Мы могли бы еще продолжить перечень подобных новостей. Согласно отчету, представленному Законодательному собранию западнобенгальским министром внутренних дел, с 1 января 1971 года по 31 марта 1972 года в Западной Бенгалии — и большей частью непосредственно в Калькутте — было совершено 2315 убийств, из них 1222 политических.

В конце концов удалось погасить и этот очаг опасности. Еще в том же, 1971 году в Восточном Пакистане, граница которого, если считать по прямой, проходила примерно в 30 километрах от Калькутты, началось народное восстание против правительства Пакистана. Освободительная война и страх перед жестокостями западнопакистанских солдат изгнали из Восточной Бенгалии десять миллионов человек, и, разумеется, это опять легло тяжестью в первую очередь на Калькутту, поставив перед ней новые проблемы. Возникли и опасения перед возможной пакистанской агрессией и бомбардировкой города; в декабре 1971 года на военный аэродром в Калькутте действительно было сброшено несколько пакистанских бомб. Но главное — пришлось ограничить и без того более чем скромные запасы продовольствия, предназначенного для местного населения, чтобы миллионы беженцев не погибли от голода.

Однако война за освобождение Бангладеш окончилась, беженцы постепенно были репатриированы на родину, и жизнь в Калькутте снова вошла в нормальную колею. Начался новый период попыток решить, казалось бы, неразрешимую проблему, носящую невинное название «калькуттская ситуация». Что сделано здесь за последнее десятилетие? Изменилось ли что-нибудь в облике города? Произошли ли какие-либо перемены и в самом важном — в жизни его многомиллионного населения?

Это были вопросы, ответы на которые я приехал искать в Калькутте тем жарким летом.

Уже само новое здание аэропорта, разительно отличающееся от прежнего уродливого корпуса, недостойного крупнейшего города Южной Азии, предвещало много неожиданностей. Еще красивее оказался вид, открывавшийся из окон нашей машины, пока мы ехали по автостраде, ведущей к аэродрому и получившей в народе название «Ви Ай Пи Роуд», то есть «Шоссе для весьма важных особ». Десять лет назад большая ее часть была окаймлена голыми полями и лугами, а ныне — это густо застроенные кварталы новых жилых домов и вилл.

Удивляться приходилось буквально на каждом шагу К первым трем небоскребам конца 60-х годов прибавились десятки новых. Восточная и южная окраины Калькутты протянулись на несколько километров дальше, а свободные пространства заполнились большими и малыми зданиями, прежде всего жилищами для тысяч новоселов. Строят здесь много и быстро. В середине мая один мой приятель с гордостью показывал мне голые стены жилого дома, в котором он купил себе квартиру (для создания «квартирного кооператива» достаточно иметь нескольких знакомых, желающих строиться, и необходимую сумму денег), а в конце июня он уже вселился в этот дом. Калькутта растет на глазах.

Однако нужда в квартирах велика. Неотъемлемой частью Калькутты стала не только расположенная на западном берегу Хугли Хаура с почти миллионным населением, но и ряд других «городов-спутников» с собственными муниципалитетами, которые разделяют административную ответственность за судьбу гигантской метрополии. Все эти районы связаны с собственно Калькуттой городским транспортом, общей водопроводной и канализационной системой и переходят один в другой без каких бы то ни было границ. В результате трудно определить реальное число жителей Калькутты. Однако компетентные работники городского управления, которые должны это знать лучше других, уверяли, что цифра восемь с половиной миллионов отнюдь не была бы преувеличением.

Прибавьте к этому еще миллион, а то и полтора миллиона людей, которые ежедневно приезжают в город на работу из ближних и дальних окрестностей. Огромные людские потоки движутся по городу во всех направлениях на территории примерно 15x20 километров. Представьте себе, что в Прагу и ее окрестности съехалось все население Чехии и Моравии. Обыкновенная улица в центре Калькутты в самый обычный день выглядит так, точно вы находитесь близ стадиона «Спарта» сразу же после окончания матча «Спарта» — «Славия»; только в Калькутте толпы движутся навстречу друг другу непрерывно в течение всего дня.

И вдруг вы осознаете: все эти люди должны есть и иметь над головой крышу, ездить на работу или в школу и возвращаться домой, делать покупки и где-то проводить свободное время. В городе должно быть соответствующее количество школ и больниц, воды и электричества, магазинов со всем необходимым для жизни, кинотеатров и театров. И вы, очевидно, скажете: нет, не хотел бы я быть членом калькуттского муниципалитета!

Однако никто не может отрицать, что в муниципалитете делают все, что в человеческих силах. Особенно в вопросе строительства Калькутты, которое до недавних пор протекало довольно стихийно. В управлении городского строительства вам с охотой покажут планы, на которых обозначены сразу три новых района: Кона — на западной окраине Хауры и два больших центра новостроек на востоке — один из них занимает площадь в 376 акров, а другой, самый большой из новых городов-спутников — Байшнабгхата-Патули — даже 426 акров; каждый из этих районов рассчитан на 40 тыс. жителей. Работы по подготовке участков уже начаты, и впервые в истории Калькутты тут заранее предусматривается все. Почву поднимают на метр, чтобы дома оказались выше границы подъема воды во время частых наводнений в периоды муссонов, заранее прокладывают водопровод и канализацию, не забывая и о специальных трубах для отвода воды при наводнениях; в углублениях, возникающих при выемке земли, под надзором специалистов по рыбоводству закладываются пруды; и, что особенно важно, свыше 80 % всех новых строительных участков предназначено для бедных семей с доходом ниже 350 рупий в месяц, которым государство предоставит заем под низкие проценты с уплатой в течение 20 лет. Расходы — они должны составить более чем 210 миллионов рупий — поможет покрыть Международный банк. На плане будущего Байшнабгхата-Патули обозначены новая больница на 200 коек и новое шоссе, которое одновременно улучшит транспортную связь перенаселенного центра города с его южными и северными окраинами.

Новой чертой, говорящей о том, что план был выработан под руководством левого правительства Западной Бенгалии, являются и меры, предусмотренные для того, чтобы эти районы е беднейшим населением не превратились вскоре в новые скопища временных лачуг; Калькутта до сих пор не избавилась от этих трущоб, уродующих ее облик. Городской муниципалитет сам заложит фундамент каждого нового домика и на собственные средства обеспечит его подключение к канализации, к водопроводной и электрической сети. В здешних многоквартирных жилых домах заранее установлена действительно низкая квартирная плата — 20 рупий в месяц за каждую комнату.

Конечно, никто не строит иллюзий, будто катастрофический жилищный кризис в Калькутте, где доныне столько людей не имеет крыши над головой или с многочисленными семьями теснится в душных каморках старого центра, может быть разрешен за несколько лет. Но кое-что и весьма существенное все-таки делается. И делается именно для тех, кто особенно в этом нуждается. Это признает ныне каждый житель Калькутты. Никогда еще в свои прежние приезды не слышал я столько похвал в адрес правительства штата и муниципалитета. А ведь жители Калькутты всегда были скорее склонны к критике и брюзжанию. Тем убедительнее сейчас звучат их похвалы.

— Маркет, сэр? — кричит кули с жестяным номером на слишком широкой рубахе и тычет вам под нос свою плетеную корзину, едва вы свернете к большому одноэтажному кирпичному зданию за главным проспектом Чоуринги, где помещается крупнейший калькуттский торговый центр. Таким кули может быть старик, или мальчик, которому еще положено сидеть за школьной партой, или, к примеру, мусульманин Абдул Ислам по прозвищу Кана (Одноглазый). У него, правда, вместо одного глаза нечто бесформенное и, разумеется, ничем не прикрытое — зачем прикрывать то, что может пробудить сострадание и склонить заказчика из множества носильщиков выбрать именно его.