

Вероятно, дочь признала свое поражение, однако еще не была готова к полной капитуляции.

– Хорошо. До вечера. Я люблю тебя.

Дженна молчала. Барти вышла и плотно закрыла дверь своего дома под номером семь, стоящего на одной из улиц Верхнего Ист-Сайда. Этот дом она купила, когда они с Дженной переехали жить в Нью-Йорк. Барти успела пройти не более пятидесяти ярдов, как дверь их жилища открылась и раздался звонкий голос Дженны:

– И я тоже люблю тебя!

Это сражение с дочерью она выиграла.

Путь Барти лежал в Грамерси-парк, где в доме из бурого песчаника располагалось издательство «Литтонс – Нью-Йорк». Ей становилось спокойнее от одного вида этого дома. Многие издательства перебрались в современные здания, сосредоточенные в средней части Манхэттена, однако Барти нравился старый дом, чем-то похожий на английские особняки. Ей нравились чугунные перила и широкие ступени, которые вели к массивной входной двери. Барти до сих пор пребывала в радостном возбуждении от покупки соседнего здания. «Литтонс – Нью-Йорк» медленно, но неуклонно расширялось. Пять старших редакторов, каждый – со своей командой. Все они находились под началом заведующего редакцией Маркуса Форреста, с которым у Барти сложились весьма интересные отношения любви-ненависти. Дела «Литтонс – Нью-Йорк» шли как нельзя лучше. Они выпускали много книг: художественных, популярных, специальных. Их книги постоянно значились в списках бестселлеров. Можно сказать, спектр выпускаемой ими литературы учитывал разнообразные вкусы и запросы, и это способствовало высокой репутации издательства. К тому же Барти обладала полным контролем над деятельностью «Литтонс – Лондон», причем не только в финансовой, но и в издательской сфере. Правда, в эту сферу она почти не вторгалась. Но все бюджетные вопросы проходили через нее и требовали ее одобрения: приобретение прав на издание, авторские гонорары. Увы, Барти приходилось также заниматься рекламными кампаниями и составлять планы.

Войдя в свой кабинет на первом этаже, Барти устало плюхнулась за стол. Стычки с Дженной напрочь лишали ее сил. Такой же упадок сил она когда-то ощущала и после стычек с отцом Дженны…

И тут же появилась ее секретарша Синди Филлипс с кружкой дымящегося кофе. Секретарша хорошо знала приоритеты своей начальницы. Любая рукопись, даже если это и шедевр, любая рецензия, даже если она была сродни хвалебной оде, любые данные по продажам (хорошие или плохие) – все это могло преспокойно ждать момента, когда Барти выпьет свою первую кружку кофе.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась Барти секретарше. – Есть что-нибудь срочное?

– Практически нет.

– Отлично. Я вас потом вызову.

Барти сидела, потягивала кофе и смотрела на стоявшую на столе фотографию Лоренса в серебряной рамке. Дженна целиком пошла в отца. Всплески гнева у Лоренса были такими же мощными и изматывающими, его любовь – такой же удушающей, а эмоциональный шантаж – таким же угрожающим. Но Барти до сих пор любила этого человека и до сих пор отчаянно по нему тосковала…

Она протянула руку к утренней почте. То же, что и всегда. Письма из книжных магазинов, письма от литературных агентов, приглашения на разного рода встречи, циркулярные послания от разных компаний и фирм, так или иначе связанных с издательской деятельностью. Одно письмо пришло из Англии. Барти сразу узнала характерный, не слишком разборчивый почерк Джорди Макколла. Она до сих пор испытывала симпатию к этому писателю, которого в свое время открыла. Боже мой, это было почти двадцать лет назад. С тех пор почти каждая его книга становилась бестселлером. Джорди любили все, даже Селия.

«Вот и приманка, которая заставит Дженну забыть о парусной лодке», – подумала Барти. Поездка в Лондон, за месяц до коронации. Возможно, они останутся и увидят саму церемонию. Барти очень не хотелось разбивать сердце Селии. И в то же время приезд на свадьбу казался ей предательством памяти ее любимого Уола.

– У меня замечательная новость, – объявила Иззи. – Барти приедет на свадьбу и привезет с собой Дженну.

Себастьян хмуро покосился на дочь:

– Я бы не назвал эту новость замечательной. Честно говоря, я ожидал от Барти большей лояльности.

– Папа, ну что ты в самом деле! Барти – самый лояльный человек в мире. В данном случае она проявляет лояльность к Селии. Я часто слышала от Барти, что Селии она обязана всем.

– И эту фразу она произносят, скрипя зубами. Барти преувеличивает. Благодеяние, проявленное Селией, было весьма сомнительного свойства. Она это сделала не столько для Барти, сколько для собственного эго.

– Папа, будет тебе, – вздохнула Иззи, отставляя стакан с апельсиновым соком. – Ты просто не хочешь смириться с грядущими переменами. Я знаю, как тяжело на тебя подействовало решение Селии выйти замуж за лорда Ардена.

– Абсолютная чушь. Мне все равно, за кого она выходит или не выходит.

Эти слова отца Иззи пропустила мимо ушей.

– Неужели ты думаешь, что без помощи Селии Барти сумела бы пробить себе дорогу в жизни? Скажи, стала бы она главой «Литтонс», если бы Селия тогда не забрала ее из лондонских трущоб, где она жила с восьмью братьями и сестрами?

– Возможно, и стала бы, – ответил Себастьян. – Барти необычайно талантлива. – Посмотрев на дочь, Себастьян неохотно улыбнулся. – Нет, конечно. Понимаешь, Селия сыграла с нею злую шутку. Она дала Барти все, в чем, по ее мнению, та нуждалась, но лишила девчонку очень важной вещи. Она фактически изъяла Барти из родной семьи.

– Да, папа.

Это утверждение Иззи слышала не впервые.

– В общем-то, я очень рад, что Барти приедет в Лондон. Но я вовсе не горю желанием снова видеть ее жуткого ребенка. Типично американское воспитание: вседозволенность и никакой дисциплины.

– А мне очень нравится Дженна. Тем более она стала старше.

– Чепуха! – Себастьян улыбнулся дочери, и его свирепое старческое лицо потеплело. – Даже не знаю, что бы я делал без тебя, дорогая. Решительно не знаю. Напиши Барти ответное письмо и скажи: если хочет, может остановиться у нас. Это позлит Селию.

– Хорошо, папа, напишу. А теперь мне пора.

Иззи поцеловала отца, подумав, что известие о приезде Барти его явно обрадовало. Себастьян чувствовал сильную душевную связь с Барти. По мнению Иззи, отчасти этому способствовала схожесть их жизненных обстоятельств… Родители-одиночки, жизнь которых омрачена огромным горем. Вот только Барти обожала Дженну с первых дней, и та не росла в отрыве от сверстников и под гнетом постоянного родительского недовольства…