Стрелка задрожала у критической черты. Вожаков надеялся, что датчик все же сработает, но изделие отечественного автопрома предательски подвело в самый неподходящий момент. Из‑под капота повалил белый пар, и Николай остановился у обочины.

— Что случилось? — спросил мужчина. Они даже не успели познакомиться. В лагерной суете он попросил подвести, и Николай не отказал.

— Тосол потек, — зло проронил Вожаков, вылезая из машины. Он знал, что делать. Просто найти два проводка и пустить ток к вентилятору напрямую, минуя датчик. Эх, давно надо было так сделать, да что теперь говорить! Будем надеяться, что не весь тосол вытек. Николай открыл капот и заглянул в бачок. Жидкость болталась на самом дне. Плохо, но должно хватить, тем более, сейчас и вентилятор закрутится.

Вожаков принялся искать кусок подходящего провода. Мимо пылили машины, и вскоре на дороге остались только они одни. Небо совсем затянуло. Собирался дождь. Пассажир бестолково крутился рядом, спрашивал, не помочь ли, потом признался, что ничего не понимает в машинах. Чего тогда спрашивает? Позади вновь раздалась стрельба, и сидевшие в машине женщины испуганно озирались по сторонам.

Через пятнадцать минут Николай снова сел за руль. Приближался вечер, но, несмотря на облачность, было очень жарко. Вожаков каждую минуту вытирал со лба катящийся пот. В машине было душно. Колонна ушла, и теперь можно разогнаться. Через пару минут показалась развилка. Главная дорога шла прямо, по ней он и решил ехать. Эту местность Вожаков знал плохо, но направление движения представлял достаточно хорошо. Где‑то там, впереди, должна проходить трасса на Екатеринбург.

Тяжело нагруженная машина разгонялась медленно и, наконец, достигла крейсерских девяносто в час. И тут же впереди показался просвет. Вот и опушка. Слава Богу, этот лес уже действует на нервы, подумал Николай. Но впереди замаячили зловещие силуэты, и Николай притормозил, чувствуя неприятный холодок в животе. Каким‑то образом деревья опередили их, отрезав путь к бегству. Что делать? Так и не приняв никакого решения, он медленно ехал вперед, высматривая лазейку в рядах мутантов. Но деревья двигались очень плотно, их были сотни, и множество мутантов пробирались параллельно дороге лесом.

Вдруг на шоссе выскочил заяц, очевидно, напуганный мутантами. Вожаков затормозил и стал разворачивать «девятку».

— Ты куда? — крикнул пассажир. Из разговора в салоне Вожаков узнал его имя — Андрей.

— Обратно! Не видишь, что здесь творится? Поедем другой дорогой!

Неожиданный звук прервал их разговор. Что‑то свистнуло, и громовой взрыв потряс воздух.

— Что это?

— Стреляют!

Вожаков услышал звук, узнаваемый по множеству фильмов о войне. Так летят снаряды или мины. Что здесь творится? Где‑то справа полыхнуло, раздался взрыв, и на дорогу посыпались сбитые осколками ветки и куски древесины. Какое‑то дерево накренилось и едва не упало на дорогу, застряв между лесными собратьями.

— Давай назад! — закричал пассажир, но Николай уже включал заднюю передачу. Следующий снаряд разорвался прямо на дороге. Как в замедленном кино, люди увидели летящие сверху куски асфальта. Вожаков вдавил педаль газа.

— Там, кажется, машина! — крикнул офицер, указывая полковнику на опушку леса. Он протянул бинокль. — Посмотрите. Надо прекратить огонь!

— Какая, к черту, машина! Колонну повернули! — отмахнувшись, рявкнул командир батареи. — Если мы перестанем стрелять, через две минуты деревья будут здесь! Врукопашную с ними пойдешь?! Огонь!

Чудом избежав осколков, Вожаков развернул машину и поехал назад. Теперь он догадывался, что колонна пошла другой дорогой, потому что эта оказалась настоящим полем боя. Ничего, доедем до перекрестка и повернем, подумал он.

Но, повернув налево, они увидели ту же жуткую, иррациональную картину: множество оживших деревьев двигались по шоссе, перебирая длинными и гибкими, как щупальца осьминогов, корнями.

— Ужас какой! — ахнула пассажирка, невольно прижимая к себе сына — мальчика лет десяти. — Что нам теперь делать?

— А пушки будут сейчас стрелять? — храбро спросила Танюшка. Из всех находившихся в машине только она не испугалась.

— Коля, — Надя сидела на переднем сидении вместе с дочкой, — надо ехать назад.

— В лагерь? — воскликнул Андрей. — Там же эти… деревья!

— А что, в лесу ночевать? — возразил Николай. — Может, они ушли уже? Другой дороги все равно нет!

Если бы генералу Варенову месяц назад сказали, что в России начнется полномасштабные военные действия… против деревьев, он немедленно позвонил бы «03» и попросил оказать собеседнику психиатрическую помощь.

Даже сейчас, наблюдая за развертыванием артполка, он думал, что спит и видит какой‑то идиотский сон. Деревья, живые деревья восстали, обрели способность двигаться и наступают на людей, круша все на своем пути. По закрытой военной связи сообщалось, что есть жертвы, но информация об этом поступала скупо, и было совершенно неясно, как погибли эти люди. В прессе мелькали заголовки о деревьях–людоедах, сейчас и в это можно поверить. Если уж они ходить научились…

И никто не мог предоставить более или менее достоверную информацию о мутантах, о том, откуда они взялись, сколько их, разумны ли они, и главное — чего хотят? Он слышал версии, что дендроиды, как их называли ученые, никакие не деревья, а инопланетяне, отчего‑то очень похожие на елки и березы.

Как всегда, ученые лбы показали свою полную несостоятельность, и теперь ход военных. А мы свое дело знаем! Варенов получил доклады от командиров батарей, развернутых вдоль шоссе на Екатеринбург и результат воздушной разведки. Летчики доложили, что толпы шагающих деревьев движутся прямиком на город и скоро окажутся в зоне поражения. Из района боевых действий эвакуировали все гражданское население. «Да, настоящая война, — думал генерал, наблюдая за колонной грузовиков, увозивших жителей окрестных деревень. — И настоящее безумие».

Задача представлялась куда более простой: расстрелять и уничтожить наступавших на Екатеринбург монстров. Дендроиды стрелять не умели, а потому генерал не сомневался в победе. Однако не забыл содержание совершенно секретного донесения, полученного по спецсвязи накануне. В нем рассказывалось о разгроме пехотного полка, командование которого не посчитало деревья достойным противником. За что поплатилось десятками погибших и раненых, да множеством разбитой техники.

Да, у деревьев–мутантов были слабые места: медлительность, никакой технической оснащенности. Правда, недостатки эти компенсировались невероятной целеустремленностью, абсолютным бесстрашием, чудовищной силой и, наконец, отсутствием о них хоть какой‑то достоверной информации.

Варенов поднес к глазам бинокль и настроил окуляры. Вот и противник. Деревья двигались прямо на них, толпой, без всякого строя, но этот шагающий лес поражал воображение. Как они двигались? Что за силы оживили их, какая невероятная мощь стоит за качающимися гигантами? Все новые шагающие монстры выступали из кромки виднеющегося вдали леса.

А ведь попасть в них не так просто, подумал генерал. Дерево гораздо меньше танка или машины, двигается медленно, как неторопливо шагающий человек, но свалить его можно разве что прямым попаданием. Говорят, что пули и осколки их почти не берут.

«Стрелять издали или бить прямой наводкой?» — подумал Варенов, опуская бинокль. Командиры батарей смотрели на него, ожидая приказа. Он размышлял недолго. Суворов завещал бить, а не считать.

— Первая батарея, огонь, — приказал он негромко.

— Первая батарея, огонь!

Орудия изрыгнули дым и пламя, грохот заложил уши, а вдалеке взметнулись фонтаны потревоженной земли. Генерал вновь посмотрел в бинокль. На первый взгляд показалось, что потерь дендроиды почти не понесли и все так же неспешно наступали.

— Вторая, третья, четвертая, огонь!

Свистели снаряды, вздымалась и пучилась земля. Деревья падали и разлетались в клочья, но все новые и новые монстры показывались из леса, и генералу почудилось, что уже весь лес двигается на них.