— Строением личинки.

— Этим вроде бы Павел занимается.

— Мне тоже интересно! И потом, чем скорее и больше мы о них узнаем, тем лучше. Ильдар Махмудович, можно задать вам один вопрос?

— Конечно.

— Информация, которую мы здесь собираем… Куда она идет?

— Я передаю ее специальному представителю президента, курирующему исследования. А что, это так важно для тебя? Помнится, ты говорила, что для тебя главное — наука.

— Такое впечатление, что информация просто пропадает! — горячо сказала Света. — Мы же определили, что дендроиды по природе не агрессивны к человеку, что они не разрушители и не убийцы! Я уверена, что они просто защищаются от нас, как защищало бы свою жизнь любое существо. А правительство будто не видит наши доклады! По телевизору передают ужасные кадры, что дендроид раздавил машину или разрушил дом, показывают жертвы, выставляют псевдодеревья монстрами, но ведь это не так!

Профессор слушал. Все это было правдой, и волновало не одну Ольхину. Он и сам разделял мнение своего сотрудника и при личной встрече рассказал Курмаеву о странном образе врага, навязываемом дендроидам. Да, в какой‑то мере они могут быть опасны, но только если их задеть или мешать их продвижению. Исследуя живые деревья, профессор убедился, что они воспринимают человека как любое животное и относятся к нему абсолютно равнодушно, как человек относится, например, к муравьям. И они вовсе не такие монстры, каковыми их хотят представить. Сколько людей гибнет ежегодно от нападения тигров и львов, укусов змей и так далее. И ведь никто не призывает истребить этих животных под корень!

Курмаев ответил, что каждый должен заниматься своим делом. Дело Галеева — предоставлять всю информацию о дендроидах, а его дело использовать ее в интересах государства. Профессора это покоробило, он почувствовал, что, несмотря на обнародование ситуации с появлением дендроидов, информация о них не доходит до простого человека. В обществе курсируют жуткие и неоправданные слухи о деревьях–убийцах. И повлиять на эту ситуацию скованный подпиской профессор не мог.

— Да, это не так, — согласился с Ольхиной Галеев. — Но ты ведь ученый. И должна понимать, что любые открытия могут таить в себе как величайшее благо для людей, так и величайшее зло. А время все расставит по своим местам. Будь мудрее и осторожнее. Не забывай, что работаешь в закрытом институте. А теперь иди домой.

— Ильдар Махмудович, я только…

— Никаких «только»! Отдыхай, как следует. Я даю тебе выходной на завтра.

— Мне не нужен выходной, — запротивилась Светлана.

— Вопрос решен, — жестко сказал профессор. — Тебе пора развеяться и отдохнуть. Все.

Когда Светлана вышла на улицу, то увидела, что профессор ждет у крыльца. Моросил дождик, и Галеев стоял под большим черным зонтом, хотя мог бы встать под «козырек» дома.

— Я провожу тебя до остановки, — сказал он, приподнимая над Светланой зонт, — хорошо?

— Хорошо, — удивилась Света.

Минуту шли молча. Потом Галеев взял ее под руку и произнес:

— Тебе надо быть осторожнее, Света. Ты встречаешься с журналистом, который украл документы экспедиции, и об этом уже знают.

— Кто? — остановилась она. Сердце в груди заколотилось.

— Этот человек просил предупредить тебя. И просил меня не раскрывать его имя. Я обещал. Я не спрашиваю, зачем тебе это нужно, но будь осторожна, Светлана, будь очень осторожна!

— Это мое личное дело!

— Допустим. Но этот человек уверен, что ты передавала ему какие‑то сведения. Хорошо, что он сказал об этом мне, а не пошел в службу безопасности. И я не могу гарантировать, что он не пойдет туда завтра. Я хочу знать, Света: если ты делаешь это из‑за денег или из‑за любви… тогда лучше тебе уволиться, пока не поздно.

Светлана не отвечала.

— Но я думаю, тобой движет нечто иное, — сказал Галеев. — Не хочешь говорить — не говори. Но учти: это Москва, а не Екатеринбург. Здесь спецслужб на единицу населения…

— Я поняла. Ильдар Махмудович, я уверена, что все делала и делаю правильно.

— Ну, хорошо, ты умная девочка, следи за собой.

После разговора с Галеевым Светлана задумалась. Кто же видел ее с Алексом? От кого ждать удара в спину? И вдруг ее осенило: в лицо Поборцева, кроме нее, знали только два человека из института — Павел и Игорь! Вот оно что. Но кто из них? Может, Нефедов, он всегда относился к ней покровительски, а Павел…

С Павлом она старалась не встречаться, но, несмотря на это, не думала, что он может стать доносчиком.

Картавин перехватил ее у крыльца, как когда‑то Галеев:

— Нам надо поговорить, Света.

— Мне некогда сейчас.

— А завтра будет поздно.

— О чем нам говорить? Ты разве не понимаешь, что я больше не хочу с тобой встречаться?

— Почему? — оторопел от неожиданной откровенности Павел.

— Я не обязана объяснять. Мы встречались с тобой по взаимному согласию. Теперь его нет.

— Я считал, что мы встречаемся по любви!

Света посмотрела на Картавина:

— Что ты называешь любовью, Паша?

— Как что?

— Ответь.

— Все, что было между нами! Цветы, подарки, верность, дружба, постель, наконец!

— Это не любовь!

— А что — любовь? — едва не закричал Павел. — Что тогда любовь?

— Ты, Паша, не поймешь.

— Нет, я пойму! Ты скажи!

— Любовь — это чувства. Притом взаимные, понимаешь, взаимные! Смешно объяснять это тебе, как ребенку…

Павел по привычке задумчиво подвигал челюстью.

— А с Поборцевым у тебя любовь? — спросил он. Света вздрогнула. Картавин даже улыбнулся: удар получился эффектным.

— С каким еще Поборцевым? — неуверенно спросила она, уже понимая, что Павел все знает.

— Я видел вас в кафе, — пояснил Картавин. — И видел, как ты на него смотрела.

— И что? Это не твое дело!

— Моё!

— Значит, это ты! — уверенно проговорила она. — Ты сказал Галееву. Я так и знала. Ведь только ты и Игорь видели лесника.

— Я, — подтвердил Павел. — Потому что я люблю тебя и не хочу, чтобы тебя посадили! А ты веришь этому вору, и не веришь мне! Думаешь, его интересуешь ты? Да он выудит из тебя сведения и продаст куда‑нибудь на запад, станет миллионером! А ты попадешь в тюрьму! Вот и вся любовь!

— Замолчи!

— Почему ты веришь человеку, который обманул, предал нас?

— Он не предавал!

— А зачем он это сделал тогда, ты не спрашивала? Очень интересно узнать?

— У него были причины, и я не хочу об этом говорить!

— А мне все же интересно!

Света промолчала. Она шла быстро, почти бежала, но понимала, что от этого разговора не уйти.

— Ладно, — сказал Картавин. Он не отставал и шел рядом, не обращая внимания на лужи под ногами. — Тогда вот что. Слушай меня внимательно. Я не отдам тебя ему ни при каких обстоятельствах. Ты не будешь с ним встречаться. Иначе… мне придется обратиться в соответствующие органы и рассказать, что журналист Поборцев вымогает у тебя сведения, содержащие государственную тайну.

— Ты не сделаешь это!

— Сделаю, Света. Пойми, я хочу спасти тебя от этого человека. Нельзя верить тому, кто однажды обманывал. Я никогда не обманывал тебя, и ты это знаешь. Я хочу тебе добра, Света.

— Ты гад, Паша, какой же ты гад! — сквозь слезы проговорила она.

— Я твой спаситель, — невозмутимо ответил Картавин. — Ты еще благодарить меня будешь. Боже, какая ты наивная! Я никогда не думал, что ты можешь совершать такие глупейшие поступки. А еще кандидат наук.

— А я не думала, что ты можешь быть таким…

— Каким? — удивился Павел. — Я борюсь за свою любовь, Света! Помнится, ты сама признавалась, что любишь таких мужчин!

— Я не думала, что ты можешь так поступить со мной! — Она смотрела на Картавина и не понимала, как раньше не видела, не замечала. — Ты ничтожество, Павел!

— Я поступаю, как считаю нужным. Как правильно. В твоих же интересах. И в интересах государства, если хочешь.

— Нет, — покачала она головой, — ты делаешь все только в своих интересах.