Когда я закончила, мать погладила меня по руке, а Джерри дал мне салфетку, чтобы я могла вытереть слезы.

Потом Джерри задал мне очень простой вопрос, который поставил меня в тупик:

– Скажи, а почему он ушел?

Я пожала плечами и вытерла нос бумажной салфеткой.

– Наверное, устал от меня…

– Не думаю. Ник уж точно не Ларри, он совершенно другой человек.

– Откуда ты знаешь? – Я грустно покосилась на Джерри. – И что тебе известно о Ларри?

– Это я рассказала ему, – тут же вмешалась мама. – Я рассказала Джерри, как была рада тому, что вы с Ларри начали встречаться, и как потом поняла, что Ларри совсем не тот человек, который нужен тебе.

– Да уж. – Я громко шмыгнула носом.

– Ник ушел от тебя, потому что ты пыталась сделать из него Ларри, – неожиданно сказал Джерри.

– Да нет же, с этим типом действительно покончено, и новый Ларри мне совсем не нужен.

– Но ты не доверяешь Нику, не веришь, что он останется с тобой и станет любить тебя такую, какая ты есть. А ведь у него тоже есть печальный опыт, и все равно с тобой он хотел попытаться начать все сначала еще раз. Значит, он понял, что ему нужно.

– И ты хочешь сказать, что я все испортила?

– Я ничего не хочу сказать. – Джерри помолчал. – Просто любые отношения очень легко испортить, и обычно отношения между людьми имеют свойство портиться именно в тот момент, когда ты чувствуешь – это именно то, что тебе нужно. Возможно, еще поэтому Ник так торопил тебя. – Джерри накрыл ладонью руку мамы, и она счастливо улыбнулась.

– «Торопил» не то слово, – возмутилась я. – Он предложил немедленно мчаться в Лас-Вегас…

– Да, потому что боялся тебя потерять. Он хотел, чтобы ты доверяла ему, а ты испугалась.

Мои глаза снова увлажнились. Я уже устала от этого беспрерывного потока слез, но ничего не могла с собой поделать.

– Но я люблю его!

– Любовь и доверие – разные вещи. Ты сочинила сценарий, проиграла его и в результате причинила себе боль. Может, стоило немного подождать? Может, надо было поинтересоваться мнением другого человека? Я понимаю, все это от страха, но со страхом нужно бороться.

– Что ж, возможно, ты и прав. – Мне было так плохо, что даже не осталось сил вдумываться в слова Джерри.

И тут он наклонился ко мне.

– Ты любишь этого парня, верно? И он именно тот, кто тебе нужен, так?

Я кивнула.

– Все равно теперь уже поздно.

Джерри улыбнулся:

– «Поздно» – неправильное слово. Если Ник действительно тот, кто тебе нужен, не дай ему исчезнуть из твоей жизни.

Внезапно во мне проснулась надежда.

– Не дать исчезнуть? Как это?

– Покажи, что ты любишь его, а главное, что доверяешь. Тут все средства хороши, поверь…

Я молча обдумывала слова Джерри. Какие же это все-таки средства? Я любила Ника, и мне очень хотелось снова увидеть его голубые глаза. Мне было так хорошо, когда мы любили друг друга и эти голубые глаза неотрывно смотрели на меня…

Джерри снова принялся за свой блин, а мать, потягивая апельсиновый сок через трубочку, подмигнула мне.

– Вы то как – собираетесь пожениться? – неожиданно спросила я.

Джерри быстро оглянулся на маму, и та улыбнулась.

– Почему ты спрашиваешь об этом, дорогая?

– Потому что, похоже, вам уже пора это сделать. Надеюсь, из Джерри получится отличный папочка.

Предполагаемый «папочка» тут же покраснел до корней волос, но мать все равно выглядела довольной. И тут Джерри бросил на нее такой взгляд, от которого у меня екнуло в груди.

Всю оставшуюся часть дня я плакала и думала о Нике, а еще о том, что мне сказал Джерри, но тем не менее заснула очень рано – сказалась бессонная ночь в «Маджестик» и тяжелый день. А когда я проснулась утром в воскресенье, то решила тут же начать кампанию «Вернуть Ника».

Я отправилась в поход по магазинам, оплатила телефонные счета и сделала несколько важных звонков. Красиво застелив постель, я разобрала и помыла холодильник, положила в него хорошие, свежие продукты, сварила макароны и сделала мясные фрикадельки, которые любил даже Дэвид. Они с Клариссой предложили мне помочь помыть посуду, и сделали это так ненавязчиво, словно мы уже стали одной семьей.

В понедельник утром я явилась на работу и решительно промаршировала к своему креслу; на мне снова были черный кружевной лифчик, кофта с низким полукруглым вырезом и кожаная юбка. Марти это настолько удивило, что он даже забыл засунуть в рот очередной батончик.

Нет, я больше не была безвкусно одетой Брендой и той Брендой, которая боялась, что мистер Совершенство станет кричать на нее. Я даже больше не была Брендой – любительницей нижнего белья, потому что просто стала самой собой.

Разумеется, мне было немного страшно показать Нику настоящую Бренду, но другого пути я не видела. Любовь причиняет боль, но она и стоит того, чтобы вытерпеть эту боль.

– С добрым утром, Сан-Диего, – бодро проговорила я. – Это Бренда Скотт. У меня есть сообщение для Ника с Кей-би-зед. – Я тут же поставила песню «Позвони мне» Джерри Холлиуэл, а потом «Куда бы ты ни пошел» и «Спасибо за прекрасную ночь».

Выключив микрофон, я посмотрела на Марти: он пританцовывал в своей стеклянной будке и как ни в чем не бывало жевал батончик.

Как я и предполагала, через пять минут после начала первой песни в студию ворвался Тони – он был в гневе.

– Бренда, ты опять? Куда делся классический рок?

– Небольшая передышка никому не повредит.

– Это еще что? Хочешь продемонстрировать всем, как хорошо ты проводишь время с Ником? Мы и так знаем это. И тем не менее он оставил тебя.

Мое сердце болезненно сжалось, и желание бороться за свою любовь куда-то улетучилось.

– Он сам сказал тебе это?

– Да. Я спросил его, почему он вернулся домой в три часа ночи, и Ник ответил, что вы расстались, поэтому оставь, пожалуйста, в покое «Бренду – Ника» – с этим покончено навсегда.

Я уже была готова снова разрыдаться, но почему-то вместо этого стиснула зубы и сжала кулаки. Я не позволю Тони Билу принимать за меня решения, и что бы кто ни говорил, все равно верну Ника.

Потом я решила послушать Кей-би-зед. Ник включал песни, которые всегда звучали на его радио, читал коммерческие объявления, заполнял паузы, и когда я услышала его голос, мне чуть не стало плохо. Похоже, он даже не слушал сегодня мою радиостанцию и уж тем более никак не реагировал на мои тайные призывы позвонить мне.

Когда очередная песня закончилась, я снова взяла микрофон.

– Ник задал мне очень важный вопрос в эту субботу, и вот мой ответ, – я включила песню «Зед-Зед» «Да здравствует Лас-Вегас». Надеюсь, он поймет.

Но и на этот раз мой прием не сработал: Ник не позвонил и опять сделал вид, что ничего не заметил.

Теперь уже я и в самом деле не понимала, что происходит: то ли Ник больше не хочет иметь со мной никаких дел, то ли его менеджер запретил ему продолжать игру с нашей радиостанцией. Но ведь Джерри недаром сказал, что нужно приложить «все усилия», так что я намеревалась и дальше действовать в точности по его рекомендации.

На следующий день я прислала Нику цветы – огромный букет красных роз, а еще воздушные шарики и большой торт. На открытке, вложенной в букет, было написано: «От твоей преследовательницы и любительницы съедобного нижнего белья. Я люблю тебя, Ник, и буду любить всегда». Женщина, составлявшая букет и подписывавшая специальными чернилами открытку, два раза просила меня повторить мое послание; сначала на ее лице появилось недоумение, потом удивление, а когда наконец она осознала, что правильно поняла смысл моей фразы, то принялась хохотать.

Тем не менее послание наконец было составлено и отослано, но Ник по-прежнему безмолвствовал. Однако диджеи с его радиостанции тут же начали отпускать в эфире шутки по поводу таинственного преследователя и даже попросил и Ника отдать им торт, раз он сам не хотел его съесть.

Потом я позвонила в ресторан, Карлосу, попросила приготовить для Ника специальный обед и отправить к нему домой. Я сказала, что сама расплачусь с ним за обед, но Карлос ответил, что платить не нужно – это будет подарок для Ника и от него тоже. Определенно Карлос любил Ника и всегда был рад сделать для него что-нибудь приятное, возможно также, что он понял, в чем тут дело, и просто хотел помочь нам восстановить отношения.