Когда какой-нибудь подонок поджидает вас с дурными намерениями, самое большее, что вы можете знать, это время и место. Если вы не знаете ни того, ни другого, вас безжалостно «ухлопают».

В Беверли Хилс я нашел в бумажнике солидную купюру и сунул водителю.

— Вот плата и намного больше.

Он взял бумажку.

— Эй, здесь гораздо больше…

— Вы это заработали. Перед тем как подъехать к отелю, притормозите, но не останавливайтесь. Я выскочу на ходу. Как только я окажусь на улице, уезжайте. И не теряйте напрасно время.

— Не понимаю, зачем мне удирать?

Теперь он вторично свернул на Россмор, у меня не было времени с ним спорить.

— Можете задержаться на площади, если желаете. Но есть определенный шанс в этом случае заработать пулю.

Я вытащил кольт, обернул его газетой, которую придерживал большим пальцем. Шофер оглянулся и увидел, что я делаю.

— Какого дьявола, — начал было он, но тут же замолк. Вновь глядя вперед, он отчеканил:

— Да, сэр.

«Мальчик-посыльный» по-прежнему был на ступеньках, а второй стоял рядом с грузовиком. Такси начало замедлять ход. Я держал пистолет с газетой в правой руке, левая вцепилась в ручку дверцы. Когда нос машины оказался в десяти футах от ступенек отеля, я распахнул дверцу и выскочил на улицу, потом побежал к двери отеля. Мне было слышно, как такси умчалось прочь на предельной скорости.

Не стану уверять, будто я мчался, не чуя под собой ног. Нет, я бежал вприпрыжку к отелю. Если этот тип на самом деле был посыльным, то в его глазах я был обычным обитателем дома, спешившим к родному очагу. И пакет в моей руке выглядел весьма безобидно.

Но он не был посыльным. Когда он хорошенько всмотрелся в меня, глаза его расширились, он даже что-то выкрикнул от удивления. Но тут же повернулся, опустил коробку, засунул правую руку в заднюю ее часть, наставив на меня цветастый перед.

Все было ясно: он надумал убить меня цветами.

Колени у него подгибались, а физиономия застыла в мучительной неподвижности. Коробка быстро поворачивалась, почти нацеленная на меня.

И все-таки он опоздал, я успел раньше выпустить в него две пули.

Он зашатался, отвернувшись от меня. Я прыгнул вправо. Букет взорвался. Он конвульсивно нажал на спусковой крючок. Громкий звук выстрела раздался одновременно с фонтаном растерзанных соцветий и картона, просвистевших мимо меня. Ясно — дробовик. Я услышал вопль за своей спиной. Неужели кого-то задело?

Через улицу человек возле грузовика смотрел на свою левую руку. Ага, вот кому досталось! Он ухватился за ручку кабины и стал забираться. «Посыльный» стоял на коленях, но коробка все еще находилась в его руках. Его физиономия была перекошена от боли и ужаса, но он упрямо старался направить открытое дуло дробовика на меня. Я снова выстрелил, и он упал. Последняя пуля угодила ему в голову.

Я услышал звук полицейской сирены в квартале от отеля. Через улицу человек в грузовике завел двигатель, и грузовик буквально прыгнул вперед. Я опустил кольт вниз, повернулся, но не сумел выстрелить в него. Завизжали тормоза, когда он завернул за угол. Сирена звучала гораздо громче и совсем уже близко. Я вошел в отель, поднялся по лестнице и завернул по коридору к своей комнате.

Я готов был присягнуть, что машина с завывающей сиреной была уже на Россморе, практически перед отелем, но она не могла примчаться сюда на выстрелы за несколько секунд. Когда я добрался до своей квартиры и открыл дверь, сирена, загудев на своем самом низком регистре, стала замолкать. Мой телефон оглушительно звонил.

Захлопнув дверь, я метнулся к телефону. По устланной ковровой дорожкой лестнице звучали слегка приглушенные чьи-то шаги.

Прижав трубку к уху, я услышал:

— Шелл? Ты в порядке?

Это был Сэмсон.

Шаги уже слышны были в холле.

Я направил кольт на дверь, даже взвел курок. Дверь распахнулась — на пороге стоял Билл Роулинс тоже с пистолетом в руке.

Я не заметил, как задержал дыхание, но теперь с шумом выпустил воздух и одновременно опустил оружие.

— Да, Сэм, — сказал я в трубку, — это Шелл. Обожди секунду.

— Ты в порядке?

— Да-а.

Я спрятал кольт обратно в кобуру.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил я у Билла.

Он сказал то же самое, что и Сэм.

— Ты в порядке?

— Конечно, в порядке. Сомневаюсь, чтобы я даже «пустил» себе в штаны. Полагаю, ты видел мертвого парня внизу?

Он кивнул, потом грудь у него опустилась, видно было, что он испытывает огромное облегчение. Убрав свой пистолет в кобуру, он пояснил:

— Я не стал проверять, умер он или нет. Там внизу мой напарник.

— Умер, к сожалению. Я не имею понятия, кто он такой. Никогда раньше не видел этого сукиного сына. Кстати, обрез у него в коробке.

Билл кивнул. Казалось, он нисколько не удивился. Только тут я обратил внимание, что из трубки доносится едва слышный голос Сэмсона. Я прижал ее к уху и сказал:

— Сэм, только что пришел Билл. Неожиданно. Что…

— Благодарение богу! — воскликнул Сэм с такой неподдельной радостью, что у меня потеплело на сердце. — Шелл, каждый мошенник в городе собирается попытаться убить тебя до наступления темноты.

Я засмеялся не слишком весело и возразил:

— Ну уж, не каждый…

— Все, у кого есть оружие, — прервал он меня. — Тот, кто прикончит тебя, получит двадцать пять сотен.

— Ты морочишь мне голову.

— Двадцать пять сотен. Без ненужных вопросов, чистоганом убийце. Не менее пятидесяти негодяев уже сообщили о своей готовности начать на тебя охоту. Пока у тебя не было неприятностей?

— Ну… небольшие.

Я замолчал, припомнив, что мой телефон прослушивается. Возможно, теперь это уже не имеет значения, но я решил, что разумнее закончить разговор. Я сказал:

— Сэм, все остальное я услышу от Билла, поскольку он здесь. А позднее он ознакомит тебя с ситуацией.

Роулинс пошел и запер дверь. Теперь он сидел в моем большом кожаном кресле.

— Все хорошо, раз ты о'кей, — сказал Сэм. — Билл сможет сообщить тебе, чем мы располагаем. Я же должен отправиться на кладбище. Теперь уже поздно.

Он был прав. Отпевание Гизера начнется в 14.30. Я взглянул на часы. Было уже 13.25.

Сэм продолжал:

— Пока у нас еще мало фактов, все проверяем. Кое-что нам сообщил один из этих четверых, которых ты прислал. Черт побери, как тебе все это удалось?

— Ух, давай пока отложим это, Сэм.

— Это было неплохо проделано, — сказал он ворчливо, — авантюрно конечно… но, во всяком случае, эта четверка изъята из обращения. И, благодарение богу, больше никого не убили.

Для Сэма это была величайшая похвала. Я усмехнулся.

— Значит, ты простил меня за то, что я немного подпортил твои отношения с шефом? Очень рад, Сэм. Мне бы не…

— И ты называешь это «немного»? — загрохотал он. — Слышал бы ты…

— Ну что ж, раз ты в таком боевом настроении, — бодро воскликнул я, — и поскольку ты как раз у телефона, то распорядись прислать сюда какую-нибудь колымагу. Я только что убил парня на ступеньках отеля.

Наступила тишина.

Я положил трубку.

— Что в отношении двадцати пяти сотен за мой скальп, Билл?

— Истинная правда.

— Кто этот филантроп?

— Согласно нашим данным, Сирил Александер.

— Добрый старина Сирил? Я не знал, что он так расположен, во всяком случае, настолько сильно.

— Пока это не подтверждено. Не исключено, что все это подстроено, фикция. Если это действительно Сирил, а не кто-нибудь другой, мы его сцапаем. Но для этого мы не можем основываться на донесении одного человека.

— Какого человека? Сэм сказал, что один из приближенных Александера из той четверки, которую я вам отправил?

— Да. Тип, которого зовут Доупом. Копы, забравшие их, отвезли всех на допрос. Доуп сразу же заговорил без всяких сомнений и колебаний. А трое других молчали.

— Доуп? Ну, вообще-то он мог сказать и правду. Во всяком случае, то, что по его мнению, является правдой. Но его несложно ввести в заблуждение. Что именно он сказал?