© Isobell Carr, 2012

© Перевод. В.И. Агаянц, 2014

© Издание на русском языке AST Publishers, 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

На Сент-Джеймс-стрит в Лондоне есть три закрытых клуба для джентльменов, и в каждом из них действуют свои правила. Изо дня в день там собираются благородные господа, которым наскучило заседать в палате лордов и давно приелось заниматься делами поместья или проводить время с семьей. Ряды их непрерывно пополняются первыми сыновьями, бездумно прожигающими жизнь за игорным столом, проматывающими семейные состояния в ожидании кончины отцов. Однако мало кому известно о существовании еще одного общества, тайного, насчитывающего не меньше членов, чем три вышеупомянутых клуба, вместе взятые. Это Лига вторых сыновей.

Ее устав гласит:

«Мы – государственные мужи и дипломаты, моряки и священнослужители, законники и исследователи, искатели приключений и солдаты. Быть может, наши отцы и братья правят миром, но именно мы вершим его судьбы. За верную службу Господу, своей отчизне и народу мы вправе требовать достойной награды.

Сегодня, 17 мая 1755 года, объединившись в священный союз, мы клянемся, не жалея сил, помогать своим собратьям, поддерживать и защищать их, содействовать успеху их устремлений и начинаний, если помыслы их чисты, а цели благородны.

Дополнение от 14 апреля 1756 года. Согласно настоящему Уставу, всякий негодяй, переживший старшего брата и унаследовавший герцогский отцовский титул, подлежит исключению из Лиги.

Дополнение от 15 сентября 1768 года. Допускается членство в Лиге всех младших отпрысков рода без ущемления их прав в пользу вторых сыновей».

Лондон, апрель 1785 года

Громкий птичий щебет разорвал утреннюю тишину. Роуленд Девир страдальчески поморщился, голова у него раскалывалась. Заслонив лицо согнутой рукой, он отвернулся от яркого солнечного света, вливавшегося в окно.

Никогда не пытайся выпить больше Энтони Тейна. Никогда не заключай пари с лордом Леонидасом Воном. И наконец, никогда не фехтуй с Домиником де Муленом. Вот три правила, которым надлежало бы следовать.

Но прошлым вечером Роуленд нарушил их. Впрочем, по счастью, в иной последовательности. Вечер начался с поединка в зале Анджело, а закончился грандиозной попойкой в доме лорда Леонидаса на Чапел-стрит. Жена Вона удалилась, предоставив мужчин самим себе. Она простилась с ними царственным кивком, не удостоив даже брюзжанием.

Чьи-то тихие шаги в соседней комнате заставили Роуленда открыть глаза. Похоже, поблизости кто-то ходил на цыпочках в одних чулках, но слабое поскрипывание половиц раздражало не меньше, чем птичий гомон. Пожалуй, даже больше. Определенно больше, поскольку приглушенные шаги свидетельствовали о том, что присутствие Роуленда и его плачевное состояние не остались незамеченными.

Девир заставил себя сесть на постели. В голове, не умолкая, стучали кузнечные молоты. Сюртук вздернулся и перекрутился, туго стянув плечи, словно детский свивальник. Роуленд не без труда одернул его. Он был полностью одет, если не считать туфель, валявшихся под стулом напротив канапе, где он провел ночь. Волосы тяжелой темной волной упали на лицо. Роуленд отбросил их назад, заправив за уши. Потом безуспешно пошарил в карманах в поисках черной шелковой ленты, которой обычно стягивал буйные кудри. Не оказалось ее и среди диванных подушек.

В последний раз так много портвейна ему случилось выпить во Флоренции. Тогда он проснулся в спальне одного из самых роскошных домов терпимости и, открыв глаза, увидел в бледных утренних лучах стайку омерзительных купидонов, глядящих на него с полога кровати. Их лукавые ухмылки и разнузданные позы заставили его содрогнуться. Гостиная Вона, надо признать, представляла собой куда более приятное зрелище.

Минувшей ночью Роуленд с приятелями по Лиге вторых сыновей устроили шумный кутеж, всколыхнувший весь Лондон. Развеселой гурьбой прокатились они по городу, толпа их ширилась и разрасталась. Они ввалились в дом к леди Халлам, где проходил пышный бал, ворвались к герцогу Девонширскому в разгар торжественного приема, а затем отправились в облюбованную Лигой кофейню, откуда их выдворили старшие собратья, пожелавшие скоротать вечер в тишине и покое. Остаток ночи друзья провели в гостиной Вона, по крайней мере для Девира ночная эскапада завершилась именно там. Похоже, на эту комнату никто больше не покушался – ночных гостей не было ни на втором диване, ни на полу.

Роуленд смутно припомнил, как Тейн флиртовал с леди Лигонье, стоя в эркере, но дальше память словно заволокло густым туманом. Возможно, Тейну посчастливилось проводить леди до дома. Тогда ему чертовски повезло. Роуленд, как ни старался, не мог вспомнить, чем завершилась вечеринка. Должно быть, он изрядно набрался, коли друзья даже не смогли отвести его наверх, в одну из спален для гостей.

Роуленд расправил складки сюртука на груди и, больно уколовшись, отдернул руку. Недоуменно нахмурившись, он оглядел себя. Тонкой медной булавкой, какими обычно модистки скалывают дамские платья, к его сюртуку была прикреплена полоска бумаги. Сорвав записку, Роуленд в досаде отшвырнул булавку.

На листке красовалась надпись, сделанная его собственным размашистым пьяным почерком:

«Я, Роуленд Девир, держу пари с лордом Леонидасом Воном на гинею, что обставлю Энтони Тейна и первым затащу в постель леди Оливию Карлоу».

Все трое друзей поставили внизу свои имена. Судя по щегольским росчеркам и завитушкам Тейна, тот явно сохранил трезвость и откровенно развлекался, подписывая сей «документ». Роуленд смял записку в кулаке. Сколько же свидетелей наблюдало эту сцену? Кто успел уйти прежде, чем подвыпившие друзья скатились до пустого хвастовства и шутовских пари? Боже милостивый, о чем они только думали?! Леди Оливия приходилась Вонам близкой родственницей, хотя и не по крови. Сестра сэра Леонидаса сочеталась браком с братом бывшего мужа леди Оливии.

Лицо, формой напоминающее сердечко, ярко-синие глаза под прямыми светлыми бровями, облако пышных белокурых локонов. Роуленд тотчас вообразил себе леди Оливию в сияющем ореоле света. В свое время эта женщина пользовалась небывалым успехом на ярмарке невест. Богатая наследница и редкостная красавица, она удачно вышла замуж… по крайней мере тогда так казалось.

В минувшем году на долю леди Оливии выпало немало испытаний. Роуленд невольно оказался посвящен в самые унизительные подробности громкого скандала, которым неожиданно закончилось ее замужество. Если прежде светские джентльмены осыпали незадачливую леди Оливию злыми насмешками, то теперь, когда она вернулась в Лондон, ее неизбежно начнут преследовать назойливые ловеласы, так стая безжалостных гончих устремляется в погоню за лисицей.

При мысли о том, что сам он один из кровожадных псов, готовых вцепиться в несчастную жертву, Роуленда кольнуло чувство вины, но его тотчас вытеснило волнующее предвкушение близкой победы. Леди Оливию Карлоу нельзя было считать вдовой или падшей женщиной в традиционном понимании этого слова. Ее положение было особым, единственным в своем роде.

Прочитав письмо, доставленное на серебряном подносе вместе с утренней почтой, Ливи почувствовала, как руки похолодели, а по коже поползли мурашки. Слепящая ледяная волна гнева поднялась в ней и ударила в грудь. Ливи замерла, глядя остановившимся взглядом на неровные, прыгающие строки и неразборчивую подпись внизу.