Уцелевшие части тела свидетельствовали о крупной комплекции. И определенном достатке. Одежда хорошего качества, дорогая обувь, часы “Картье”, которые заинтересовали убийцу не более чем четыреста евро в бумажнике.

– Это точно Видаль? – спросил Саша.

– Абсолютно, – ответил судмедэксперт. – Мой коллега сравнил отпечатки пальцев жертвы с отпечатками на вещах в портфеле.

– Я звонил секретарше адвоката, – сказал жандарм. – У него была назначена встреча на восемь утра. Она не видела его со вчерашнего дня и связалась с женой, Надин Видаль. Муж вечером уехал из дому. Кстати, кто сообщит вдове? Вы или мы, майор?

Саша ответил, что берет это на себя, и подошел к Карль. Она осматривала содержимое кейса из крокодиловой кожи: дорогая ручка, связка ключей, одинокий ключ на брелоке “порше”, пачка никотиновых пластырей, пластиковый футляр с визитками. Она протянула ему одну:

Адрес электронной почты и два номера телефона.

– Ив этом шикарном портфеле ни мобильника, ни компьютера?

– Похоже, что нет, шеф.

Он расстегнул комбинезон, чтобы положить визитку в карман пиджака, и повернулся к останкам Видаля. Менар был не так уж неправ. Метод действительно оригинальный, поскольку слишком уж экзотический. Казнь с помощью покрышки придумали в Африке, а потом переняли на Гаити. Но Менар ошибался, думая, что в пригородах Парижа такого не встретишь. Саша помнил того молодого человека, обнаруженного неподалеку от Парижа несколько лет назад с горелой покрышкой на шее. Только тот был не адвокатом, а полицейским.

Карль наверняка вспомнила. Страшная смерть молодого лейтенанта отпечаталась в их памяти каленым железом. Скорее всего, она будет молчать, пока не наступит подходящий момент.

Искусство войны основано на обмане.

Менар направлялся к ним, сияя улыбкой, ни дать ни взять старатель с сумкой алмазов Ботсваны и Зимбабве.

– Добро пожаловать в Африку, шеф. Знатоки называют это казнью папаши Лебрена. Метод, популярный на Гаити во времена тонтон-макутов. Покрышка, бензин, спичка – и вот вам яркое зрелище. Метод, кажется, придумали в Соуэто[1], где таким способом наказывали воров. Слышали девиз борцов против апартеида?

Саша терпеливо ждал продолжения. Карль воплощала непоколебимость каменной скалы, жандармский капитан оцепенел словно заяц, ослепленный фарами несущегося на него грузовика.

– “С помощью коробка спичек и горящих покрышек освободим страну”. Винни Мандела очень любила эти “ожерелья”. А про бывшее бельгийское Конго вы в курсе? Прежде чем Заир стал Демократической Республикой Конго, которую также называют Конго-Киншаса, чтобы не путать с Конго-Браззавиль, или Республикой Конго, – ну да, знаю, все это очень сложно, эта история деколонизации. “Ожерельем” папаши Лебрена в Киншасе казнили последних сторонников диктатора Мобуту…

В кармане Дюгена, словно послушный зверек, зажужжал мобильник. Саша с облегчением удалился от общей группы. На экране высветилось имя “Арно Марс”. Большой босс абсолютно точно знал, сколько времени требуется на те или иные действия.

– Ну как там дела, Саша?

Ему нравились тон и непринужденная манера дивизионного комиссара. Начальник вызвал у него симпатию с первой же встречи, и он был уверен, что тот платит ему тем же. Марс выказывал ему доверие, поручая самые трудные случаи. Дело Видаля как раз из таких. Саша кратко изложил ситуацию.

– Если замешан Флориан Видаль, значит, тут франко-африканские дела, – сказал Марс. – Бизнес-адвокат, специалист по сделкам с оружием. Другими словами, тут большая игра.

– И политика.

– Именно. А в таких делах только ходи да оглядывайся.

– Тут еще кое-что, шеф.

– Говори.

– Пять лет назад один молодой лейтенант умер точно так же.

– Да, та история шума наделала. Ладно, копай дальше, а после поговорим. Сегодня у меня сплошь совещания. Клеманти начинает крупное расследование. Дорис Нюнжессе прикончила убийцу своего ребенка. И подалась в бега.

– Нюнжессе? Та известная аукционистка?

– И бывшая супруга крупного бизнесмена. Так что тут тоже как по хрупкому льду шагать. Но такое уж у нас призвание. Приходи ко мне вечером, чего-нибудь перекусим. Заодно о делах поговорим. Идет?

– Конечно, шеф.

Саша вернулся к остальным. Менар продолжал свои разглагольствования, к удовольствию жандармского капитана, который явно недоумевал, как таких типов берут в уголовный розыск. Карль разговаривала с экспертом, проверявшим бассейн. Он только что обнаружил на дне смартфон “Блэкберри”. Контакты Флориана Видаля здорово наглотались воды.

– Надо все восстановить, – сказал Саша. – Вы сможете просушить симку?

– Не получится, – ответил эксперт.

– Почему?

– Она исчезла.

Карль и эксперта явно волновал один и тот же вопрос: почему убийца оставил телефон, но забрал сим-карту? Хотел навести на след, чтобы тут же с него сбить? Саша не любил поспешных заключений и все же связал оба факта. Поджигатель не потрудился обчистить жертву И сразу вступил с полицией в диалог. Чувствовалась гордыня и желание поиграть. Такая же гремучая смесь, как и бензин, которым он сбрызнул лицо своего козла отпущения.

– Методичность… и извращенность, – пробормотала про себя Карль.

– Да, этот сукин сын любит все предусмотреть и действует быстро, – ответил Саша. – Надо и нам не отставать. Бери служебную машину, и в Институт судебной медицины.

Она взглянула на него вопросительно.

– Возьми их измором, но сделай так, чтобы Тома Франклин провел срочное вскрытие.

– Почему Франклин?

– Потому что он лучший.

Она, конечно, не поверила его объяснению. Франклин хоть и был ветераном своего дела, но не более квалифицированным, чем другие.

Саша улыбнулся ей. Карль взглянула на него, потом забрала у Менара ключи и без лишних слов удалилась.

Появляйся, как ветер, исчезай, как молния…

Лола Жост битый час рылась в стенном шкафу. Переворачивала старые коробки, заглядывала в них и, ничего не обнаружив, с проклятиями копалась еще усерднее. Зигмунд наблюдал за этим с безопасного расстояния, иногда позволяя себе вопросительно тявкнуть. Далматинец местного психоаналитика пытался понять, чего там возится его временная хозяйка.

– Ага, вот наконец эти чертовы резиновые сапоги! – проворчала она, показывая свою находку. – Они нам понадобятся, чтобы одолеть бурю. Верно, малыш?

Последовало новое, более жалобное тявканье красивого пса, который догадался, что сейчас случится нечто ужасное. Лола покинет их уютное гнездышко, чтобы выйти под дождь, и никто не сможет ее переубедить.

– Мы уже сто лет никуда не вылезали. Антуан будет недоволен, если я тебя не выгуляю. Не бойся, не смоются твои пятна. Я бы, конечно, соорудила тебе дождевик из пакета, но тебе же не понравится, правда?

Она натянула найденные старые сапоги, плащ и шляпу, которую ее подруга Ингрид Дизель подарила ей на день рождения, и надела Зигмунду поводок. Пес слегка заупрямился, но Лолу это не смутило, и вскоре парочка очутилась на улице Эшикье под косыми струями проливного дождя. Лола направилась к своему любимому ресторану. Войдя в двери “Дневных и ночных красавиц”, она увидела хозяина, старательно натиравшего бокалы. Лола усмотрела в этом знак.

– Сейчас бы стаканчик вашего беленького.

Максим Дюшан молча поставил на стойку два стакана, наполнил их мускатом “Бом-де-Вениз” и вытер махровым полотенцем Зигмунда, который лизнул его в знак благодарности.

– Неплохой у тебя мускат, и до чего же приятно снова увидеть наконец человеческое лицо, – сказала Лола, потирая поясницу.

– Что у тебя стряслось?

– Да то же, что у всех парижан. Этот проклятый бесконечный потоп. К тому же Антуан Леже отбыл с семьей греться на солнышке, а меня просил присмотреть за Зигмундом. Раньше у меня был только ревматизм, а теперь и обязанности появились. Не дашь мне миску?