Игнасио Рамирес выступал с резкими нападками на католическую церковь, которую он обвинял в поддержке испанского колониализма, в сопротивлении движению за независимость.
Многие левые либералы находились под влиянием идей французской революции. Некоторые из них, в их числе Понсиано Ариага, требовали решения аграрного вопроса, раздела крупных латифундий, защиты трудящихся от капиталистической эксплуатации, осуществления социальных реформ.
«Не страшитесь врагов прогресса, — говорил с трибуны учредительного собрания другой радикал, Франсиско Сарко, — ведь все великие реформаторы: от библейского Моисея до Петра Великого — вынуждены были преодолевать сопротивление своих противников». Со страстными речами выступали Мата, Окампо и другие друзья и единомышленники Хуареса.
Основной вопрос, обсуждавшийся учредительным собранием, касался выработки новой конституции. Дебаты продолжались около года.
6 февраля 1857 года новая конституция была одобрена. Первым принес ей присягу, стоя на коленях, почетный председатель учредительного собрания, старый либеральный каудильо Валентин Гомес Фариас. Его примеру последовали другие депутаты.
Хуарес. Конституция и реформа. Гравюра Мендеса.
Конституция 1857 года по своему содержанию являлась одной из самых прогрессивных для своего времени. Она провозглашала Мексику «представительной, демократической и федеративной республикой, состоящей из штатов, свободных и суверенных в отношении своего внутреннего режима». В конституцию были включены основные положения законов Хуареса и Лердо. Конституция отменяла и запрещала рабство и долговое рабство (пеонаж), изгоняла из страны иезуитов, обеспечивала демократические свободы, санкционировала учреждение Национальной гвардии, упраздняла внутренние таможни и пошлины, колониальную алкабалу (налог с продажи товаров), провозглашала необходимость улучшения положения трудящихся. Законодательная власть предоставлялась палате депутатов. Президент избирался сроком на 4 года. Пост вице-президента совмещался с постом председателя верховного суда. В случае смерти президента или невозможности им выполнять свои обязанности его место автоматически занимал вице-президент.
Реакционные круги встретили новую конституцию в штыки. Церковь запретила под страхом отлучения присягать на верность ей и объявила бойкот государству.
Позицию церкви одобрил сам папа римский Пий IX, объявивший недействительными постановления мексиканского правительства, относящиеся к церкви. Все указывало на то, что реакционеры, воспользовавшись демократическими свободами, предоставленными всем гражданам конституцией, попытаются захватить власть и отменить основной закон республики.
Хуарес не испытывал иллюзий на этот счет. «Как только была опубликована политическая конституция страны, — пишет он в своих автобиографических заметках, — я немедленно поспешил провести ее в жизнь, главным образом те положения, которые касались местного самоуправления. Штаты, считал я, должны образоваться не теряя времени, ибо опасался, что из-за некоторых принципов свободы и прогресса, включенных в конституцию, в столице республики вспыхнет мятеж, который разрушит верховную власть нации. Было бы желательно, чтобы штаты к тому времени оказались в состоянии подавить мятеж и восстановить законные власти, избранные на основе конституции».
Осуществляя эти планы, Хуарес и его единомышленники созвали провинциальное учредительное собрание. Оно выработало и приняло конституцию штата, согласно которой были проведены выборы в губернаторы, на пост которого подавляющим большинством голосов был избран Хуарес. Из 112 541 голоса он получил 100 336, остальные — его противник, кандидат реакции. Теперь Хуарес вновь стал законно избранным губернатором штата.
Традиция требовала, чтобы губернатор перед вступлением в должность посетил в местном кафедральном соборе торжественный молебен — «те деум». На этот раз церковники объявили, что они не пустят Хуареса в собор, демонстративно закроют перед ним двери. Они надеялись, что вновь избранный губернатор силой заставит их служить молебен, и они таким образом предстанут перед верующими в ореоле мучеников. Церковники просчитались. Хуарес просто игнорировал их. При вступлении в должность он ограничился только гражданской церемонией. Объясняя свое поведение, Хуарес отмечал в автобиографии: «Гражданские правители не должны придерживаться каких-либо религиозных взглядов, ибо они обязаны гарантировать свободу для всех культов, которые пожелают исповедовать граждане. Эти свои обязанности правители не смогут достойным образом выполнить, если они сами будут исповедовать какой-нибудь культ. Вступление в должность губернатора показалось мне оказией для изменения вредного обычая, согласно которому губернатор принимал участие в церковных актах и даже в монашеских процессиях, теряя время, нужное для дел, приносящих пользу обществу».
Осенью 1857 года состоялись выборы президента, депутатов в национальный конгресс и членов верховного суда республики. Были выдвинуты два кандидата в президенты — Комонфорт, который мог собрать голоса умеренных либералов, и Мигель Лердо де Техада, ушедший в отставку с поста министра финансов, представлявший левых. Избирательная кампания проходила в острой борьбе соперничающих группировок. Левые обвиняли Комонфорта в подкупе избирателей и других недостойных махинациях. Незадолго до выборов Лердо де Техада в знак протеста против незаконных действий сторонников своего соперника снял свою кандидатуру, и Комонфорт был избран президентом республики без оппозиции. На этих выборах Хуарес баллотировался от блока левых в депутаты конгресса и в члены верховного суда. Он был избран на оба этих поста. Вскоре он был избран председателем верховного суда, что делало его одновременно и вице-президентом республики. Заняв столь высокий пост, Хуарес становился признанным лидером всех левых либералов страны.
Вслед за этими событиями Комонфорт сделал Хуаресу совершенно неожиданное предложение: занять в его кабинете пост министра внутренних дел, в ведении которого находились полицейские власти страны. В письме к Хуаресу от 21 октября Комонфорт писал: «Приняв мое предложение, ты мне поможешь утихомирить существующее беспокойство в семье либералов, представляющее опасность в трудном кризисе, переживаемом нами; наконец, так как ты хорошо знаешь наше положение и ориентируешься в нем, это тебе поможет в твоей работе в случае, если я по состоянию здоровья или другим серьезным причинам не смогу выполнять обязанности президента, и ты, как председатель верховного суда, должен будешь принять на себя верховное руководство нацией».
Трудно объяснить, в особенности учитывая дальнейшее поведение Комонфорта, чем он руководствовался, делая подобное предложение Хуаресу. Не опасался ли он предстоящего контрреволюционного мятежа и не рассчитывал ли справиться с ним при помощи предельно лояльного к нему Хуареса? Или, может быть, это был ловкий маневр Комонфорта, пытавшегося таким образом усыпить бдительность левых? Или он хотел перетянуть на свою сторону влиятельного сапотека из Оахаки? Или же этот шаг был следствием политического непостоянства и свойственного президенту шарахания из одной крайности в другую?
Как бы там ни было, Хуарес принял предложение Комонфорта. 24 октября он сообщил свое решение президенту, подчеркивая, что долг и убеждения обязывают его в данных обстоятельствах «сотрудничать любыми средствами в развитии славной революции, начавшейся в Аютле». А три дня спустя, передав пост губернатора своему заместителю и попрощавшись с Маргаритой и детьми — у него только что родился сын, — Хуарес поспешил в столицу, где его ждали сложные и трудные обязанности министра внутренних дел, председателя верховного суда и вице-президента республики.
Он уже больше никогда не вернется в свой родной Штат Оахака и не продолжит своих автобиографических заметок, посвященных своим детям. Для заметок у него уже не найдется свободного времени вплоть до самой смерти. Отделяют же его от последней черты еще пятнадцать лет, самых значительных в его собственной жизни и жизни его родины Мексики…
