Екатерина II, занявшая трон убитого Петра III, приказала закончить следствие. В начале 1764 года ей был представлен доклад, составленный сенаторами Разумовским, Бутурлиным, Шаховским, Воронцовым и другими. Ознакомившись с ним, она приехала в Правительствующий сенат.
Выступление императрицы Екатерины II перед сенаторами
(1764 г.)
Сегодня я приехала с вами поговорить о таком деле, которое четыре года на сердце моем лежало. Я оное окончить способа не находила, не нарушая справедливости, то есть иркутского следователя Крылова. Я ныне к вам назад привезла сенатский доклад 1762 года, в котором нахожу одну только ясно выведеннную вину Крылова, по которой он именным указом блаженной памяти тетки нашей Императрицы Елизаветы Петровны лишен всех чинов и, скован, привезен сюда, сиречь арестование Иркутского вице-губернатора Вульфа. На все прочее в сенатском докладе мне представленное я смотрю как на неоконченное, следственно оные решить не могу. Моя воля есть, чтоб Сенат кратчайшим и законным образом окончил то, что по правосудию принадлежит. Крылову же Сенат имеет, применяясь к нашему милосердию и взирая на семилетнее нынешнее его состояние, определить правосудный жребий, не докладывая уже более нам. Осталось только упомянуть о генерал-прокуроре Глебове, который в сем деле по крайней мере оказался подозрительным и тем самым уже лишил себя доверенности, соединенной с его должностью; но как генерал-прокурор никем кроме нас не судим, то представляем себе должностию его впредь диспонировать, а ему отныне сим чином не писаться. При сем за благо нахожу сделать вам примечание, сколь страшные следствия имеет те дела, кои страстию производятся, и до таких дерзостей доводят, когда вместо законов руководствуют, чего нигде так не видно, как из сего дела.
(Иванов П. И. Опыт биографий генерал-прокуроров и министров юстиции. СПб., 1863. С. 39–40.)
Из приговора Правительствующего Сената в отношении А. И. Глебова (1764 г.)
(Извлечение)
Как он, по чину своему, подлежит собственному нашему суду, а мы, из вышепрописанных об нем обстоятельств, усмотрели, сколь мало он, как о порядочном производстве дел, так и о казенном интересе старание имел и ко всякому беззаконному произвождению сего дела единственно своим беспорядочным доношением повод подал, так как о принадлежащем казне при откупе приращении обратно в свой прибыток, и в том преступил как должность чина своего, так и присягу, за что и подлежал не только лишению всех чинов, но еще и вящему наказанию…
(Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА), фонд 248. Дела канцелярии генерал-прокурора.)
Утро стрелецкой казни. Худ. В. И. Суриков, 1881 г.
Шлиссельбург. Крепость
План Шлиссельбургской крепости
Валентин Серов. Петр I
Глава II. «Законы наши требуют поправления»
В царствование Екатерины Великой Россия вступает в полосу законодательной регламентации и совершенствования механизмов правотворчества и правоприменения. Этот период для прокуратуры характеризуется размежеванием прокурорского надзора – центрального и местного. Связь между ними ослабевает. Высший или центральный надзор в лице генерал-прокурора набирает обороты, получает дополнительные полномочия. К нему, в частности, переходит управление финансами, юстицией, внутренними делами. Он даже возвышается над Сенатом. В Сенат теперь ходят в основном помощники генерал-прокурора, обер-прокуроры. По мере того как Сенат все более замыкается в положении высшего судебного установления, генерал-прокурор получает все более обширную единоличную компетенцию.
Манифестом от 15 февраля 1763 года Сенат был разделен на шесть самостоятельных департаментов, бывших в «равной силе и достоинстве». Генерал-прокурор лично состоял при 1-м департаменте, который решал важные государственные и политические дела, а во всех остальных были назначены специальные обер-прокуроры. По указу от 19 сентября 1764 года генерал-прокурору предлагалось присутствовать только в «общем всех департаментов собрании». При этом он сохранял за собой государственные, секретные и «интересные», то есть наиболее важные дела, а также все те, которые «найдет нужным подчинить своему непосредственному надзору».
Екатерина II в виде Минервы. Мраморный бюст. 1770–1780-е гг.
В этот период в многовластие генерал-прокурора совершенно недвусмысленно «впутываются» функции исполнительной и судебной ветвей. Выдвигается новое министерское начало. Возвышение генерал-прокурора происходит не столько из статусности самой должности, сколько в силу недюжинных способностей лица, ее занимающего. Конечно же, функции, которыми был тогда наделен генерал-прокурор, смело можно было разделить на несколько высших чиновников, но Екатерина доверяла только ему одному. В силу многотрудности, разнообразия и сложности дел, возложенных государыней на генерал-прокурора, его вниманием обделялись прокуроры на местах. Современники понимали, что как только не станет этого высокого вельможи, неизбежно образуется несколько ведомств. Таким образом Екатерина Вторая, возвысив генерал-прокурора, в то же время нанесла ощутимый удар по централизации прокурорского надзора, фактически подготовив почву для будущей организации министерства юстиции.
И все же во времена Екатерины Великой прокурорский надзор наполнился новым содержанием, «комиссия о составлении проекта нового уложения» 1767 года высказала новое воззрение на задачу прокурорской деятельности – впервые было четко заявлено, что преследованием от имени государства за совершенные преступления должна заниматься прокуратура.
Вообще многие юридические понятия и принципы, в том числе икасающиеся органов прокуратуры, которые заложила в свои законодательные акты Екатерина II, будут использованы спустя сто лет – во времена Великих судебных реформ.
* * *
3 февраля 1764 года императрица Екатерина II повелела «вступить в должность» генерал-прокурора князю Александру Алексеевичу Вяземскому. В этой должности он прослужил почти 30 лет. Ни до него, ни после ни один руководитель органов прокуратуры в России (и Советском Союзе) не занимал столь длительно такой ответственный пост.
А. А. Вяземский стал для Екатерины II приблизительно тем же, чем был первый генерал-прокурор Ягужинский для Петра I. Александр Алексеевич слыл человеком семижильным, исключительно трудолюбивым и «тянул» не только прокурорские обязанности, но и многие другие. Правда, его назначение поначалу вызвало сильное удивление у многих сановников. Граф Румянцев говорил Екатерине II: «Ваше величество, делаете чудеса, из обыкновенного квартирмейстера у Вас вышел государственный человек».
Вяземский Александр Алексеевич, князь
(1727–1793),
действительный тайный советник
* * *
Родился в родовитой княжеской семье. Образование получил в Сухопутном кадетском корпусе, где наряду с другими дисциплинами основательно изучал право. Окончил корпус в 1747. Во время войны с Пруссией участвовал не только в баталиях, но и выполнял некоторые тайные (надо полагать, разведывательные) поручения командования, едва не стоившие ему жизни. К концу Семилетней войны занимал должность генерал-квартирмейстера. В декабре 1762 императрица Екатерина II поручила ему «улаживание отношений» между бунтующими крестьянами и их хозяевами на уральских заводах. С этой миссией он успешно справился, проявив, с одной стороны, милосердие и благоразумие, а с другой – твердость и решительность.
