Дон Мигель, интеллектуал, блестящий оратор и публицист, слыл за подлинного создателя законов реформы, у него было много последователей среди экзальтированной либеральной молодежи. На протяжении многих лет он сотрудничал с Хуаресом, неоднократно входил в его правительства. Некоторые исследователи считают, что у него были серьезные шансы одержать победу на выборах и стать президентом.
Судьба распорядилась иначе — 22 марта 1861 года во время выборов Мигель Лердо де Техада внезапно скончался. Хуарес получил большинство голосов и был избран президентом Мексики на четырехлетний период. Однако в конгрессе сторонники Хуареса получили перевес только в несколько голосов.
Управлять страной с конгрессом, почти половина депутатов которого состояла из противников Хуареса, трудно. Но другого выхода не было. Демократия, как ее понимал Хуарес и другие либералы, олицетворялась выборами и конгрессом, который воплощал народную волю. Они сражались за эту систему и готовы были подчиниться ее вердикту даже в том случае, если он грозил лишить их власти. Ведь альтернативой парламентской системы, основанной на конституции и соблюдении определенных законодательных и правовых норм, была диктатура, пронунсиаменто, произвол, хаос, грозившие гибелью Мексике.
В начале мая собрался конгресс. Хуарес выступил перед депутатами с отчетом о деятельности правительства в период трехлетней войны. Он доложил конгрессу о законах реформы, о подвигах народной армии в борьбе с реакцией, о финансовых трудностях республики. Он заявил о намерениях правительства всемерно развивать экономику страны, предпринять строительство железной дороги Веракрус — Мехико, сократить численный состав армии и модернизировать ее, создав генеральный штаб, военную медицинскую службу и офицерское училище. Программа правительства Хуареса не встретила возражений со стороны большинства депутатов. И все же многие из них весьма резко критиковали действия правительства в период трехлетней войны, упрекая Хуареса за многочисленные поражения конституционалистских войск, особенно же за заключение договора МакЛейн — Окампо. Последний упрек носил явно демагогический характер, ибо, как известно, этот договор, не будучи ратифицирован ни той, ни другой стороной, потерял всякое значение. Критики договора нападали не столько на Хуареса, сколько на Окампо, требуя, чтобы он дал соответствующие объяснения конгрессу по поводу злополучного договора. Защитники Хуареса отмечали, что он во время войны категорически отказывался согласиться на привлечение иностранных волонтеров или войск для борьбы с противником, чего требовали многие военные и гражданские лидеры либералов.
Что касается Окампо, то он, хотя и избранный депутатом конгресса, в его работе не участвовал, продолжая пребывать в своем поместье в Мичоакане. «Сперва соберу урожай кукурузы, а потом явлюсь в конгресс», — писал он своим друзьям, призывавшим его не медлить с приездом в столицу.
Дебаты в конгрессе закончились непредвиденным образом. 30 мая, в полночь, банда вооруженных до зубов головорезов, принадлежавших к воинству мятежников Леонардо Маркеса и Сулоаги, все еще именовавшего себя президентом Мексики, напала на поместье Окампо и увезла его в неизвестном направлении. Только 2 июня об этом стало известно Хуаресу. Были арестованы мать Маркеса и жена Сулоаги. Правительство сообщило главарям мятежников, что готово их обменять на Окампо или выплатить за него любой выкуп. Правительство не остановилось даже перед тем, чтобы прибегнуть к услугам французского посла де Салиньи, явно симпатизировавшего мятежникам, который также обратился к ним с просьбой пощадить жизнь их пленнику. Либеральная печать, со своей стороны, требовала, чтобы правительство предупредило мятежников: в случае расправы с Окампо, оно ответит массовыми репрессиями против реакционеров.
Но ни один из этих актов не произвел никакого впечатления на Маркеса и Сулоагу, по приказу которых 9 июня бандит — испанец по национальности,' а по имени Линдоро Кахига расстрелял Окампо и повесил его труп на дереве. Это преступление вызвало волну негодования и возмущения по всей стране и в столице. Конгресс наделил правительство чрезвычайными полномочиями для ликвидации реакционных банд. Перед конгрессом выступил Сантос Дегольядо, дело которого все еще находилось на рассмотрении военного трибунала. Он попросил разрешить ему участвовать простым солдатом в преследовании головорезов Маркеса и Сулоаги. Депутаты встретили овацией Дегольядо, ему давно простили его заблуждения периода трехлетней войны, никто не сомневался в его патриотизме. Конгресс дал согласие на его просьбу, и Дегольядо вместе с отрядом в 800 человек выступил на подавление мятежных банд, бесчинствовавших на подступах к столице.
Между тем 11 июня конгресс 61 голосом против 55 утвердил в должности президента Бенито Хуареса. Вице-президентом согласно конституции был утвержден соперник Хуареса на выборах генерал Гонсалес Ортега, который был также назначен председателем верховного суда.
Хотя решение конгресса и означало победу Хуареса, он отказался следовать традиции и отметить свое избрание помпезными торжествами, подарками и наградами своим сторонникам. Населению столицы было не до фьесты. Все были взбудоражены подлым убийством Мельчора Окампо и с нетерпением ждали известий о разгроме банд Маркеса и Сулоаги. Но вместо этого пять дней спустя после провозглашения Хуареса президентом страну потрясло сообщение о новой трагедии: отряд, посланный против мятежников, попал в засаду, был разгромлен, а бывший главнокомандующий армии неудачливый Сантос Дегольядо убит.
В столице это известие вызвало новые демонстрации протеста. Борьба против мятежников требовала денег — солдат и ополченцев следовало кормить, вооружить. А средств у правительства не было. Хуарес снизил себе и министрам жалованье, сократил количество министров, чиновников, ликвидировал в целях экономии все зарубежные представительства Мексики, за исключением Вашингтона и Парижа. Но как бы ни затягивало пояс правительство, расходы росли, поступления в казну катастрофически уменьшались, таможни оставались, как и раньше, под контролем представителей Англии, Франции и Испании. Эти державы забирали три четверти их доходов в счет погашения внешних долгов Мексики.
Положение правительства было столь бедственным, что Хуарес вынужден был чуть ли не ежедневно обращаться к ростовщикам, чтобы получить несколько тысяч песо для покрытия самых срочных расходов.
После гибели Сантоса Дегольядо правительству удались с огромным усилием снарядить и вооружить новый отряд для борьбы с мятежниками. Командиром отряда был назначен самый популярный генерал конституционалистов — молодой, смелый, обаятельный и удачливый Леандро Валье. Его опеке поручил свою семью, бежав из столицы, Мирамон, с которым Валье дружил в юности.
Пять дней спустя после гибели Дегольядо Леандро Валье во главе своего отряда покинул столицу. Двадцать четыре часа спустя Маркес окружил его и после кровопролитного сражения разбил наголову. Леандро Валье был взят в плен, расстрелян и, как Окампо, повешен. Правительственные войска не смогли даже отбить его труп. Чтобы получить его, они были вынуждены уплатить бандитам 500 песо! Изуродованные останки Леандро Валье доставили в столицу и торжественно захоронили под страстные речи либеральных ораторов, требовавших мести и крови шакалов, как теперь именовали главарей мятежников — Маркеса и Сулоагу.
Эти три совершенные в течение одного месяца преступления сплотили либеральную партию вокруг Хуареса как никогда. Прежние раздоры и различия во взглядах отошли на задний план. Стойкая позиция президента, отказавшегося вопреки традиции прибегнуть в ответ на террор реакционеров к массовым репрессиям, считая, что политика «око за око, зуб за зуб» только углубит раскол нации на два непримиримых лагеря, способствовала политической изоляции мятежников, число которых не превышало 3 тысяч. Правительственным войскам при содействии местного населения хотя и не посчастливилось захватить Маркеса и его приятеля Сулоагу, удалось в течение последующих недель сильно их потрепать в нескольких сражениях и отбросить за несколько сот километров от столицы. И все же положение правительства продолжало оставаться трудным.
