— На дороге в лесу нашел.

— Такие диски просто так на дорогах в лесу не валяются. Тем более с таким содержимым.

— Ладно, я не лесник, — повинился Поборцев. — Испугался солдат, вот и соврал. Я турист, заблудился в лесу…

— Бросьте цирк устраивать. Вы не турист, вы диверсант, — Курмаев посмотрел так пронзительно, что Алекс похолодел, понимая, что, в сущности, этот начальник прав. — Вы выдали себя за лесника и проникли в состав экспедиции именно для того, чтобы выкрасть результаты исследований. Это и идиоту понятно.

— Я не идиот, и не понимаю, о чем речь…

Курмаев скривил губы:

— Кому вы хотели передать записи? На кого работаете?

Поборцев подумал, что было бы прикольно назвать заказчиком хомяка Заметова, который уволил его из страха перед спецслужбами. То‑то он обалдеет, когда арестовывать придут! Но веселая мысль угасла, уступив другой, более зрелой: незачем подставлять невиновного человека, даже если на него большой зуб. Нехорошо. И Алекс повинился:

— Ни на кого. На себя.

— Зачем?

— Я журналист, понимаете? Такого рода материалы — мой хлеб. И кстати, если б не моя съемка про нападение дендроидов на Дымов, все могло быть гораздо хуже! Согласитесь, вы, наверху, узнали бы о них тогда, когда деревья распространились бы по всей области. И последствия были бы куда страшней!

— Хм. Наконец‑то гражданин Поборцев изволил сказать правду. А я уже устал ждать. В чем‑то вы, конечно, правы. Но вас, Александр Евгеньевич, просили не распространять закрытую информацию, а вы что сделали? В своих статьях бичуете нечестных бизнесменов, а сейчас опустились до элементарного воровства.

— Ваши люди украли у меня записи. Это не воровство? — спросил Алекс. Он уже понял, что Курмаев владеет всей информацией о нем и его деятельности в последнее время. — Вы подставили меня перед редактором, и я потерял работу. Это как?

— Я не намерен вдаваться с вами в полемику о нравственности. Мы с вами мыслим разными категориями. Вам предлагали сотрудничество. Вы отказались. Пеняйте только на себя.

— Я хочу, чтобы люди знали правду!

Курмаев поморщился:

— Вы же неглупый человек, Поборцев, и должны понимать, что правду надо знать не всегда и не всем.

— Но ведь все равно узнают! Вам не сдержать дендроидов! Они пройдут лесами до Владивостока, и вы ничего не сможете сделать!

— Это уже не ваша забота, — сухо сказал Курмаев. — А сейчас потрудитесь поставить здесь свою подпись.

— Это что? — Поборцев посмотрел в руки протянутые листки бумаги.

— Все участники экспедиции давали подписку о неразглашении. Вы тоже принимали участие в экспедиции, пусть даже неофициально. Но подписать извольте.

Алекс пробежал глазами документ. Да, в случае «чего» ему грозил срок, причем вряд ли условный. Что же, он снова проиграл?

— А если я не подпишу?

— Тогда прямо отсюда отправитесь в специзолятор ФСБ, и ваша дальнейшая судьба будет решаться не гражданским судом, потому что вы подозреваетесь в шпионаже.

— Зря вы так, а вдруг у меня диктофон включен? — спросил Поборцев, но невинный вопрос, часто охлаждавший многих недоброжелателей, на представителя президента не оказал никакого воздействия. Он просто пропустил слова журналиста мимо ушей, что лишний раз подтверждало «непотопляемость» чиновника.

— Подписывайте. Это лучший выход для вас. Я жду.

Курмаев даже не сомневался, что Поборцев подпишет бумаги, и это по–настоящему завело Алекса. Но он мог только сжать зубы. Что делать, проиграл вчистую. Все, что осталось — свобода, и терять ее даже ради принципа было бы глупо. Он с ненавистью вывел на листке свою фамилию, и Курмаев удовлетворенно кивнул:

— Так. Теперь еще вот здесь.

Расписавшись в бессилии, Алекс понурил голову. Он презирал себя. Курмаев подвинул к нему конфискованный смартфон:

— Возьмите свои вещи. Вы свободны, гражданин Поборцев. И учтите: мы за вами наблюдаем.

Когда за ними пришла машина, и ученые оказались в пахнущем кожей и пластиком салоне, Света не могла поверить, что их опасное путешествие позади. Сергей почему‑то с ними не поехал и даже не попрощался. Светлана была только рада этому. За все время в экспедиции она почти физически ощущала железную волю майора, буквально подавлявшую ее, да и остальных участников экспедиции. Если бы командир строил с ними отношения не как начальник с подчиненными, а просто как друг, как старший товарищ, все было бы иначе. Они уважали бы его.

Игорь и Павел оживленно переговаривались, а Света молчала, глядя на пролетавшие мимо безлюдные деревни. Как далеко прошли дендроиды, пока они бродили по этим лесам? Что произошло за это время? Она видела поваленные столбы электропередач, разбитые машины, военную технику, стоявшую на каждом перекрестке. И, кроме военных, ни одного человека. Они проехали километров пятьдесят — и везде такая же картина. Люди отступали, а дендроиды продвигались все дальше. Интересно, подумала она, как там наше «плодовитое» дерево, вывезенное на вертолете? Исследовал ли его Галеев, и какие результаты получил? Этот мутант был главной удачей экспедиции, остальная собранная информация была, в основном, аналитической. Плюс видеосъемка момента размножения мутанта, панорамы радиальных полян, оставленных ожившими деревьями. Пожалуй, и все. За это время Галеев в лаборатории собрал в сто раз больше информации, и вряд ли они его чем‑то удивят, скорее наоборот.

Как ни странно, их привезли не в город, а в какой‑то поселок, буквально наводненный военными. Тут были даже танки, а в поле за околицей стоял темно–зеленый вертолет. Мимо проходили колонны солдат, лица парней были сосредоточены и злы. Джип остановился возле длинного одноэтажного здания, видимо, сельского правления. Возле него стояли несколько утыканных антеннами военных машин–фургонов, из которых в дом тянулись толстые змеи кабелей. У дверей стояли часовые. Водитель вышел первым и подождал, пока ученые выйдут из автомобиля.

— Идите за мной, — сказал он. — Рюкзаки можете оставить в машине.

Они вошли в здание и длинным темным коридором прошли в одну из комнат, у дверей которой стоял офицер. В отличие от остальных военных, на нем была парадная форма.

— Пожалуйста, проходите, — сказал он, открывая двери.

Окно в комнате было приоткрыто. Прямо напротив двери стоял стол, за которым сидел невысокий по–восточному скуластый человек в хорошем темном костюме. За ним на давно не крашеной стене висел портрет президента. Выглядел он в этой полупустой комнате явно лишним.

— Вот и наши герои! — сказал мужчина, поднимаясь из‑за стола навстречу им. — Здравствуйте, меня зовут Александр Муслимович, я полномочный представитель президента. Рад, что встретился с вами. Через час должен вылетать в Москву. Садитесь, садитесь.

Взгляд его черных азиатских глаз был неприятен Светлане. Его зрачки будто ощупывали каждого из них, а голос с покровительственными нотками звучал сухо и жестко.

— Ну, есть немного времени, поговорим, — сказал он. — Расскажите кратко о результатах.

— Какие результаты? — пожал плечами Нефедов. — Вы, наверно, знаете, у нас украли всю записанную информацию. Результатов нет. У нас на руках только пробы.

Курмаев покровительственно улыбнулся:

— Хочу вас успокоить: ваш проводник пойман, и карта с исследованиями изъята. Она уже у меня. Так что, — он довольно повел руками, — ваши старания не пропали даром. Но записи требуют тщательного и долгого исследования, не так ли? А я хотел бы кое‑что узнать прямо сейчас, непосредственно от вас. Давайте, я буду задавать вопросы, а вы отвечать, — не дожидаясь ответа, представитель вернулся за стол и сел в кресло. — Итак, меня интересует срок инкубации зародышей псевдодерева. Вы можете сказать примерно, сколько проходит дней от заражения до момента, когда дерево может ходить?

— Это самый трудный вопрос, — ответил Нефедов. — Могу лишь сказать ориентировочно: около месяца. Плюс–минус неделя.

— Хорошо. Конечно, вы видели поляны, оставленные ожившими деревьями?