Даже Максимилиан, которому по поручению «нотаблей» делегация в составе Гутьерреса де Эстрады, Идальго и прибывшего из Мексики священника Миранды предложила корону императора Мексики, заявил, что соизволит ее принять только в том случае, если большинство населения выскажется в его поддержку. А как можно было добиться этого «высказывания», если генерал Форей твердо обосновался в столице и вовсе не думал продолжать конкисту Мексики, территория которой, за исключением уже упомянутых четырех городов, находилась под контролем правительства Хуареса?
Луи Бонапарт отдавал себе отчет в том, что, опираясь только на такие одиозные для мексиканцев личности, как Альмонте и Мирамон, французы никогда не смогут создать в Мексике действенное коллаборационистское правительство, способное таскать для них каштаны из огня. Он хотел привлечь на свою сторону мексиканскую буржуазию и умеренных либералов, не скупясь на посулы в их адрес. Но проводники его политики Форей и де Салиньи слишком дискредитировали и скомпрометировали себя связями с махровой реакцией, чтобы заручиться сотрудничеством буржуазии и умеренных либералов. Новый курс требовал новых людей. Мавры сделали свое дело, мавры должны были уйти.
В конце июля 1863 года генерал Форей получил звание маршала Франции вместе с приказом Луи Бонапарта передать командование экспедиционным корпусом генералу Базэну и вернуться во Францию. Одновременно с новым маршалом отзывался во Францию и де Салиньи. На место посланника был назначен маркиз де Монтолон. Маршал Форей с трудом расстался с полюбившимся ему постом французского вице-короля Мексики. Он считал, что Париж, отзывая его, помешал ему закончить «постройку» мексиканской империи. Только в начале октября весьма ограниченный и тщеславный вояка покинул берега Мексики.
Такую же «любовь» к Мексике проявил и де Салиньи. За отъезд из Мексики он требовал откупа: возмещения убытков, якобы понесенных им при исполнении обязанностей посланника. Ему чуть не удалось сорвать солидный куш. Ассамблея «нотаблей», составленная из его креатур, постановила выдать ему «кредит» в 570 тысяч песо. Генерал Базэн, сменивший к тому времени на посту главнокомандующего Форея, отказался санкционировать эту скандальную аферу. Де Салиньи все же нашел способ получить за свои «убытки» компенсацию: он женился на молодой креолке, наследнице крупного состояния, прибрав которое к рукам французский дипломат, наконец, соизволил подчиниться приказу своего императора и отбыл в Париж прожигать в его кафешантанах добытые в таких «муках» мексиканские пиастры.
Из всех четырех французских проконсулов в Мексике генерал Базэн, несомненно, был наиболее умным и хитрым. Новый главнокомандующий, в прошлом офицер Иностранного легиона, сделавший карьеру на колониальных войнах, как и его повелитель Луи Бонапарт, прекрасно понимал, что французы и их ставленник Максимилиан не смогут удержать власть в стране, опираясь только на мексиканских монархистов типа Альмонте и ему подобных реликтов санта-анновских времен. Но и он не смог отделаться от этих политических мертвецов, слишком крепко державших его в своих руках. Под их контролем находилась вооруженная французами «монархическая» армия, численность которой достигала к концу 1863 года 8 тысяч солдат. Правда, Базэн не мог рассчитывать на этих солдат в войне против Хуареса, но и не мог себе позволить лишиться их поддержки, ибо всегда лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небесах. Он не мог отказаться и от поддержки духовенства, прославлявшего во всех церквах (под охраной французских штыков!) «благодетеля» Мексики императора Наполеона III и его избранника на мексиканский престол будущего императора Максимилиана. Это черное воинство с рвением гнуло спину перед французами, но не из любви к ним, а из расчета: оно надеялось, что захватчики вернут церковную собственность ее «законным» владельцам. Именно этого требовал вернувшийся из Ватикана архиепископ Лабастида, ставший ведущим членом регентского совета. Базэн пытался и невинность соблюсти и капитал приобрести, но это оказалось выше его сил и способностей. Объединить в одну упряжку мексиканских монархистов и попов с умеренными либералами он не смог, хотя и старался сделать это.
Базэн предпринял поход в северную Мексику, стремясь одним ударом убить двух зайцев — поймать или на худой конец изгнать за пределы Мексики Хуареса и его правительство и провести плебисцит в пользу монархии и Максимилиана. Обе эти задачи на первый взгляд ему удались. Он совершил 700-километровый поход по Мексике, все сражения с хуаристами выиграл в том смысле, что хуаристы всегда уступали французам поле боя, правительство Хуареса он выбил сперва из Сан-Луис-Потоси, потом из Монтеррея, потом из Сальтильо и загнал его на самую границу с Соединенными Штатами — в Пасо-дель-Норте. И тем не менее покончить с сопротивлением мексиканцев ему не удалось. Правительство Хуареса продолжало существовать, продолжало бороться против интервентов, продолжало управлять страной, в то время как французы, и это признал сам Базэн, управляли только в радиусе действия их ружей и орудий.
Что касается плебисцита, то и здесь успех был мнимый. Во всех местностях, где проходила французская армия, составлялись акты, согласно которым местное население якобы высказывалось за монархию и возведение на императорский трон Максимилиана. Мексиканцев заставляли силой и угрозами подписывать эти акты, или сами французы подписывали их за мексиканцев. Базэн доложил в Париж, что из восьми с половиной миллионов человек, составлявших тогда население Мексики, за монархию и Максимилиана проголосовало шесть с половиной миллионов, однако сам Базэн отлично знал, что эта астрономическая для Мексики цифра голосующих была им взята с потолка, чтобы угодить своему повелителю Наполеону III.
Между тем архиепископ Лабастида угрожал французам отлучением от церкви, если они не вернут ей конфискованную собственность. Базэн отказался удовлетворить требования архиепископа и изгнал его из регентского совета. Лабастида обвинил французов в преследовании религии. Но до полного разрыва не дошло. Прелат понял, что его мечта создания теократического государства под эгидой французов несбыточна, и подчинился. Он надеялся добиться большего у Максимилиана. Базэн, со своей стороны, нуждался в поддержке церковников. В конечном итоге обе стороны пришли к соглашению, основой которого послужило обещание Базэна взять содержание духовенства на счет государства.
Несмотря на все промахи Базэна, положение Хуареса оставалось весьма сложным и даже опасным. Постоянные отступления, переходящие чуть ли не в бегство, отсутствие средств и оружия, мелочность и ограниченность провинциальных каудильо, не желавших считаться с национальными интересами страны, — все это оказывало разлагающее влияние на ближайшее окружение президента. Не все его министры и генералы верили, что в этих условиях мексиканский народ сможет выйти победителем из поединка с французскими оккупантами. От неверия один шаг к предательству. Маловеры выступали за компромисс с французами. На каких условиях? На условиях признания законов реформы и отказа французов от введения монархии. Причем сторонники компромисса готовы были, чтобы добиться больших уступок у французов, пожертвовать даже Хуаресом. И делалось все это чуть ли не на виду у Хуареса!
Кто же дрогнул из видных хуаристов в этот грозный для республики час? Легче было бы ответить на вопрос, кто из них не дрогнул. В Сан-Луис-Потоси Хуарес реорганизовал правительство. Министром иностранных дел был назначен генерал Мануэль Добладо, министром юстиции — Себастьян Лердо де Техада, министром финансов — Нуньес, военным министром — Комонфорт, которого навязал Хуаресу лее тот же Видаурри. Из них только Нуньес не дрогнул, остальные выступили за компромисс с французами, даже если нужно было пожертвовать для этого их президентом.
Комонфорт 13 ноября 1863 года был убит в стычке с мятежным отрядом и таким образом выбыл из числа тех, кто за спиной Хуареса пытался договориться с французами. Остальные продолжали плести нити заговора.
