Неудивительно, что все больше и больше знатных и богатых красавиц жаждали приобщиться к Египетскому масонству. При условии, что наберется 36 желающих, Серафина Калиостро была готова стать магистрессой парижской адоптивной ложи. Были объявлены благоговейно и единодушно одобренные условия приема: каждая кандидатка вносит в кассу 100 луидоров; в течение девяти дней воздерживается от общения с мужчинами; обязуется безоговорочно подчиняться приказам магистрессы, даже если покажется, что исполнение приказа причинит кандидатке вред. И наконец 7 августа 1785 года в просторном доме на улице Верт-Сент-Оноре состоялось открытие адоптивной ложи для дам.

Скульптурный портрет графа Калиостро

Популярность Калиостро возросла неслыханно. Его бюст в мраморе изваял сам великий скульптор Гудон. Каграманов пишет: "В столице Франции, даром что она была столицей Просвещения, мода на Калиостро была в разгаре. В витринах красовались его портреты и изваяния в мраморе и бронзе, на всех углах торговали табакерками, веерами, перстнями и прочей мелочью с его изображениями. Лубочный портрет, где он выряжен не то персом, не то турком, был снабжен такой велеречивой подписью: "Друг Человечества. Каждый его день отмечен новыми благодеяниями. Он продлевает жизнь, он помогает бедным. Его награда — счастье быть полезным". Творимые им "чудеса" стали предметом бесконечных пересудов; о них говорили в салонах и кофейнях, при дворе и в убогих трущобах".

И вдруг все кончилось самым неожиданным образом. 22 августа 1785 года парижане узнали ошеломляющую весть: граф Калиостро арестован и заточен в Бастилию. "В 8-м часов утра к нему нагрянула полиция: его ликеры, бальзамы, эликсиры были захвачены, бумаги опечатаны, а самого его повели пешком в тюрьму, только на половине дороги позволив сесть в фиакр. Шесть месяцев просидел взаперти бедный Калиостро, не видя никого, не призываемый к допросу. Тогдашнее правосудие не торопилось производить следствия и не церемонилось с заключенными в Бастилию. Жена Калиостро была также заключена в темницу. Магик был замешан в знаменитое дело об ожерелье, этом "величайшем обмане XVIII столетия", как его называет Карлейль", — пишет В. Зотов.

Так началась история с ожерельем, вылившаяся в самый громкий политический скандал предреволюционных лет во Франции.

Громкая криминальная история с бриллиантовым ожерельем Марии-Антуанетты занимала умы долгое время, за ее расследованием внимательно следили во всей Европе, в красноречии упражнялись лучшие адвокаты и журналисты, а позже фигуранту дела Калиостро посвятил целых два произведения прославленный романист Александр Дюма. Юрий Каграманов замечает: "Кроме Калиостро, в этой истории есть королева и кардинал, бриллиантовое ожерелье и злоумышляющая коварная миледи, затронута и "честь Франции". Нет в ней только благородных мушкетеров. Есть тайна, но нет романтической "пружины". Вероятно, по этой причине роман "Ожерелье королевы" удался Дюма гораздо меньше, нежели "Три мушкетера "".

Когда в 1772 году царствующий монарх Людовик XV заказал придворным ювелирам, Шарлю Огюсту Бёмеру и Полю Бассанжу, его зятю, бриллиантовое колье для своей фаворитки мадам Дюбарри, они исполнили королевскую прихоть: вложив весь свой наличный капитал и наделав огромные долги, создали уникальный склаваж стоимостью свыше полутора миллиона ливров из 629 (по другим сведениям, 647) бриллиантов общим весом 2800 карат. Но пока создавалось сие ювелирное изделие, Людовик XV умер от оспы, и на трон взошел его преемник Людовик XVI. Ювелиры предложили ему приобрести колье для его царственной супруги. Но Марии-Антуанетте громоздкое колье не понравилось, а его цена, равная стоимости военного корабля со всем оснащением, отпугнула королевскую чету. Чтобы расплатиться с кредиторами, за прошедшие с того времени одиннадцать лет Бёмер и Бассанж предлагали свое колье испанскому и португальскому королевским дворам, трижды возобновляли свое предложение Марии-Антуанетте, но тщетно.

Королева Франции Мария-Антуанетта. Неизвестный художник

А в это время в Париже всеми правдами и неправдами, используя интриги и богатых покровителей, в узкий круг приближенных королевы пробилась графиня Жанна де ла Мотт, урожденная баронесса де Сен-Реми, добившаяся права присоединять к своей полученной от мужа фамилии королевскую фамилию Валуа, будучи прямым потомком одного из незаконнорожденных сыновей короля Генриха II. В 22 года она бежала из дому и вышла замуж за жандармского офицера Никола де ла Мотт. Стремясь занять достойное ее происхождения место, эта авантюристка, происходившая из разорившейся и опустившейся семьи, поставила себе цель добиться высокого положения и богатства, используя слабости и тщеславие сильных мира сего. Ее жертвой стал кардинал Роган, давно и безответно влюбленный в Марию-Антуанетту, которая относилась к нему крайне неприязненно. В свое время Роган был послом Людовика XV в Вене. Там он очень не понравился строгой и набожной императрице Марии-Терезии своим распутным образом жизни и по ее просьбе был отозван. Отставленный кардинал в отместку австрийской королеве рассказывал разные анекдоты из интимной жизни семьи Габсбургов. Это дошло до слуха дочери Марии-Терезии и жены наследника французского престола Марии-Антуанетты, которая была взбешена, что какое-то ничтожество осмеливается смеяться над ее матерью. Когда она стала королевой Франции, Роган впал в жестокую немилость и уже испробовал самые разные способы, чтобы вернуть благорасположение королевы. Теперь честолюбивый кардинал хотел ни больше ни меньше как поста премьер-министра.

Для пользы дела ставшая одной из бесчисленных любовниц ветреного кардинала, Жанна де ла Мотт пообещала ему выступить посредницей в тайной переписке с королевой и добиться у нее благосклонности к воздыхателю, который должен будет тайно снабжать королеву деньгами "на булавки" и на покрытие карточных долгов. В качестве доказательства этой благосклонности "близкая подруга и наперсница королевы" графиня де ла Мотт (которой на самом деле шли отдаваемые доверчивым кардиналом деньги) устроила тайное свидание Рогана с королевой под покровом ночи в роще Венеры близ Малого Трианона. Под видом королевы выступала нанятая Жанной и похожая на королеву фигурой и лицом куртизанка Николь Леге, одетая в платье точь-в-точь как на портрете Марии-Антуанетты. Для пущей важности она приняла звучный псевдоним "баронесса д’Олива", для которого Жанна великодушно предложила ей анаграмму своей собственной фамилии Валуа. Мнимая королева должна была передать влюбленному кардиналу письмо и розу и сказать две заранее затверженные многозначительные фразы. И хотя Николь Леге дурно справилась со своей ролью, кардинал не заподозрил обмана в этой сцене, целиком повторившей известную сцену с переодетой в служанку графиней Альмавива из "Женитьбы Фигаро" Бомарше. И поэтому не удивился, когда полгода спустя Жанна от имени королевы попросила его выступить посредником для тайной покупки у Бёмера и Бассанжа бриллиантового склаважа. На самом деле в конце декабря 1785 года ювелиры пришли за помощью к влиятельной графине де ла Мотт в надежде на то, что за определенные комиссионные она уговорит королеву купить у них ожерелье. В январе следующего года Роган провел переговоры с Бёме-ром и Бассанжем и договорился об оплате в рассрочку в течение двух лет четырьмя равными долями полной стоимости колье в размере миллиона шестисот ливров. Колье должно было быть доставлено королеве 1 февраля, а первый платеж должен был быть внесен I августа 1785 года. Об этом стороны составили договор, и кардинал, передавая его графине, попросил ее заручиться у королевы письменными гарантиями оплаты. По словам де ла Мотт, та сразу же подписала до гонор, а в доказательство авантюристка вернула кардиналу документ с собственноручной подписью королевы: "Мария-Антуанетта Франции". Ясно, что это была грубая подделка: особы королевских кровей подписываются только личным именем, кроме того, Мария-Антуанетта была австрийской принцессой, выданной замуж за французского дофина, и французской королевой стала только после замужества. Но кардинал никаких сомнений не испытал, как потом не усомнились в подлинности подписи королевы и ювелиры.