Спустя год я смотрю на страницу Оксаны на «вконтакте», и она вся вроде как светится счастьем, и у нее ребенок и муж, и она помешана на какой-то буддийской хрени… Enlightened, you know, цитируя Паланика. Жизнь удалась, думаю я. И мне не жаль, что не со мной. И я даже не злословлю на этот счет. Мне слишком сильно наплевать теперь, год спустя. Слишком бесцветно. Безвкусно. Без ассоциаций. Мертвенно.

Жму на то, что осталось от кнопки звонка. Жора открывает довольно быстро. Сонный. В семейниках. Заросший, как обезьяна.

- Здорово, - бормочу по возможности бодро.

Кивает, явно не станет жать руку, и я передумываю протягивать.

- Побазарим?

Мне кажется, использовать «пацанский» жаргон у меня выходит уже как-то неловко. Привычки – натуры. Множественные. Каждая новая может снести старую с фундаментом. Жора кивает и захлопывает дверь перед моим носом. Я должен как-то это понять, но долго думать не приходится. Спустя минуту или даже меньше, он выходит – уже в джинсах с расстегнутым ремнем, черной футболке и джинсовой куртке.

- Пошли, холодненького возьмем. Нездоровится, - наконец, прорезается его голос.

Хочу подколоть его вопросом, не успел ли он подчистить зубы за это время. Пытаюсь вспомнить, служил ли он в армии. Вспоминаю. Служил. Год.

- Сорок пять секунд выдержал, - улыбаюсь.

- Этому давно не учат, - ворчит, идет впереди на шаг. – Учат мести тротуары. Убирать снег. Не убить, по крайней мере, себя, стреляя. И все. И то – не всех.

- Граница на замке, и враг не пройдет?

- Ага, - кивает, поглаживает висок. – Но я вспомнил, что умею набирать текст в «ворде» и еще кое-что, и подмазался «хакером». Год дрочил в штабе.

- Специалист, - улыбаюсь. – А почему не в автомобильный… ну, типа…

- Не умничай, - фыркает. – Этого мне и по жизни хватает – слесарки. Как сам? – несколько замедляется, когда мы переходим дорогу, чтобы по тротуару дойти в ближайшую «Пятерочку», насколько я понял.

- Как огурчик.

- В пупырышках, и попка горькая?

- Ну, да. Про Толика пока ничего?

- Откуда? По крайней мере, мне никто не звонил. Я давал номер. Свой и его брата.

- У Толика есть брат? – с искренним удивлением.

- Был в отъезде. Пару лет. Недавно вернулся из… ммм… командировки.

- Срок?

- Вроде, нет, - жмет плечами. – Говорит, работал на каких-то бандитов, возил кого-то. Прописку сделал в Екатеринбурге. Успешный человек.

Хмыкаю.

- Был, - добавляет с ухмылкой. – Но трахнул одну бабу. По ее желанию, но против желания ее папки. Папка поставил условие – или женись, или исчезнешь. Тот – не будь дурак, – приехал сюда. Год как здесь.

- Работает?

- В основном, - кивает с саркастическим видом. – Побирается. Поебывает кого-то временами. Живет, как кусок говна. Прячется. Говорит, трудный период.

- Всякое бывает.

- Не у всех проходит. Прошу, - скалится, открывая передо мной дверь в «Пятерочку» - уже не такую белую, как при открытии и с трещиной на большой типовой ручке.

- После Вас, - кланяюсь.

На кассе перед нами молодая пара. Фиолетовые отметины на лицах. Пустые взгляды. Складки под глазами и на щеках. Объективно – не меньше сорока на вид. По факту – я уверен, - двадцать с чем-то. Берут «балтику девятку» в жестяных банках и чипсы. Расплачиваются грязными «десятками» и «полтинниками». Жора взял бутылочку безалкогольного «баклер», а я решил поправиться кока-колой.

- Болеешь? – ухмыляется кассирша лет за пятьдесят, а то и шестьдесят – жирная, с растрепанными волосами и гнилыми зубами старуха в неформальном платке и униформе «Пятерочки», пробивая после жориного пива мой лимонад.

- Лечусь, - изображаю вежливую улыбку; приятно, что старые хабалки на роли обслуживающего персонала не только в Питере хамят клиентам своим панибратством.

- С тебя девяносто пять.

Жора протягивает мне «полтинник», но я отмахиваюсь, кидаю кассирше «сотку» и, пробормотав «Сдачу на чай», беру бутылку и ухожу. Жора молча следует за мной. Уже на выходе я слышу краем уха, как пришедшая в себя кассирша что-то орет про меня, вроде «охуевший какой».

- Хорошо им платят, - ухмыляется Жора.

- Не хуже, чем другим, мне кажется.

- Выбора немного.

- Выбор есть всегда. Когда персонал правильно мотивирован и подобран, все идет гладко.

- Не везде, - не унимается Жора.

- Забей, - отмахиваюсь. – Лучше расскажи мне, все-таки, что там с Лизой было.

Жора мельком смотрит на меня. Мы садимся на скамейку рядом с каким-то незнакомым мне жилым домом – маршрут по его инициативе.

- Знаешь, а мне и сказать нечего.

- Ты определенно темнишь, mein Kamerad, - отпиваю колы. – Просто скажи в двух словах.

- Ты с Ирой познакомился? - серьезно спрашивает он.

- Допустим. Не совсем. Я и раньше ее знал. Вроде.

- Спросишь у нее. Я и не знаю толком ничего.

- Все ты знаешь, козел ты этакий! – возмущаюсь.

- Расслабься. Попробуй другие вопросы и другой тон. Я… уставший чересчур, чтобы с тобой спорить.

- Я просто хотел… - вздыхаю. – Не важно, в общем.

Тишина длится с минуту. Мимо изредка проезжаю старые, усталые машины. Вдалеке кто-то кричит на своего оппонента. Шумит перестуком амортизаторов очередная электричка. Мир кажется прозрачным, но в действительности он скорее мутный, как старое оргстекло.

- Чем занимался Толик? После возвращения.

- Хрен знает, - Жора будто стал холоднее. – Вроде работал понемногу. Грузчиком. В последнее время, вроде, ни черта не делал.

- Альфонс? – шучу.

- Да ты Петросян, - хмыкает Жора. – Он нашел, так сказать, свою семейную ячейку. С алкашкой, сдвинутой на голову, страшной.

- Ты с ним общался?

- Старался избегать. Да и зачем?

- А что с ним было вообще?

- С Толиком? – словно потерявшись, спрашивает. – Вообще, с Толиком все было не так. Все как-то криво.

- После зоны-то?

- Всегда. С Толиком всегда все было не так. По-моему, и на зоне он оказался из-за этого.

Я даже не пытаюсь спорить. Наверное, он прав. Не бывает следствий без причин. Толик – живое тому доказательство. Причины старательно игнорируют все – родители, общество, воспитатели, начальники. Следствия бьют по каждому. В мире, состоящем из атомов, молекул, кристаллов, все априори слишком плотно взаимосвязано, чтобы случайно все становилось прекрасно, несмотря на предысторию.

- Здесь что-то не так, - бесцветным голосом шепчу.

- Как обычно. Как обычно, в последнее время. Ты немало упустил, конечно, - Жора отпивает еще пива; морщится.

- Я бы хотел взглянуть на город и область, но времени не хватит.

- А ты никуда не успел сходить?

Отрицательно качаю головой.

- Так, прогулялся пешком. Из области видел только дорогу в клуб.

- Ни хрена ты не видел. Мы все ни хрена не видели, - его голос твердеет. – Так в чем проблема? Поехали.

- Куда?

- Сделаем круг по городу, рванем на «бугор».

Нужно ли долго думать? Сегодня воскресенье, и я обречен уехать – само позднее – в понедельник с утра, и то – это будет прогул за мой счет, пусть и оговоренный. Другого шанса не будет. Наверное.

- Да без проблем.

- Дай допить.

«Волга», доставшаяся Жоре от отца, наверное, видела еще Сталина и даже Ленина. Конечно, на самом деле, ей не так уж много. И она довозит из точки «а» в точку «б». Я задумываюсь над целесообразностью, в таком случае, платить «десятку» одного только транспортного налога за «восьмую».

- Пристегиваться надо?

- Если придумаешь, как, - улыбается Жора.

Ремень давно лишен натяжения и вяло болтается, как кусок сырой рыбы. Жора полминуты прогревает машину высокими оборотами, проверяет, видно ли хоть что-то в зеркала заднего вида, и мы трогаемся.

- Везет этой «волге», - выдаю, чтобы прервать напряженную тишину.

- Это камень в мой огород?

- Это медаль за отвагу. Я бы не смог ее поддерживать. Даже глушитель на месте, - усмехаюсь.