— Почему это, князь, вы так проворно уходите? Видно, ваш кошелек полон, и вы боитесь, чтобы вас не ограбили.

И Герцог пальцем дотронулся до бокового кармана Сержа.

Панин не мог удержаться, чтобы не обнаружить досады, что заставило финансиста улыбнуться.

— Может быть, друг Кейроль сделал такое неприличие, что отказался исполнить просьбу?.. Да?.. Но подождите! Не поссорились ли вы вчера с госпожой Деварен? Черт возьми, кто это сказал мне об этом? Я знаю, что ваша теща говорила очень громко, угрожала, что лишит вас всякого кредита, а по вашему опечаленному лицу я угадываю, что этот дурак Кейроль слепо повинуется полученным приказаниям.

Раздраженный Серж собирался заговорить, но Герцога нелегко было перебить, да кроме того, его взгляд стеснял Панина. Казалось, финансист взглядом своим хотел проникнуть в карманы Панина, а князь инстинктивно сложил руки на груди, как будто для того, чтобы Герцог не увидел, что бумажник его пуст.

— О чем это вы говорите? — спросил Серж с деланной улыбкой.

— О таких вещах, которые вас особенно интересуют, — ответил фамильярно Герцог. — Будьте откровенны! Не правда ли, Кейроль отказал вам в деньгах? Как он глуп! Сколько вам нужно! Довольно вам сто тысяч франков? — И, написав несколько слов в чековой книжке, финансист протянул князю чек. — Невозможно, чтобы такой человек, как вы, был бы поставлен в затруднение из-за такой ничтожной суммы.

— Но, милостивый государь, — сказал изумленный Серж, отталкивая руку Герцога.

— Берите же! И не думайте считать себя обязанным благодарить меня: такой пустяк не стоит труда. Для меня это просто шутка.

Взяв князя под руку, Герцог вышел с ним.

— Ваша карета здесь? Хорошо! Моя карета поедет за вашей. Мы в это время потолкуем о делах. Положение, в котором вы находитесь, не может продолжаться. У меня есть возможность изменить его. — Финансист, не дожидаясь приглашения Панина, сел с ним в его карету. — Вспомните, что я прежде говорил вам, — продолжал Герцог, — в один прекрасный день я могу быть вам полезен, Тогда вы приняли важный вид, но я не настаивал. Теперь же, как видите, этот день наступил. Позвольте мне говорить с вами откровенно? Это моя всегдашняя привычка, но у нее есть хорошие стороны.

— Говорите! — ответил Серж, сильно заинтересованный.

— Князь, вы попались теперь впросак, если говорить попросту. Ваши потребности громадны, а доходы ничтожны.

— Но!.. — начал возражать Серж.

— Вот вы уже и сердитесь, — сказал, смеясь, финансист, — а я еще не кончил… На другой день свадьбы вы поставили свой дом на самую широкую ногу. Великолепные приемы, дивные экипажи, лошади, безукоризненная прислуга, скачки, охота. Словом, вы повели образ жизни знатного вельможи. К несчастью, чтобы вести такую широкую жизнь, надо тратить очень много. Вы же тратили, не считая, и приняли капитал за доход, так что в настоящее время вы почти разорены. Я не думаю, чтобы вы имели намерение переменить образ жизни и согласовать свои траты с тем малым доходом, который остался у вас, Не так ли? Для того, чтобы продолжать свою прежнюю жизнь и быть настолько материально обеспеченным, чтобы не стеснять себя в игре и относительно женщин, необходимо, чтобы в вашу кассу каждый год попадал круглый миллион.

— Вы считаете, как Баром, — сказал Серж с натянутой улыбкой.

— Это мое ремесло, — сказал холодно Герцог. — Можно двумя способами получать такую крупную сумму. Первый состоит в том, чтобы примириться с тещей и согласиться, ради денег, жить под ее властью. Я знаю госпожу Деварен: она на это согласится.

— Нет, — сказал Серж, — я отказываюсь от этого.

— В таком случае вам остается только собственными силами выпутаться из такого затруднения.

— Каким образом? — спросил удивленный Серж.

Герцог серьезно посмотрел на князя.

— Это… вступить на тот путь, который я готов открыть вам, — сказал он, — и где я буду вашим проводником, а именно: пуститься в дела.

Князь посмотрел пристально на Герцога, стараясь прочитать на его лице что-нибудь, но оно было непроницаемо.

— Чтобы пуститься в финансовые предприятия, нужна опытность, а у меня ее нет, — сказал он.

— Вам поможет моя, — ответил Герцог.

— Нужны деньги, — продолжал князь, — а у меня их тоже нет.

— Я не прошу у вас денег, я вам их предлагаю.

— Каково же будет мое участие, мой вклад?

— Вашим вкладом будут: ваши связи, уважение, которое внушает зять госпожи Деварен, обаяние вашего имени.

Князь сказал с надменным видом:

— Мои связи личные, и я сомневаюсь, чтобы они могли принести вам пользу. Теща моя враждебно относится ко мне и не сделает для меня ничего. Что касается моего имени, оно не принадлежит мне. Оно всецело принадлежит тем, которые с честью носили его до меня.

— Нет, ваши связи принесут мне огромную пользу в моем деле, — сказал Герцог, — Ваша теща не может устроить так, чтобы вы не были мужем ее дочери, а со своим титулом вы стоите пуд золота. Что касается вашего имени, то, несомненно, ваши предки носили его с достоинством, а потому-то оно и имеет цену. Скажите-ка спасибо своим предкам и воспользуйтесь этим единственным после них наследством. Во всяком случае, если мы захотим смотреть на вещи поближе, ваши отцы могут спокойно спать в своих могилах. Да, наконец, что же они-то делали прежде? Разве они не брали подати со своих вассалов и не вымогали денег у побежденных? Мы, финансисты, делаем то же. Наши побежденные — спекулянты, наши вассалы — акционеры. Но подумайте, какое превосходство у нас перед ними! Никакой жестокости! Мы убеждаем, прельщаем, а деньги сами летят в наши кассы. Да что я говорю! Нас умоляют принять их. Бесспорно, мы царствуем. Мы также князья, но денежные князья. Мы представляем из себя аристократию, такую же гордую, но более могущественную, чем древняя. Феодализм не существует более. Вместо феодализма — деньги!

Серж начал смеяться. Он понял теперь, к чему Герцог его направлял.

— Но ведь ваши великие денежные бароны, — сказал он, — иногда кончают плохо.

— А разве не казнены Сен-Марс, Бирон и Монморанси? — сказал с иронией Герцог.

— Так то на эшафоте.

— Ах, эшафот спекулятора — это лестница биржи. Но гибнут только мелкие денежные аферисты, а крупные финансовые тузы в стороне от опасности. Они привлекают в свои предприятия столь многочисленные и обширные интересы, что не могут пасть, не рискуя поколебать общественное благополучие. Само правительство приходит к ним на помощь. Вот одно-то из таких могущественных, неразрушимых творений, которое я и мечтаю создать после «Европейского Кредита». Одно его название «Всемирный Кредит» является уже целой программой. Цель общества — захватить во всех пяти частях света, как огромною сетью, все крупные финансовые спекуляции. Государственные займы, концессии железных дорог, каналов, рудников, одним словом, все промышленные предприятия должны быть нашими должниками. У нас будет кредит для всех с одного конца вселенной до другого, никто не может миновать нашего участия. Борьба с нами совсем невозможна. Я становлюсь во главе самых больших банкирских домов целого света. Я заключаю с ними грозный союз, и никто не может избегнуть моей власти. Не правда ли, горизонт, который я открываю вам, широк? В моих мечтах он еще несравненно обширнее! У меня уже готовы планы, вы их узнаете и воспользуетесь ими, если только захотите участвовать в моем предприятии. Вы честолюбивы, князь, я угадал это, но ваше честолюбие довольствовалось малым: роскошь, щегольство, трата денег без стеснения! Что это в сравнении с тем, что я могу вам предложить? Сфера, где вы теперь можете первенствовать, узка, а та, в которую я могу поставить вас, будет необъятной! Вы будете тогда царить не в маленьком общественном уголке, вы будете господствовать над всем светом. У вас будет в руках главное могущество на свете, которому не могут сопротивляться ни люди, ни вещи: это финансовое могущество.