Она работала приходящей домработницей в нескольких богатых семьях: бледная, странная немного девушка убирала роскошные квартиры и особняки, гуляла с детьми и собаками, готовила еду…
В еде-то (овощное рагу, кажется) и нашли. Когда хозяин дома (владелец фирмы, поставляющей медикаменты) обнаружил в кастрюле матовые шарики и потребовал объяснений, она в ярости, не раздумывая, воткнула ему в глаз вилку. А пока он корчился на полу, выгребла все наличные из бумажника.
Потом ртуть извлекали изо всех углов: из-под шифоньеров и детских кроваток. Находили в аквариумах с рыбками и в кладовках…
Она посеяла радиоактивные семена своей ненависти, сделав квартиры непригодными для проживания… Она мчалась в поездах, то на север, то на восток. Выскакивала на шумных вокзалах и смешивалась с толпой… Однажды в вагоне она встретила девушку. Звали её Алёна. И была она как две капли воды похожа на неё. Во всяком случае, глядя на фото в её паспорте, можно было смело решить, что это бледная и странная девушка Юля.
И они сошли на какой-то маленькой станции с дурацким названием. А на следующий поезд села только одна из них…
Каин! Где твой брат Авель? Вернее, сестра…
ВЫКЛ!
* * *
Шамиль выписался. Никто теперь не будет доставать всех разговорами о ягодицах Светы и спорить с инженером Мишей, который однажды назло взял и трахнул объект желаний Шамиля на столе возле рентгенаппарата. Я даже знаю, что сделал он это без особого удовольствия. Знаю, потому что приёмник в моей голове начинает работать всё отчётливее, выхватывая в шорохе атмосферных помех сообщения…
Иногда гулкая пустота в моей голове наполняется обрывками сумбурных образов. Будто сотня человек одновременно пытается что-то сказать и – ЩЁЛК!
Тишина. А потом тошнота и головные боли. Я никак не могу привыкнуть к этому. Бессистемно… Непредсказуемо… Я не хочу этого… Но ничего не могу сделать. Потому что не могу прекратить происходящее. Потому что не знаю: где розетка, из которой нужно выдернуть шнур? И тогда радио перестанет работать? А если да? Я хочу этого?
Той ночью две недели назад точно хотел. Когда Алёна (Юля?) рванув меня за ворот куртки, зло прошипела в ухо:
– Никогда так больше не делай!
– Что? – сдавленно спросил я.
На мгновение в её глазах появился странный блеск (будто электричка с сумасшедшей скоростью приближается к самоубийце, стоящему посреди туннеля). Шумно втянув воздух, она изо всех сил ударила меня по щеке. И быстро скрылась за дверью с надписью «Прачечная», оставив меня одного в коридоре. Потом я услышал, как хлопнула ещё одна дверь. Это Алёна (Юля?) вышла на улицу, спеша к такси, которое привезло нас обратно в больницу. Не знаю, что почувствовала она там, в квартире, после того, как попыталась измерить мою температуру. Но я сам, очнувшись в полубессознательном состоянии, уткнувшись носом в ковер, долго не мог прийти в себя. Смутно, ватно одевался, шевелясь как одноклеточное. На несгибающихся конечностях брёл к машине с оранжевым маячком, стоящей возле подъезда. Голова болталась на резиновой шее, и слюна стекала из незакрывающегося рта – язык распух, горло горит и глаза слезятся: обратную дорогу в больничный комплекс помню смутно.
Зато хорошо отложилось: рывок и,
– Никогда ТАК больше не делай!
Злобное шипение в ухо. И огонь приближающейся электрички в чёрных тоннелях глаз.
Клянусь, у меня навсегда осталось ощущение: в эту долгую секунду между моим «Что?» и оглушительной пощечиной решалось – жить мне или умереть на месте…
Я испугался?
Или ТЫ? Юля-Алёна?..
* * *
Вчера была Пасха. Праздник такой. В столовой по этому поводу давали разноцветные яйца и сладкие пироги, которые назывались куличами. Говорили «Христос – Воскрес» и целовались. А вечером напились принесённой в грелках водки и дрались в туалете. Сломали руку водителю трубоукладчика Василенко, которому через день-два пора было выписываться…
Врали потом дежурному врачу, накладывающему гипс, о скользком кафеле в клозете…
MURMUR: Я вот иногда думаю, прикиньте, если ОН действительно существует…
LULU: Конечно, существует. Надеюсь, ты не придерживаешься того мнения, будто Бога придумали попы… Ну типа того, что бы быть посредниками между паствой и своим небесным шефом? И на этом рубить капусту? :)
MURMUR: Да нет. Я типа не против. И даже причисляю себя к христианам. С этим-то у меня всё в порядке: я читаю Библию, молюсь на ночь и вообще духовно очищаюсь… Я вот о чём: что если Бог РЕАЛЬНО существует?!
SWAN: Я чё-то не въеду: ты веришь в Бога или нет?
URAN: Христос Воскрес!
LULU: Воистину Воскрес!
MURMUR: Я вот о чём: каждый верующий, мне кажется, только думает, что верит. Соблюдает всякие ритуалы, типа пост, молитвы, etc. и ждёт билета в рай. Тем более попы постоянно об этом рассказывают. Но на самом деле, каждый понимает – рай, это как фото Мэрилин Монро в «PLAYBOY»: сама давно умерла, поэтому ни трахнуть её, ни пощупать сиськи. Так… Смотри на фото и дрочи… Красивая, но мечта.
URAN: Ништяк! Murmur, ты где такой дури нашёл? Я тоже хочу дунуть и задвигать такие телеги! :)))
MURMUR: И вот на фоне всего этого вдруг окажется, что БОГ РЕАЛЬНО СУЩЕСТВУЕТ! Прикиньте?! И рай существует!!! А значит, можно будет помацать Мэрилин за сиськи и, чем чёрт не шутит, трахнуть её!
LULU: Дурь у чела по ходу серьёзная, прямиком из Амстердама. Чует моё сердце:)))
МУХА: Чёрт не шутит.
SWAN: O, fuck!
LULU: Hi, МУХА! :)))
МУХА: Первые интересные мысли за всё время существования этого флуда. MURMUR, не хочешь ли пообщаться в особой конференции?
LULU: WAW!
MURMUR: Почему нет? :)
МУХА: Давай своё мыло. Сейчас сброшу пароли.
MURMUR: O. K.!
SWAN: Валите, валите…
Вчера Ярик, сосредоточённо скручивая второй «джойнт» за вечер, произнёс:
– Растаманы всё-таки устроились лучше всех.
– Почему? – лениво спросил Юра.
– Ну там… Православные раз в год хлеб едят и вино пьют… Ну типа Христос сказал: «Вино – кровь моя, а хлеб – тело моё». Ну и типа вкушайте и приобщайтесь…
– Это он так сказал? – Юра смотрит в монитор и изредка нажимает клавиши на клавиатуре.
– Ну да, – Ярик затянулся, – так или вроде того…
– И чё? – Юра взял дымящуюся самокрутку.
– Ну а растаманы вселили своего Джа в каннабис и постоянно его теперь вкушают. Приобщаются…
– И чё?
– Ну как «чё»? У них же теперь постоянная Пасха, баклан.
– Хм, точно…
Потом они молча курили потрескивающий «джойнт» и слушали музыку.
–… В Луганске, недалеко от вокзала, стоит памятник Ворошилову, – рассказывал через какое-то время Ярик. – Ну и сидит этот хрен на коне… с саблей вроде бы в руках… Ну для реализма, да? И для реализма же, наверное, скульптор не пропустил такую анатомическую подробность, как вооот такой вот болт, и вооот такие яйца у коня между ног.
– Ха, – сказал Юра, – вот, наверное, на что все посмотреть приходят.
– Наверное… Так вот. Недалеко от памятника – музыкальное училище. И вот, с тех пор как его построили, у студентов появилась одна замечательная традиция…
– На выпускной фотографироваться в обнимку с яйцами коня Ворошилова? – спросил Юра.
– Хуже. На Пасху возле памятника одно время даже милиционера ставили. Но не помогало…
– Что же они такое делали?
– На Пасху студенты пробирались к памятнику и, подождав, когда мент отойдёт отлить, поднимались на постамент…
– И чё?
– Чё-чё? Красили яйца коню Ворошилова гуашью, ясно? А на боку писали «Христос Воскрес», понял?
– Ха! – сказал Юра.
– Чё «ха»? Богохульство…
– А ты такой прям верующий, что ли?
– Да нет, вроде. Просто… Прикинь, если ОН действительно есть? – и Ярик ткнул пальцем в потолок.
– Кто? – спросил я.
– Великий Гудвин, – после продолжительной паузы ответил Юра и выкинул оставшийся от «джойнта» окурок в форточку.
