Ни одна из этих мыслей не была особенно утешительной или полезной. Она прогнала их и переменила позу — и тут ее внимание привлекло какое-то движение у входа в ее коридор.

Мири подняла пистолет, дожидаясь, чтобы противник подошел на расстояние выстрела. Но он только швырнул сверток, который тащил в руках. Сверток упал на пол, покатился — и остановился достаточно близко от нее.

Она застыла, по-прежнему держа на прицеле человека у входа, но глаза ее были устремлены на того, кто застыл так неподвижно, неизящно разбросав руки и ноги.

«Нет! — подумала она. — О нет! Вал Кон, ты не мог…»

— Сержант! — громко крикнула мишень из входа в коридор.

Она не подняла глаз.

— Какого черта тебе надо? — спросила она негромко, полным ненависти голосом.

— Я просто хотел тебе сказать, сержант, что он еще жив. Но мы это поправим, если в ближайшие тридцать пять секунд ты не бросишь нам свой пистолет и пояс.

Она облизала губы.

— А откуда мне знать, что он еще жив? Поверить на слово тебе?

— Это — твоя ставка, сержант, а не моя. У тебя осталось еще пятнадцать секунд.

Поставив пистолет на предохранитель, она вскочила и изо всех сил швырнула его.

Он не долетел одного шага и заскользил по полу, остановившись у левого ботинка Тансера. Спустя секунду по той же траектории полетели ремень с кошелем.

Тансер засмеялся.

— Злючка, злючка! А теперь иди сюда, как положено хорошей девочке — и очень медленно. Не хочу, чтобы ты оступилась и получила пулю из-за того, что кто-то решил, будто ты задумала какой-то фокус. Мы потеряли пятерых из-за тебя и твоего дружка, сержант. Гордишься собой?

— Да чего там, — ответила Мири, осторожно перешагивая через тело Вал Кона. По его темной рубашке расплылось более темное пятно крови. Она не могла сказать, дышит ли он. — У каждого бывают неудачные дни.

Тансер включил себя в отряд, который отконвоировал ее на корабль Хунтавас. Он собственными руками затолкал ее в камеру и запер замок.

Мири быстро осмотрела камеру: металлическая койка приварена к стене, санитарная установка в углу, пульт, напоминающий поварской. Она подошла к нему, запросила воды — и изумилась, получив полный стакан, в котором лениво плавали осколки льда. Она жадно приникла к нему.

Внезапно дверь открылась, выпустив худого мужчину с обернутой лечебным бинтом правой рукой. Он тащил за воротник обмякшую темную фигуру.

Мужчина втащил свою ношу в камеру, явно не замечая оставляемого ею красного следа, и бросил к ногам Мири.

— Извини, сержант, но камера у нас только одна, так что придется потесниться. Но он тебе сильно не досадит, — утешил он ее. — Твой дружок скоро истечет кровью, и ты снова получишь камеру в свое полное распоряжение.

Если он надеялся добиться какого-то проявления чувств, то просчитался. Нахмурившись, он перевел взгляд на неподвижный темный сверток, и чуть отодвинулся, нацелив пинок в незащищенные ребра.

Ее нога перехватила удар: каблук сапога точно и больно ударил по лодыжке. Морджант чуть было не упал, но удержался и быстро повернулся — чтобы обнаружить, что она стоит между ним и лежащим на полу человеком, а взгляд ее обещает смерть.

Он что-то буркнул и повернулся, чтобы уйти.

— Эй, герой!

— Чего?

Он повернулся обратно и весь ощетинился при виде выражения ее лица.

Она махнула рукой в сторону своего дружка.

— Аптечка у вас есть? Так уж случилось, что я против того, чтобы мой напарник истек кровью.

— Тогда придуши его, — посоветовал ей Морджант. — Живой нам нужна только ты. Зачем везти лишний груз?

Она пошевелилась — и он подскочил, пулей вылетел из камеры и поспешно запер дверь.

Техник устранила неполадку всего за пять минут и удалилась, унося плату наличными плюс пятнадцать процентов надбавки за хорошую работу.

Как только она ушла, комм затараторил, зажужжал и зажег зеленую лампочку — знак того, что команда Тансера подтвердила получение сообщения.

Джефферсон вздохнул и отвернулся, намереваясь успокоить истрепанные нервы несколькими глотками местного пива, и тут же стремительно обернулся назад, чувствуя, что его нервы натянулись еще сильнее.

Комм весело затарахтел и застучал. Зажглась фиолетовая лампочка — «Ждите сообщений»…

— Борг!

— Чего?

Тансер поднял голову от тарелки и обнаружил, что Томми протягивает ему распечатку.

— Сообщение от Джеффа, — сказал пилот. — Только что получили. Похоже, что-то срочное.

Тансер отложил вилку и взял лист.

— Спасибо.

Спустя минуту он яростно выругался и, быстро отодвинувшись от стола, рысцой покинул столовую.

Было темно и холодно, и дышать было больно. Дело в плохом воздухе: он обжигал легкие, входя и выходя из них. Надо остановиться: не следует дышать таким воздухом. Еще одна запись в длинном списке минусов…

Дрейфуя в холоде и темноте, он словно удалялся от необходимости дышать, потому что боль немного уменьшилась. Проплыв еще немного, он заметил, что находится над тоннелем еще более глубокой тьмы, чем та, в которой он двигался. Казалось, этот новый туннель выстелен темным мехом и обещает тепло. Бриллиантовые кончики ворсинок сверкали и манили, словно звезды.

«Да, — подумал он. — Мне надо туда, где тепло, звезды и сладкий чистый воздух…»

Ему показалось, что он постепенно приближается к этому источнику тепла и звезд, и он был доволен.

Внезапно вспышка живого огня рассекла темноту, и мгновение ушло. Он поплыл вверх, к прорезанной молниями темноте и боли, которая терзала его плоть хрустальными клинками…

Мири сделала все, что можно было, имея только воду и самодельную повязку из собственной рубашки. Пуля вошла и вышла чисто, едва задев легкое. С аптечкой такая рана зажила бы без проблем всего за пару дней. Но если у нее будут только вода и ткань, он умрет. Ей не удастся остановить медленное, упрямое кровотечение.

Мири устало потерла щеку окровавленной рукой и смоченным в воде шарфом промокнула ссадину на его лице. Не опасная рана, но оставила бы шрам, если бы… Она поспешно свернула этой мысли голову.

Его брови шевельнулись. Мири замерла. Он провел языком по пересохшим губам.

— Кто?

— Мири.

— Не умер?

Ресницы у него затрепетали, словно он изо всех сил пытался поднять их огромный вес.

— Пока нет, — сказала она ему, и ей каким-то образом удалось заставить свой голос звучать жизнерадостно и непринужденно. Она нежно убрала волосы у него со лба. — Но тебя немного поколотили. Просто лежи и отдыхай, аккази? Непытайся разговаривать. Мы поговорим потом, когда ты отдохнешь.

Вал Кон выиграл сражение со своими ресницами и теперь наблюдал за ней. Его зеленые глаза были совершенно ясными.

— Не умеешь врать, Мири.

Она вздохнула и покачала головой.

— А ты думал, что у меня должно лучше получаться? Наверное, в последнее время мало практиковалась.

По его лицу что-то скользнуло — возможно, улыбка. Это мимолетное выражение промелькнуло так быстро, что Мири не успела его расшифровать.

— Воды нет?

Она помогла ему сделать глоток из второго стакана. Уже намокшая повязка впитала больше влаги, чем он сейчас выпил. А потом она осторожно уложила его голову. Он поймал ее руку и неловко переплел с ней пальцы, а потом закрыл глаза. Он лежал так неподвижно, что Мири показалось: он без сознания.

— Где?

Она вздохнула:

— На корабле Хунтавас.

— Прости меня…

— Только если ты меня простишь! — огрызнулась она. — Я не вернулась на ту дурацкую гондолу. Совершенно бесполезно: ведь я не умею ею управлять.

— Знаю. — Он помолчал, и на этот раз она точно увидела тень улыбки. — Просчет…

Мири пыталась придумать какой-нибудь ответ, когда замок начал поворачиваться. К тому моменту, когда дверь открылась, Мири уже успела перекатиться и встать на ноги между Вал Коном и входом в камеру.

— Как твой дружок, сержант?

В камеру вошел настороженный Борг Тансер. В одной руке у него был пулевой пистолет, в другой — аптечка.