Инсигна вскинула голову, глаза ее сверкали.

– Ты несешь чушь! Нечего поддаваться романтическим настроениям ребенка! Она тебе чужая. Ты не любишь ее.

– Она мне не чужая, я полюбил ее. Более того, она восхищает меня. Мы можем рискнуть. Одна только любовь не дала бы мне подобной уверенности, а вот восхищение… Подумай об этом.

И они молча посмотрели друг на друга.

Каттиморо Танаяма с привычным упорством дотянул отпущенный ему врачами год и даже одолел значительную часть следующего, когда долгая битва его жизни завершилась. Время пришло, и он покинул поле брани, не издав ни звука, ни вздоха – приборы засвидетельствовали его смерть раньше, чем кто-либо из окружающих успел это заметить.

Кончина его вызвала на Земле некоторую растерянность. Поселения же сохраняли полное спокойствие: Старик делал свое дело втайне от людей и это было, пожалуй, к лучшему. Все, кто имел дело с Танаямой, знали его силу, поэтому наибольшее облегчение испытали именно те, чья судьба непосредственно зависела от его могущества и политических устремлений.

Новость быстро дошла до Тессы Уэндел – по специальному каналу, соединявшему ее штаб-квартиру с Уорлд-Сити. И хотя это грустное событие ожидалось уже давно, весть о нем оказалась все-таки неожиданной.

Что теперь будет? Кто сменит Танаяму, и какие последуют перемены? Тесса давно уже думала об этом, но только сейчас эти вопросы обрели истинный смысл. Несмотря на официальное сообщение, Уэндел – как, быть может, и все, кто знал Танаяму, – так и не могла поверить в смерть Старика.

За утешением она обратилась к Крайлу Фишеру. Уэндел достаточно трезво относилась к себе и прекрасно понимала: Фишера привлекало не ее стареющее тело (Боже, через какие-то два месяца ей стукнет пятьдесят!). Ему было сорок пять. И хоть его молодость тоже прошла, для мужчины возраст совсем не то, что для женщины, Крайл не собирался бросать ее, и она верила, что еще способна соблазнять, особенно когда ей случалось делать это в буквальном смысле слова.

– Что же теперь будет? – спросила она у Фишера.

– Ничего удивительного, Тесса, – ответил он. – Все могло случиться и раньше.

– Конечно, но случилось именно сейчас. А ведь благодаря ему наши работы шли. И что теперь с нами будет?

– Пока он был жив, ты ждала его смерти, а теперь встревожилась, – заметил Фишер. – Думаю, тебе незачем беспокоиться. Работы будут продолжены. Дела такого рода живут собственной жизнью. Их нельзя остановить.

– Крайл, а ты никогда не пробовал прикинуть, во что все это обошлось Земле? Всеземное бюро расследований теперь получит нового директора, и Всемирный конгресс, естественно, постарается выбрать такого, с кем можно будет поладить. Новый Танаяма, перед которым бы все дрожали, в ближайшее время, надо думать, не объявится. И тогда они проверят бюджет, который старец Танаяма прикрывал собой, и обнаружат перерасход средств и, естественно, захотят урезать ассигнования.

– Это невозможно. Ведь столько уже потрачено. Кто рискнет взять и прекратить все, не получив ощутимого результата? Это будет полное фиаско.

– Во всем обвинят Танаяму. Скажут, что он свихнулся на старости лет. И все, кто не замешан в этом деле, поспешат образумить Землю и забросят всю эту затею, раз она планете не по карману.

– Тесса, любовь моя, – улыбнулся Фишер, – глубины политического мышления столь же прозрачны для тебя, как и тайны гиперпространства. Директор Конторы – в теории и в представлении людей – является назначаемым чиновником, не обладающим значительным влиянием, к тому же находящимся под строгим контролем Генерального Президента и Всемирного конгресса. Следовательно, некие выборные и, по всеобщему мнению, могущественные государственные мужи не смогут признаться в том, что всем правил Танаяма, а они тем временем тряслись по углам и осмеливались вздохнуть лишь с его разрешения. В противном случае все увидят, что они – трусы, бездари и слабаки – а это может стоить им места после очередных выборов. Так что работы придется продолжать. Стрижка будет косметической.

– А почему ты в этом уверен? – пробормотала Уэндел.

– Потому что изучил всю их кухню, Тесса. Кроме того, если финансирование сократится, то поселения обгонят нас и первыми уйдут в глубокий космос, оставив нас с носом, как это сделал Ротор.

– И ты думаешь, что они способны на это?

– А как же, ведь им известно о существовании гиперпривода, и едва ли они откажутся продолжить исследования.

Уэндел насмешливо посмотрела на Крайла.

– Родной мой, твои познания в области физики гиперпространства сравнимы лишь со способностью выведывать тайны. Неужели ты думаешь, что моя работа столь проста? По-твоему, сверхсветовой полет – логический итог теории гиперпривода? Разве ты еще не понял, что гиперпривод является естественным следствием релятивистского мышления? Гиперпривод не позволяет передвигаться быстрее скорости света. Переход к сверхсветовым скоростям станет истинным переворотом как в мышлении, так и в технике. И это не придет само собой. Я уже пыталась объяснить это кое-кому из правительства. Но они только сетовали на мои затраты, на медленный, на их взгляд, ход работы, и мне постоянно приходилось оправдываться. Они это и припомнят сейчас, когда бояться уже некого. То, что нас могут обогнать поселения, для них несущественно.

Фишер покачал головой.

– А ты им объясни. И они тебе поверят, потому что это истинная правда. Нас действительно могут опередить.

– Ты разве не слышал, что я тебе сказала?

– Слышал, но ты кое-что забыла. Предоставь мне право на чуточку здравого смысла, раз уж ты считаешь, что я умею выведывать секреты.

– О чем ты, Крайл?

– Переход от гиперпривода к сверхсветовому полету долог, если начинаешь с самого начала – как ты. Но поселения-то начнут не с нуля. Неужели ты думаешь, что о нашем проекте им ничего не известно? Что никто слыхом не слыхивал о Гипер-Сити? Или ты решила, что, кроме меня и моих земных коллег, в Солнечной системе никого больше не интересуют чужие секреты? У поселенцев свои ищейки, они тоже усердно рыщут повсюду – не менее усердно, чем мы. Ведь как только ты прибыла на Землю, они сразу же об этом узнали.

– Ну и что из того?

– А ничего. Ты думаешь, что у них нет компьютеров, которые могут рассказать обо всех твоих публикациях? Ты думаешь, что они не сумели их раздобыть? Ты думаешь, они не прочли все с первой до последней страницы и не обнаружили твои высказывания о возможности сверхсветовых скоростей?

Уэндел закусила губу.

– Ну…

– Да, подумай об этом. Когда ты писала о сверхсветовых скоростях, ты просто строила догадки. Ты была единственной, кто считал, что такое возможно. Никто не принимал твои писания всерьез. Но вот ты прибываешь на Землю и остаешься. Потом внезапно исчезаешь и на Аделию не возвращаешься. Конечно, подробно они не знают, чем именно ты здесь занимаешься, потому что Танаяма навязал нам совершенно параноидальный режим секретности. Но факт твоего исчезновения, да еще статейки твои, даже сомнения не оставляют, над чем ты работаешь сейчас. Ну а городок, подобный Гипер-Сити, вообще нельзя утаить. В него вложены огромные деньги, такие суммы нельзя потратить тайно. Не сомневаюсь, что каждое поселение ищет концы и начала в этом клубке, пытается выудить какую-то информацию, и каждый новый бит позволит им идти вперед быстрее, чем удавалось тебе. Тесса, не забудь сказать об этом, когда речь зайдет о прекращении работ. Если мы остановимся, нас не просто могут обогнать – нас обязательно обойдут. И эта перспектива должна воодушевить новых людей, как Танаяму, поскольку она весьма реальна.

Уэндел долго молчала, а Фишер внимательно смотрел на нее.

– Ты прав, дорогой мой охотник за чужими секретами, – наконец проговорила она. – Я ошибалась, считая тебя в первую очередь любовником, а не советчиком.

– Одно другому не мешает, – сказал Фишер.