— Встретимся дома.

— Нет и нет, я вас из виду не выпущу. — И Златка снова целует Алекса.

— Тогда мы поедем следом, мы народ лихой, а дорога все больше идет под гору. «Это я народ лихой», — думает про себя Алекс и предоставляет Бай Дану возможность перегнать тандем на стоянку.

Златка схватила своего внука под руку и осыпает его вопросами. Про их побег, про лагерь, про родителей, про школьные годы, про университет, про его теперешнюю жизнь. И Алекс наконец может начать свой рассказ.

Вниз с первых холмов. Ветер свистит в седой бороде, с шипением задувает через все отверстия, врывается в уши, словно это его законное место, подхватывает слова обоих, катапультирует их безудержные выкрики назад, айда, айда, едем дальше, хака-харака, ветер опознает победоносный тандем: очертания конечностей и верхней части тела… знаки победы… они складываются из этапов и эпох… воздетый кулак, два пальца — знак победы, поднятый к небу большой палец, рука согнута, ветер запрыгивает в рюкзаки и весело свистит, хотя и не слишком громко, ну конечно же, он не хочет, чтобы они взлетели, а колеса крутятся до ближайшей разметки, карамба, хей-хо-хей-хо… Алекс трезвонит, но ветер воспринимает его трезвон как азбуку Морзе и умело переводит… мы боремся, и не сдаемся, и мечтаем, и играем, и проигрываем, и выигрываем, и обретаем свободу снова, и впредь, и во веки веков свободу.

…ШЛЕПАНЬЕ ТРИКАНЬЕ ШЛЕПАНЬЕ БАРАБАННАЯ ДРОБЬ ТРАКАНЬЕ И ТРИКАНЬЕ ШЛЕПАНЬЕ И ДРОБЬ, между двух крепостей, которые осаждают друг дружку. Как по заказу заявляет о себе одинарный дубль, теперь противник держит кости в руке, дышит на них, делает вид, будто плюет на счастье, втирает в кости свое нетерпение, пока они не становятся горячими. Как же я мог выбросить пустышку, когда всего-то двух и не хватало, ну и растяпа же я, а теперь, куда мне податься теперь, ох до чего ж дурацкий бросок. Димчо, Димчо, как ты можешь говорить о счастье, когда у тебя такие неловкие руки? Простая игра, вынужден признать Димчо, затем следуют несколько бросков и ходов и под конец — проклятия. Пятерка ухнула. Благодарю тебя, мастер. Димчо встает, чтобы уступить место следующему, усатому Элину. Пейо, хозяин, принимает и выполняет заказы. Кто заказывал «Мальборо»? Элин, это не ты просил двойное виски? Да, Элину перед игрой необходимо что-нибудь экстравагантное. А твой шнапс в этом случае не помогает. Спа-спа-спасииибо. Ннне слуушай их, о-о-они пппросто та-ак го-говорят. У Элина даже кости заикаются — крылатое слово за этим столом. Они долго-долго перекатываются с боку на бок, все с нетерпением ждут, что выпадет, а кости по большей части приносят разочарование. Но иногда, довольно редко впрочем, они неопровержимо свидетельствуют о том, что ждать все-таки стоило. Три и четыре. Влетает битая кость, отскакивает да при этом еще побивает одну из вражеских костей. Элин очень опасный противник. Но в первой игре у него на один дубль шесть больше, чем надо. И это смертельный промах. Дубль не даст тебе выиграть, Элин, дубль несет проигрыш. Элин и сам это знает. Он кивнул. Из круга выходит Иван. Время еще, правда, детское, но ему далеко ехать, в пригород, а его немощный старый дизель, западная продукция, которую сын привез ему из Германии, слишком медленно ползет по дороге. Иван выходит. Дверь за ним остается приоткрытой, из нее тянет холодом, появляется молодой паренек, за ним второй. И только после их появления дверь захлопывается.

— А-а, тут снова собрался клуб старичков.

— Они входят в обстановку.

— Ладно, давай лучше играть, не то, как погляжу на них, всякая охота пропадает.

— Эй, Пейо, ты нам не разобьешь? Нам нужна куча полтинников.

— Минуточку, вот я вам могу разбить пятерку. Только обращайтесь с аппаратом не так грубо, как прошлый раз. Вы так бушевали, что мне даже пришлось потом вызывать техника. Если опять такое произойдет, они просто заберут автомат.

— Ну ладно, ладно. Эта хреновина слишком скоро вырубается, я ее чуточку потряс, и она уже сломалась, пусть впредь делают эти штуки покрепче.

— Но ведь нельзя же нарушать правила игры. — Это донеслось от стола, где сидели игроки в кости.

— Чего, чего?

— Раз уж ты один раз на них согласился.

— А ты не мог бы разводить рацеи в другом месте?

— Спасибочки за умный совет, но, если мне нужны дурацкие разговоры, я могу обратиться к собственному папаше.

— Молодой человек, занимайтесь лучше играми, которые могут окрылить вашу фантазию.

— Он что, всегда несет такую чушь? Эти дурацкие кости вышибли из них последние мозги.

— Ну ладно, ладно, пошли играть.

— Тогда начинай…

…и тут к триканью и траканью, шлепанью и хлопанью присоединилось невежливое хрюканье, звяканье и бряканье, шарики с подвывом метались по галактике, а ну, покажи ему, а ну, спикируй на него сверху, у тебя лишний ход.

Две кости Бай Дана заперты в чужой крепости, и у него явно нет возможности их вызволить. Опущены подъемные ворота, поднят крепостной мост. С двумя пленными враг еще может худо-бедно жить, но как ему быть, когда число пленных вырастет, уже и четверо заложников вызывают трудности, может не хватить стражи, может не хватить места в крепости, угроза раскачивается, словно качели, во все стороны — если вдруг страже самой придется лезть в застенок, ее могут там одолеть, и тогда заложники станут стражей. Бай Дан полагается на жадность противника, ведь маленьким клином можно иногда открыть громадные ворота. Вопрос, как долго ты сможешь это выдержать, Элин, когда твое внимание ослабеет, когда ты до такой степени напряжешь подвластные тебе силы, что в них появятся трещины? Так оно и случилось — восстание пленников, прорыв, они спасаются бегством в собственную крепость, и теперь уже Элину надо ломать голову над освобождением собственного, единственного пленника. Освобождение невозможно. Пленник так и останется в одиночестве, а когда он выйдет на свободу, кости Бай Дана уже будут праздновать победу. Помни, Элин, кто заглатывает слишком большие куски, тот рискует подавиться.

Три злобного вида коренастых типа с бычьими лбами и изуродованными мочками ушей вошли в кафе, тщательно огляделись по сторонам и двинулись к стойке. Они явно не спешат. И вот Пейо оказывается лицом к лицу с тремя омерзительными проблемами и пытается жестами их урезонить. Один из вошедших перегибается через прилавок и тянет указательным пальцем за цепочку, которую Вейка подарила Пейо на серебряную свадьбу. Старики прерывают игру. Человек выпускает цепочку, медленно разворачивается и устремляет взгляд на игроков. Затем, оттолкнувшись от стойки локтями, он приближается к ним.

— Ваш друг не может нам заплатить. Мы его охраняем, вот за ним и остался должок. От этого у него могут возникнуть проблемы, ба-а-альшие проблемы. Ведь не хотите же вы, чтобы у вашего друга возникли проблемы? Вот я и предлагаю вам скинуться и оплатить его долги. Не то вам скоро придется играть где-нибудь в другом месте.

— Не желают ли господа присесть и разыграть с нами один кон? Если выиграете, мы, разумеется, все заплатим.

— Закрой пасть, старик.

— Нам было бы очень приятно помериться силами с молодым поколением.

— Ты что, вообще ничего не петришь, совсем из ума выжил? Мы желаем видеть капусту, и немедленно. А со своими словечками можешь катиться в другое место.

— Неужели наша громкая слава настолько опередила нас, что молодежь просто не рискует разок сыграть с нами?

— Слушай, у этого не все дома, прочисть ему мозги, а то меня уже тошнит от его кваканья.

Самый рослый из троицы воздвигается перед сидящим Бай Даном.

— Без спешки, без спешки, оставьте себе хоть немножко времени на раздумье.

Бай Дан тоже встает.

— Прежде чем вы вступите на пагубный для вас путь, мне хотелось бы вас предостеречь. Видите того господина в самом углу? Он и ростом не вышел, и вдобавок у него есть небольшой горб. Звать его Пенчо, и у него самая острая трость во всем городе. Совсем недавно он наколол на эту трость бешеную собаку.