Дадди и все остальные, которые в свое время ощупывали Лилли жадными глазами, не только не помышляли отказаться от нее, но, как мне показалось, уже мысленно смаковали эту возможность. Маленький ростом Дадди принялся вздыхать и мечтательно почесывал себе шею. Стифф несколько раз моргнул, вроде бы стряхивая с ресниц густой слой пыли. Закончив вздыхать, Дадди неожиданно изрек:

— Ублюдок!

Я взглянул на него. Он продолжал:

— Вы сказали, что Домино слышал, ваш разговор с Лилли о нем, она наговорила вам лишнего. Может быть, Верм отправился туда, чтобы «пришить» ее.

— Возможно, но не одну ее. Если бы он отправился туда расправиться только с Лилли, Омар был бы в живых до сих пор.

— Да?

— Все очень просто. Сирил решился убить Омара потому, что знал, что Омар предупредил Верма о том, что он, Сирил, будет один, без телохранителей, с одной только Лилли в доме, где он выдает себя за мистера Зэмеса. Мы все это обговорили…

Я помолчал.

— Кроме того, восемь к пяти, что Верм сказал Сирилу прежде, чем умер, кто надоумил его туда явиться.

— Кто говорит?

— Говорят пятна крови на полу в квартире. Их два на расстоянии шестнадцати футов одно от другого. Значит Верм умер не сразу. Он упал, поднялся и пошел к выходу, а трупы не ходят. У него было время.

— Время для чего?

— Сам сообрази! — сказал я сердито, но тут же сменил гнев на милость. Дадди, несомненно, ломал голову над разными проблемами, такая задача была для него непривычной, вот он и задавал кучу вопросов, глупых, с моей точки зрения.

Поэтому я снова поставил себя на место учителя и терпеливо стал разъяснять:

— Послушай, мы можем сказать, что на Сирила донесли? Верно?

— Я с этим согласен. Так оно и было.

— О'кей. Ты можешь оспорить, что человек, который продал Сирила, должен был очень быстро, почти сразу же умереть? А кто неожиданно, очень быстро, почти сразу же отдал концы? Омар. Вот и получается, что он заложил Сирила.

Глаза Дадди приобрели довольное выражение.

— Омар!

— До тебя дошло?

— Мне это не нравится! — изрек Стифф. — Он стал почти словоохотливым. — Нет, совсем не нравится. Значит, Омара прикончили из пистолета Верма? Так, наверное, Верм и застрелил его.

Вот и толкуй с такими тугодумами!

— Ни в коем случае. Омара застрелили из пистолета Верма, это правильно. Но, когда это случилось, Верм был уже мертв, а в «Маделяйне» находилась полиция. Омар ожидал у телефона у себя дома сообщения от Верма, как я полагаю, который должен был сообщить ему, что дело сделано. Ну, такого звонка он не дождался и должен был понять, что это означает. Он позвонил мне, но недостаточно быстро. Дело в том, что именно тогда его и застрелили, у телефона. Умер он сразу же. Сегодня я видел его труп. В нем три пули и все смертельные. Естественно предположить, что Сирил находился очень близко от него, всего в нескольких футах. Можно сказать, что он стрелял в упор.

Дадди, наконец-то почти полностью убежденный, пробормотал:

— Да-а, да-а…

И тут же сразу добавил:

— Но ведь босс сказал, что это сделали подонки Домино. Он видел их…

— Конечно, он сказал это не только вам, но и почти всей стране. Если бы это было делом рук Домино, могу поспорить, известие не распространилось бы с такой быстротой. А тут это было подобно паводку.

Дадди посмотрел на Сирила.

— Ну и сука же ты!

Я победил. Что-то выиграл. Но что?

Голова у меня трещала и от полученных ударов, и от усталости. Боль доходила аж до четвертого позвонка. Но мне надо было довести дело до конца.

— Это далеко не все, — произнес я. — Начнем с того, что мне стало известно, что мои телефоны прослушиваются. Тогда я специально сообщил по телефону, что в скором времени смогу выяснить, где находится тело Омара. И уже через несколько минут четверо парней спешили к могиле Омара. Но не по поручению Домино, а от Александера. И одновременно было объявлено вознаграждение в двадцать пять сотен любому, который убьет меня, опять-таки, не Домино, а Александером. Черт возьми, все ясно! Александер распорядился установить подслушивающие устройства на моих телефонах. Он не хотел, чтобы был обнаружен труп Омара, или вернее, находящиеся в нем пули, обещал двадцать пять сотен тому, кто…

Забавно, что каждый раз, когда я упоминал об этом вознаграждении, двадцать восемь человек потихоньку приближались ко мне. Даже не приближались, а просто понемногу двигались: тут толчок, там резкое движение, кто-то просто вертелся на месте. Их губы шевелились, ноздри раздувались. Вероятно, мне не следовало упоминать об этом. Говорить об этом было опасно. Во всяком случае, два раза подряд.

Затем, это я четко понял, все действительно стали наступать на меня. Фактически их поведение становилось все более беспокойным. Смотреть на них было неприятно с самого начала, а теперь…

Пора сворачивать свою «просветительскую» деятельность и убираться отсюда подобру-поздорову.

Я посмотрел на Сирила Александера и сказал:

— Так что, Сирил, ты сам себя погубил.

— Все это дешевка, — ответил он. — Меня оболгали. Я требую адвоката.

Я сказал:

— Неужели?

И посмотрел на Александера. Бандиты находились справа от меня, очень близко. Уподобляясь сказочному чудовищу с двадцатью восемью головами, эта толпа шевелилась, толкалась, фыркала, раздувала ноздри и постепенно надвигалась на меня.

Однако чуть дальше, слева от меня, за Александером и даже за Сэмсоном, я заметил нечто приятное для себя. Сюда бежали четыре человека, за ними еще двое и еще четверо.

Копы.

Наши славные копы!

А я-то прислушивался, не раздается ли вой сирены. Но, очевидно, они приехали сюда без лишнего шума. Возможно, это было разумно. Бывают такие моменты, когда случайный выстрел где-то сзади, а то и громкий крик вызывают катастрофические последствия. Вой сирены мог оказать на толпу такое воздействие.

— Полиция! — завопил кто-то. — Спасайтесь, полиция!

Момент был исключительно напряженный.

Но через несколько минут все улеглось. А еще через пять — все оружие, а также парни Александера были окружены и за ними был установлен полицейский контроль. Впервые за целую неделю я внезапно почувствовал, что сила гравитации тянет меня к земле. Мне казалось, я все еще тащу мертвого Гизера на плече.

Операцией руководил Сэмсон, было вызвано еще несколько машин, недавний хаос быстро был ликвидирован, поутихли крики.

Я сидел на траве, прислонившись к гранитному надгробью, когда Сэм подошел и присел возле меня на корточки, посмотрел сначала на меня, потом на надгробье и пошутил:

— Здесь покоится Шелл Скотт…

— Я не лгун и не фантазер. Все, что я сказал, правда.

— Да. Ты принял в расчет все, кроме цвета носков Александера. Ничего не упустил, правда?

— Разумеется, упустил. Очень многое. Например, любовник Лилли, тип, разговаривающий с ней о Домино, сообщил ей, что он, Домино, уже убил одного человека. А Сирилу было известно, что меня отделали молодчики Домино. Конечно, все это они могли узнать где-нибудь еще, но, скорее всего, услышали друг от друга. И мы все знали, что Верм ни за что не отправился бы туда без оружия.

— Извини, что я спрашиваю. Один момент. Александер заигрывал с Лилли Лорейн, а?

— Ну… заигрывал. По моим представлениям, это обычно называется иначе.

— Ты понял, что я имею в виду.

— Да, несомненно, она была его любовницей. Но, признаться, я не могу его осуждать за это. В конце-то концов, ему приходилось тащить чудовищный крест по имени Клара. Ничего более страшного я никогда не видел!

— Ты имеешь в виду миссис Александер? Я никогда с ней не встречался. Что она собой представляет?

— Довольно трудно сказать, Сэм. Мне не приходит в голову, с чем ее можно сравнить. Я вот что могу сказать: она способна затмить комнату в яркий солнечный день. Она…

— Ну, черт с ней. Мне достаточно. Ты не хочешь поехать в город? У тебя в машине спустило колесо…