– Дам, конечно. Зачем?

– Зигмунд хоть и четвероногий, но это не значит, что он должен есть с пола. Необходимо приобщить его к духовной культуре. Знаешь, что на этот счет говорит Теофиль де Бюзарк?

– Нет, – усмехнулся Максим.

– “Вино – это облако знаний, которое проливается дождем лишь на тех, кто влюблен в жизнь”. Это из тех мыслей, которые я называю легковесными и в то же время глубокими.

Лола плеснула немного муската в миску. Далматинец понюхал и отвернулся.

– Эта псина слегка приоткроет для себя двери восприятия до возвращения хозяина. А не то я разочаруюсь в собаках. Как во всем остальном.

Но в этот момент распахнулись двери не восприятия, а ресторанчика, и на пороге возник капитан Жером Бартельми. Вид у него был расстроенный, и он не улыбнулся даже при виде Лолы.

– Как приятно! Уставился на меня, как на налогового инспектора.

– Да нет, шеф. Вообще-то я вас искал. Только вот не знаю, радоваться или нет, что нашел.

Лола Жост давно уже не руководила местным комиссариатом полиции, но бывший коллега вел себя так, словно ничего не изменилось. Для него она навсегда останется “шефом”. Придется привыкнуть. Но экс-комиссар ничего не поняла из слов бывшего помощника.

– Сынок, избавь меня от долгих предисловий. Говори толком.

Бартельми несколько секунд бормотал про себя то, что собирался сказать.

– Обнаружен труп молодого парижского адвоката. Убийство.

– Где?

– В парке Коломба. В олимпийском бассейне.

– Утонул?

– Сгорел заживо, его облили бензином и…

– И?..

– У него была покрышка… на шее.

Лола поставила свой бокал. За мгновение, растянувшееся на целую вечность, лица Максима и Бартельми как-то отдалились. Она медленно сползла на кафельный пол. Все равно падать в обморок, так лучше уж сразу занять горизонтальное положение. Перед тем как потерять сознание, Лола словно сквозь слой грязной ваты услышала голоса друзей. Они выкрикивали ее имя.

♦

Он назвал себя в домофон. Она ждала его на площадке, ее губы дрожали, вся поза говорила “нет!”. Невысокая миниатюрная блондинка лет тридцати. Тонкие черты лица исказила тревога.

– Вы же не насчет Флориана… с ним ведь ничего не случилось, правда?

– Мы обнаружили вашего мужа в парке Коломба.

– Он… умер?

– К сожалению, да. Мне очень жаль.

Она бросилась на него и стала колотить в грудь. Он схватил ее за руки, начал успокаивать, дал выплакаться, прижав к себе, обнимая за плечи. С потерянным видом она вернулась в квартиру, в прихожей он заметил черный чемодан. Гостиная пропахла табаком, зато из окон открывался потрясающий вид на Сенат и Люксембургский сад, чьи очертания сейчас размыло дождем. Силуэт Надин Видаль выделялся на фоне высокого окна, она плакала, прижавшись лбом к стеклу. Пятью этажами ниже слышался приглушенный гул проезжавших машин. Миниатюрная женщина в большой пустой квартире. Интересно, есть ли у них дети, подумал он.

Как умер ее муж? Саша предложил ей сесть, она отказалась, повторила вопрос. Он рассказал. Когда смысл слов дошел до Надин Видаль, она побежала на кухню, где ее стошнило в раковину. Он хотел поддержать ее, но она оттолкнула его плечом.

Надин перевела дух, умылась.

Она согласилась сесть, дрожащей рукой зажгла сигарету. Саша начал мягко задавать вопросы. Накануне мужу кто-то позвонил. Около половины восьмого он ушел, не сказав куда, обещал вернуться не позже одиннадцати. А утром его машины на парковке не оказалось.

– Вы знаете, кто ему звонил?

– Флориан почти не посвящал меня в свои дела.

– Неужели?

– Он работал на Ришара Грасьена.

Саша слышал о Грасьене. Крупная фигура во франко-африканских отношениях, свой человек в министерствах обороны и внутренних дел. По образованию адвокат, с неопределенной, но, по-видимому, важной миссией: посредник. В области вооружения.

– Это с ним ваш муж должен был встретиться сегодня утром?

– Да.

– У них были разногласия?

– Не думаю.

– Ришар Грасьен вел дело деликатного свойства?

– У него все дела такие.

– Ваш муж участвовал в каком-нибудь процессе?

– Флориан не работал в суде. Он готовил контракты по торговым сделкам, налаживал контакты.

Она сделала затяжку, на мгновение закрыла глаза. Руки ее по-прежнему дрожали.

– Последнее время он выглядел напряженным?

– Нет.

– Были еще какие-нибудь особенные звонки? Необычные встречи? Конфликт с кем-нибудь?

На все вопросы она только качала головой. Саша пообещал сделать все возможное, чтобы найти убийцу. Но она должна ему помочь.

– Кажется, вы не очень любите Грасьена?

Она не ответила.

– Почему? – спросил Саша.

– Флориан жил в его тени. Когда мы познакомились на юридическом… Флориан уже работал на него.

– Что он делал?

– Он был его помощником. Думаю, он уже тогда помогал составлять контракты.

– Каковы были их отношения вне работы?

– Грасьен оплатил расходы на нашу свадьбу.

– Ваш муж не ладил с родными?

– Флориан и его мать не общались друг с другом.

– Как долго?

– Много лет.

В ее глазах сверкнул гнев. Саша терпеливо ждал, когда она соберется с духом, чтобы рассказать о наболевшем.

– Я говорила, что надо стать самостоятельным. Он начал ко мне прислушиваться. На это трудно было решиться. От таких денег так просто не откажешься… А потом…

– Потом?

– Грасьен не тот человек, которого можно поблагодарить и уйти.

– В каком смысле?

– Он пьет кровь у тех, кто его окружает. От него надо просто бежать… Я предлагала начать с чистого листа…

– Каким образом?

– Уехать за границу и вместе работать в какой-нибудь международной юридической фирме.

– Вы адвокат?

– Специалист по уголовному праву в одной солидной парижской конторе. Я много трудилась, чтобы этого достичь, даже отложила рождение детей, которых очень хотела… Но тут я была готова все бросить.

– Ваш муж говорил об этих планах Грасьену?

– Нет, это было между нами. Это я всегда заговаривала об этом. Думала, что со временем…

– Я видел чемодан в прихожей. Вы куда-то собрались?

– Посреди ночи, когда я послала Флориану кучу сообщений, я была в бешенстве…

– Расскажите.

– Мы оба работали как проклятые. Виделись мало. Это становилось нелепо…

– Вы хотели проучить его?

– Уйти, не предупредив, на несколько дней, пожить у подруги, отплатить ему той же монетой. Какая дура…

Снова слезы. Он взял пачку носовых платков и протянул ей. На полу валялась скомканная бумажка. Саша развернул ее. Никотиновый пластырь. Такой же обнаружен в портфеле Видаля.

– Вы уверены, что ваш муж не возвращался вечером домой?

– Это мой пластырь. Флориан не возвращался, и я опять закурила…

– Ваш муж был знаком с Туссеном Киджо, лейтенантом полиции африканского происхождения?

– Не думаю.

– Киджо умер пять лет назад.

– При чем тут мой муж?

Ей понадобилось время, чтобы переварить то, что он ей рассказал.

– Его фамилия ни о чем вам не говорит?

– Нет.

– Лейтенант Себастьен Менар из моей группы – специалист по документам. Мне бы хотелось, чтобы он получил доступ к личным бумагам вашего мужа. Я имею в виду здесь и в его офисе на улице Сены.

– Когда вы хотите это сделать?

– Как можно скорее.

– Позвоните вашему коллеге. И покончим с этим.

Саша позвонил Менару, велел явиться на улицу Вожирар.

– Ришар Грасьен звонил вам утром, когда встреча не состоялась?

– Без конца. Потом я даже телефон отключила. Я не хочу…

– Вы не могли бы дать его координаты?

Окна кабинета Видаля выходили во внутренний двор, обсаженный вековыми деревьями, закрывающими солнечный свет. На мраморной каминной полке были выставлены африканские статуэтки: воины с глазами из ракушек и головами, утыканными перьями, казалось, стояли на страже.