Незамедлительной и щедрой была и международная помощь. В первую очередь ее оказали Советский Союз и Великобритания, откуда в пострадавшие районы экстренно доставили моторные катера, брезент, медикаменты, порошковое молоко и другие непортящиеся продукты питания.
Однако все это могло лишь уменьшить и смягчить губительные последствия катастрофы — против самих наводнений до сих пор нет никакой действенной защиты. Лишь своевременно сообщить в районы, которым грозит опасность, — вот и все, что может сделать служба предупреждения.
В начале мая следующего года Западную Бенгалию чудом миновала не менее страшная угроза — тайфун, от которого довольно часто страдают разные районы побережья Бенгальского залива. Прошлогодний тайфун обрушился на прибрежную полосу штата Андхра-Прадеш, расположенного южнее, на западном берегу залива. Уже за два дня до этого в печати появились сообщения о грозящей опасности и о своевременной эвакуации населения из районов, где предполагалось появление тайфуна. И все же беспощадный вихрь унес более шестисот человеческих жизней, не говоря уже о причиненных им огромных материальных убытках.
За этими сообщениями я следил уже непосредственно в Индии и вместе с индийцами переживал еще один каприз природы — обрушившийся на Бенгалию в мае и июне муссон.
Обычно у муссона бывает свое расписание, которого он довольно точно придерживается. «Стартует» он ежегодно в юго-западном уголке индийской территории — в Керале около 1 июня, спустя два дня муссон уже в Бомбее, а через неделю в Бенгалии — восточной оконечности субконтинента. Перед этим, в разгар лета, жара всегда достигает своего годового максимума: в Калькутте около 40 °C в тени, а в некоторых континентальных районах, не охлаждаемых близостью моря и ветром, температура воздуха примерно на 5–8 делений выше. В летний период дождевых осадков бывает довольно мало. Они выпадают лишь изредка в виде коротких сильных ливней, обычно сопровождаемых бурей. Только за несколько дней до начала сезона дождей эти ливни, называемые предмуссонами, учащаются, как бы возвещая о наступлении поры, с нетерпением ожидаемой не только крестьянами, но и буквально всеми жителями Индии. И неудивительно, ибо после изнурительной жары сухого лета муссон всегда приносит приятную прохладу.
В год моего пребывания в Индии нормальная смена летней погоды начала нарушаться еще в апреле, а затем еще более — в мае. Метеорологи зарегистрировали существенное снижение осадков в сравнении с нормой. В некоторых местах, как, например, в Кришнанагаре, за все лето вообще ни разу не было дождя, в Западной Бенгалии дождей прошло на 50–80 % меньше, чем в это время в другие годы. Столбик ртути в термометре неумолимо полз вверх. Следить за температурой воздуха в Индии не составляет труда. На первых полосах всех газет печатается ежедневная метеорологическая сводка, где сообщаются максимальная и минимальная температура и влажность воздуха за прошлый день, прогноз погоды, а также сведения о времени восхода и захода солнца и луны, о морском приливе и отливе; периодически публикуются и сопоставительные данные по всей Индии. Эти сводки читаются с не меньшим интересом, чем внутрииндийская и международная информация, потому что состояние погоды непосредственно, касается каждого.
Уже 17 мая термометр показывал максимальную температуру 40 °C, а двумя днями позднее метеорологи объявили калькуттский рекорд за последние пять лет — 43 °C. При этом влажность воздуха не опускалась ниже 90 %. В результате возникла в полном смысле слова парниковая атмосфера — влажная, насыщенная испарениями духота. Через несколько минут при ходьбе даже в самой легкой одежде человек становится мокрым. 21 мая наступило временное облегчение. Разразилась сильная гроза. Примерно полчаса бушевала неистовая буря (вскоре к ней присоединился сильнейший ливень), ветер срывал листья с деревьев, солому с крыш; но люди, особенно дети, не прятались от непогоды, а, наоборот, выбегали из домов и с нескрываемой радостью подставляли тела освежающему душу, посланному самими богами. Через час небо вновь совершенно расчистилось, и в последующие два дня термометр остался на приятно прохладном уровне, не поднимаясь выше 37–38 °C.
Вторая волна жары последовала через неделю и продолжалась почти полмесяца. Даже старики сетовали, что такой жары они не помнят. Максимальная дневная температура в Калькутте была около 42 °C, причем я на собственном опыте мог убедиться, что в Мединипуре благодаря близости засушливых бихарских областей температура действительно всегда на добрых четыре градуса выше. Однажды в полдень наш термометр показывал 49 °C в тени. Такая температура уже поистине убийственна. В то лето, по сообщениям печати, от жары в Восточной Индии погибло более трехсот человек, не меньше смертных случаев было и в соседней Бангладеш. Погибал и скот: во время утренних поездок по окрестностям мы нередко видели возле дороги трупы коров, павших от жары, а вокруг — неотъемлемая подробность пейзажа — стан грифов. Воздух струился и трепетал, как над раскаленной плитой, а на горизонте возникали причудливые миражи — картины далеких краев. Если порой поднимался ветер, на коже, словно ожоги, оставались красные пятна. А потому в течение дня все ставни в домах держали закрытыми.
Рекорд этого столетия Калькутта отметила 5 июня — 43,8 °C. Для деревенских жителей наступили черные дни — продолжалась небывалая засуха, стали пересыхать источники воды, особенно колодцы. В первую очередь от этого пострадали сельскохозяйственные районы с искусственным орошением, для которого не хватало воды. Резко сократилось снабжение городов свежими овощами, под угрозой оказался и так называемый летний урожай, зависящий от регулярной подачн воды в оросительные каналы.
Только в такие дни хорошо понимаешь, почему прежде так часто свершались молитвы и приносились жертвы, чтобы боги ниспослали на высохшую землю дождь. Когда в невыносимую жару и духоту на небе собираются черные тучи, предвещающие сильный ливень, и вы часами напрасно ждете, что он наконец-то прольется, а тем временем тучи на небе начинают рассеиваться и вместе с ними надежда на освежающий душ, — вы и сами готовы пасть на колени и воззвать к какому-нибудь из могущественных индуистских богов, чтобы он смилостивился и открыл наконец своей баджрой[11]«шлюзы небесных прудов».
В понедельник 11 июня, т. е. в пору, когда обычно на этот край уже давно низвергаются потоки дождевой воды, палящий зной наконец прекратился. Это было драматическое окончание затянувшейся засухи. К ночи разразился освежающий ливень, неожиданно сбивший температуру до «прохлады» — до 28 °C. Этой ночью я впервые за долгое время хорошо спал, ни разу не проснувшись и даже не включая электрического вентилятора, а когда около шести часов утра меня разбудил какой-то автобус, прогромыхавший под окнами своими скрепленными проволокой частями, я увидел, что небо затянуто тучами. Несколько раз раскатисто прогромыхало, и прошел еще один короткий дождик. В восемь часов снова и уже по-настоящему полил дождь. Сильный порыв ветра чуть не разрушил дом до основания, с неба спустилась непроницаемая завеса воды. Так лило почти три четверти часа. Широкая проезжая часть улицы под моей террасой превратилась в сплошной поток, который в более низких местах стал захлестывать края тротуаров.
Калькутта — равнинный город без единого холмика или возвышенности, и обычно вы только во время дождя понимаете, какая из улиц имеет легкий наклон. Наша, очевидно, была расположена довольно низко. Через минуту под водой уже скрылись все тротуары. Пешеходы брели почти по колено в воде с засученными штанинами или с высоко подоткнутыми краями дхоти, неся сандалии в руках. Посреди того, что некогда было проезжей частью дороги, словно плывя, двигались частные автомашины, неосмотрительно осмелившиеся ехать по высокой воде; одна за другой они останавливались с заглохшими моторами и упрямо, но тщетно пытались сдвинуться с места. Автобусам, разумеется, было лучше. Они мчались по стремящемуся потоку, обдавая беззащитные легковые автомобили каскадами грязной воды. В нишах домов на противоположной стороне улицы ежились от холода те, кто в предыдущие ночи спал на тротуарах, и уныло поглядывали на свои затопленные «спальни». Всюду стало непривычно тихо; утренний «концерт», который обычно устраивали вороны, в тот день из-за неблагоприятной погоды не состоялся, а вечно лающие псы спрятались в домах.
