Не дав Сержу времени ответить, Герцог направился в оранжерею, где дочь ждала его с нетерпением. Позади его шел князь, немного смущенный. Слова финансиста пробудили в его душе тяжелые мысли. Неужели это правда, что он обманут госпожой Деварен, которая под видом величия и великодушия поставила его, как дурака, в полную зависимость от своей дочери? Он старался себя успокоить.

— Мишелина любит меня, — говорил он себе, — все будет прекрасно.

Госпожа Деварен присоединилась к молодым супругам. Мало-помалу залы стали пустеть. Серж отвел Кейроля в сторону.

— Как вы решили закончить сегодняшний вечер, мой дорогой? — спросил он его. — Известно ли вам, что для вас приготовлены комнаты в замке?

— Да, я знаю и уже благодарил госпожу Деварен, но я решил вернуться в Париж. Нас ожидает наш маленький рай, я хочу там быть сегодня же вечером! Уже готовы карета и лошади. Я увезу свою жену на почтовых.

— Но это похищение! — сказал весело Серж. — Совсем как во время Регентства!

— Что, дорогой князь, каковы мы, банкиры! — ответил Кейроль, смеясь. Затем, меняя тон, он продолжал: — Послушайте, я дрожу, трепещу, меня бросает то в жар, то в озноб. Приятное волнение! Представьте себе, у меня ведь сердце совсем не тронуто! Я никогда не любил еще, а теперь люблю безумно!

Серж инстинктивно посмотрел на Жанну. Она сидела бледная, с нездоровым видом.

Госпожа Деварен поочередно обнимала нежно обеих молодых девушек. Печаль светилась в ее глазах. Мать живо чувствовала, что приближались последние минуты ее неограниченного правления. Она собиралась с мыслями, выказывая в последний раз всю свою любовь этим двум девушкам, выросшим около нее, как два нежных и драгоценных растения.

— Вот и кончился этот знаменитый день! — сказала она им. — Обе вы замужем, вы не принадлежите мне более… Как я буду одинока без вас! Еще сегодня утром у меня было двое детей, а теперь…

— Теперь у тебя четверо, — перебила Мишелина. — Не жалуйся же, мама!

— Я и не жалуюсь, — живо возразила госпожа Деварен.

— Вот и прекрасно! — вскричала весело молодая женщина. Затем она обратилась к Жанне: — Отчего ты ничего не говоришь? О чем ты задумалась? Не больна ли ты?

Жанна вздрогнула и, делая усилие, чтобы смягчить жесткое выражение своего лица, проговорила:

— Ничего, немного устала.

— И притом душевно взволнована, — прибавила Мишелина. — Сегодня утром со мной было то же: когда мы взошли в церковь при звуке органа, среди цветов, окруженная всеми нашими друзьями, я почувствовала, что сделалась белее своего вуаля. Расстояние до моего места мне казалось таким длинным, и я думала, что никогда не дойду. Однако ж дошла. Теперь все меня называют «

madame

», а некоторые «княгиня». Это меня очень забавляет.

Серж подошел и сказал, улыбаясь:

— Но ты и есть княгиня, теперь все должны так называть тебя.

— Только ни мама, ни Жанна, ни ты, — проговорила живо молодая женщина. — Называйте меня всегда Мишелиной, это будет менее почтительно, зато более нежно.

Госпожа Деварен не могла удержаться от желания еще раз прижать к сердцу свою дочь.

— Милое мое дитя, — сказала она взволнованно, — ты нуждаешься в любви, как цветок в солнце. Но я тебя люблю! — Она остановилась и добавила: — Мы тебя любим.

При этих словах она протянула руку зятю. Затем, переменяя разговор, обратилась к Кейролю со словами:

— Кстати, я вспомнила, что вы, Кейроль, сегодня возвращаетесь в Париж, Будьте добры, сообщите некоторые мои приказания в нашу контору.

— Как, дела? Даже в день моей свадьбы! — воскликнула Мишелина.

— Да, и, конечно, все насчет муки, дитя мое, — ответила смеясь мать. — В то время, как мы веселимся, Париж кушает, а у него замечательный аппетит!

Мишелина подошла к мужу.

— Серж, еще не поздно, — сказала она, — хорошо бы нам отправиться на крестьянский бал. Я обещала им придти. Эти честные люди были бы так счастливы!

— Как хочешь, я к твоим услугам. Будем популярны!

Госпожа Деварен ушла в свою комнату. Кейроль, немного стеснявшийся, воспользовался минутой, чтобы приказать своему кучеру проехать парком и ждать у дверей маленькой оранжереи. Ему хотелось во время отъезда с женой не встретиться ни с кем, избежать стеснительного прощания с друзьями и любопытных взглядов.

Мишелина подошла к Жанне.

— Я не увижу тебя более сегодня вечером, так как ты уезжаешь потихоньку. Прощай!

Она горячо поцеловала подругу и, взяв мужа под руку, увлекла его в парк.

Жанна, оставшись одна, следила за их легкой, как будто на крыльях, походкой, какая замечается у влюбленных. Серж, наклонившись к Мишелине, что-то нежно говорил ей. Горькое чувство наполнило сердце Жанны. Она была одна, тогда как любимый ею человек… Она возмутилась. Несчастная! Зачем же она думает об этом человеке? Разве она имеет теперь право на это? Она не принадлежит более себе. Другой, который был так же добр к ней, как Серж неблагодарен, сделался ее мужем. Она думала об этом и вполне искренне хотела любить Кейроля. Бедный Жан! Она будет с ним предупредительна, внимательна, ласкова. Серж стал бы ревновать ее, ведь не может же он так скоро забыть ее, которую так сильно любил.

Мысли ее снова вернулись к тому, воспоминание о котором она хотела изгнать из своего сердца. Она делала усилия, но на уме был все: «Серж, Серж!» Он господствовал над ней, владел ею! Она боялась. Неужели имя его постоянно будет у нее на губах, а его лицо перед ее глазами? Он вечно будет стоять перед нею.

Слава Богу, приближалась минута отъезда. Путешествие, вид новых мест, где она еще не бывала вместе с Сержем, помогут ей избавиться от преследовавших ее воспоминаний. Ее муж увезет ее, защитит ее. Ведь это его обязанность, а она энергично поможет ему в этом. Всеми силами души она призывала Кейроля, цеплялась за него, как утопающий за какой-нибудь обломок разбитого корабля, с энергией, какую внушает только отчаяние.

Между Жанной и Кейролем произошло как бы симпатическое сообщение. Призываемый мысленно своей женой, муж явился.

— Наконец-то! — сказала Жанна.

Кейроль улыбался, удивленный такой радушной встречей. Жанна, не глядя на него, продолжала:

— Когда же мы едем?

Хотя банкир еще больше удивился, но ему было очень приятно и он мог только сказать:

— Через одну минуту, дорогая Жанна.

— К чему такая задержка? — сказала нервно молодая женщина.

— Видишь ли, более двадцати карет на главном дворе. Наш кучер проедет аллеи парка и подаст экипаж к маленькой двери оранжереи, чтобы нас не видали.

— Пусть будет так! Подождем!

Жанна была недовольна минутной задержкой. В пылу принятого ею сгоряча решения она хотела немедленно увеличить пространство между собой и Сержем. Кейроль, ничего не зная, неблагоразумно замедлил. Жанна досадовала. Не стараясь добиться причины, заставившей волноваться его жену, Кейроль угадал, что случилось что-нибудь неблагоприятное для него. Он хотел сгладить дурное впечатление и переменить ход мыслей Жанны.

— Вы были дивно хороши сегодня, — сказал он, подходя к ней с любезным видом. — Многие в восторге от вас, а я этим гордился! Если б вы слышали разговоры моих друзей! Настоящий концерт поздравлений. Все кричали: «Какое счастье этому Кейролю! Все ему удается: он богат, а теперь у него очаровательнейшая жена». Видите, Жанна, что, благодаря вам, я самый счастливый в свете.

Жанна нахмурила брови и, ничего не ответив, кивнула головой с презрительным и надменным жестом. Кейроль продолжал, не замечая предвестников бури:

— Мне завидуют! Это и понятно! Я ни с кем не поменяюсь своей судьбой. Послушайте! Ведь наш друг, князь Панин, очень счастлив: он женат на богатой прелестной женщине, любящей его и им любимой, а все-таки я не считаю его счастливее себя.