Но окружить и уничтожить армейскую группировку численностью в десятки тысяч человек — это не совсем то же самое, что прихлопнуть пехотный полк. Ладно, согласимся — дивизию. Хорошо обученные, дисциплинированные войска под руководством умелых и решительных командиров способны оказывать долгое и упорное сопротивление, что доказали советские войска зимой 1941 года, а позднее и сами немцы. Но ведь танки мчатся вперёд, и в результате образуется разрыв между подвижной танковой группировкой и застрявшими частями поддержки. Любой удар в эту брешь может привести к катастрофическим последствиям. То есть, как это ни странно, абсолютно справедлив ярлык советских времён — стратегия блицкрига является авантюрой. Поэтому блицкриг идеально работал против охваченных паникой или не желающих сражаться войск. Тогда появляются «танкобоязнь», «котлобоязнь», прочие разновидности медвежьей болезни, и ликвидация котла не затягивается. Тогда рождается легенда.
Первыми рекламу блицкригу сделали, разумеется, американцы. Пока этот термин оставался сугубо немецким, о нём мало кто слышал. Но вот журнал «Тайм» в сентябре 1939 года описал немецкое вторжение в Польшу:
«Линия фронта пропала. Создаётся впечатление, что она вообще не существовала. Это была война не на оккупацию, а война на быстрый прорыв и уничтожение — блицкриг, молниеносная война. Стремительные колонны танков и бронетранспортёров неслись через Польшу, а бомбы, градом сыплющиеся с неба, извещали об их скором появлении. Они нарушали связь, уничтожали домашних животных, разгоняли мирное население, сеяли ужас. Иногда двигаясь на 50 км впереди пехоты и артиллерии, они крушили польскую оборону раньше, чем её успевали организовать. Затем, когда подтягивалась пехота, танки двигались дальше, чтобы нанести новый удар позади того, что ранее называли фронтом».
Ну, прямо апокалипсис какой-то. Так и видишь лейб-штандарт «Адольф Гитлер», штурмующий коровник, чтобы «уничтожить домашних животных». Но мы простим журналистам красочность слога и опять займёмся более серьёзными вопросами.
Настало время поговорить об идеях Тухачевского. И чего только о нём не наговорили, какую только развесистую клюкву на уши не повесили! Вот, например, Суворов-Резун так его разоблачил, что костей не осталось. Дескать, проходимец и мошенник, рвущийся в Бонапарты, украл глубочайшие идеи серьёзных теоретиков Свечина и Триандафилова, доведя до логичного завершения развитие теории глубокой операции.
Но увы, мы просто обязаны задать Суворову его же собственный вопрос: «Какие работы Тухачевского вы читали?» Это зубодробительный удар. Действует безотказно. Как кувалдой в челюсть. Этот вопрос я много лет задаю поклонникам Тухачевского… Тьфу, понесло меня. Конечно же, я хотел сказать «противникам Тухачевского». И вдруг совершенно неожиданно выясняется, что противники находятся в столь же затруднительном положении, как и сторонники. Они этих работ не читали. Причём не от неграмотности или лени. Причина очень проста — таковые работы просто не существуют!
Мы привыкли к тому, что каждый крупный военный теоретик оставляет после себя если не некий «труд всей жизни», то хотя бы серьёзную, объёмистую книгу, посвящённую стратегии или тактике. Например, «Война в воздухе» Джулио Дуэ, «Внимание танки!» Гудериана, тот же «Характер операций современных армий» Триандафилова. А какую книгу Тухачевского вы сумеете назвать? Ответ: никакой! Двухтомник избранных произведений — это не что иное, как просто сборник статей, равномерно размазанных на протяжении 15 лет и посвящённых самым различным, никак между собой не связанным вопросам. При этом в 1930-х годах написаны очень немногие из них, а проблемам современной войны и вообще посвящена только одна — «О новом полевом уставе РККА». В ней Тухачевский громит всяческих западных лжетеоретиков вроде Фуллера и Лиддел-Гарта, не упускает возможности лягнуть и отечественных уклонистов. Он даже разоблачает попытки навязать самостоятельное использование танков «в отрыве от основных общевойсковых армейских масс». Вроде бы пока правильно. Однако настораживает один нюанс. Тухачевский не то что принижает роль авиации, он просто не произносит этого слова! Заметьте, статья появилась в 1937 году, в том же самом году, что и книга Гудериана. Гудериан посвящает специальную главу вопросам взаимодействия танков и авиации, Тухачевский об этом помалкивает. Дальше — больше. Танки снова оказываются приданными пехоте и кавалерии.
«Успех действий общевойскового соединения возможен лишь при условии организации бесперебойного взаимодействия родов войск. Пехота, конница и танки должны быть во всех видах боя поддержаны огнём артиллерии. При наступлении огонь артиллерии должен быть особо большой мощности как по калибрам, так и по количеству орудий. Танки, широко представленные в РККА, должны постоянно оказывать поддержку как пехоте, так и коннице. Наконец, должно быть организовано гибкое и надёжное взаимодействие между танками и артиллерией».
Вот так! Где же вы тут узрели хотя бы отдалённое сходство с блицкригом? Особенно юмористически выглядит упоминание кавалерии. В общем, различия начинаются с самого первого пункта. Блицкриг требует удара по слабому пункту, Тухачевский рассуждает только о прорыве заранее подготовленной обороны. Более того, он совершенно недвусмысленно заявляет, что в бою решающие задачи возлагаются на артиллерию.
«Полевой устав возлагает на артиллерию решающие задачи: в период артиллерийской подготовки — подавление артиллерии; уничтожение обнаруженных противотанковых средств и подавление районов их вероятного нахождения; разрушение (подавление) НП и отдельных укреплений, особенно бетонных точек, не поддающихся воздействию танков; подавление пулемётной системы на участках, которые не атакуются танками или для их атаки недоступны».
Ну и далее, все пункты приводить нет смысла. Перед нами типичные, очень сильно опоздавшие рассуждения, так сказать, остроумие на лестнице. Если бы всё это излагалось перед первым наступлением англичан под Камбрэ, этим можно было бы даже восхититься. Однако прошло уже 20 лет, и характер войны резко изменился, а Тухачевский всё ещё мыслит категориями позиционной войны.
Ещё интереснее представляется предложенная им классификация танков. Мы видим танки поддержки пехоты (ПП) и танки дальнего действия (ДД). Безусловно, стоило с таким жаром обличать английских теоретиков, чтобы ввести придуманные ими пехотные и крейсерские танки, хотя и завернув их в новые обёртки. Только вот что интересно. Если у тех же англичан пехотные и крейсерские танки резко различались толщиной брони, то у нас, увы, разница совсем невелика. Толщина брони пехотной «Матильды I» достигала 60 мм, а крейсерского Mark III — всего 14 мм. О модификациях мы пока говорить не будем. А что у нас? Танк ДД, то есть БТ-7, — броня 20 мм, танк ПП, то есть Т-28, — 30 мм. То есть Тухачевский мало того, что тянет в прошлое, так ещё и предлагает использовать некий фантом, не существующий в природе.
Впрочем, если кто-то думает, что ситуация с танками у немцев была принципиально лучше, он сильно ошибается. В следующей главе мы рассмотрим этот вопрос более подробно. А пока ограничимся замечанием, что, судя по всему, тактика блицкрига была своеобразным «свидетельством о бедности», точно так же, как и стратегия. Действительно, какими танками располагала немецкая армия в середине 1930-х годов? Грозными боевыми машинами типов T-I и Т-II. С ними о прорыве укреплённых полос не следует даже и мечтать. Самое разумное — искать слабые места в обороне, ведь не самоубийцы же немецкие командиры? Вот если бы в их распоряжении в 1935 году оказалось что-то подобное «тигру», готов спорить, у них тут же возник бы соблазн проломить оборону противника без всяких хитростей, так сказать, силовым приёмом.
Резюме. Из всего сказанного выше следует очень простой вывод. Блицкриг является чисто немецким изобретением. Англо-французские теории использования танков оказались совершенно неверными, за что эти страны дорого заплатили в годы Второй мировой войны. Советские работы, при всём внешнем сходстве с теориями Гудериана, говорили совсем об ином. Да и не было в распоряжении РККА надлежащих боевых средств для реализации идей блицкрига.
