– Хозяин… А если ты уйдешь, откуда возьмется…
– НОВЫЙ СМЕРТЬ БУДЕТ РОЖДЕН УМАМИ ЖИВУЩИХ, АЛЬБЕРТ.
– О, – Альберт, казалось, испытал некоторое облегчение. – Значит, тебе неизвестно, как он будет выглядеть?
– НЕТ.
– Быть может, мне стоит сделать небольшую уборку, составить инвентарную ведомость и все такое прочее…
– НЕПЛОХАЯ МЫСЛЬ, – как можно вежливее ответил Смерть. – КОГДА Я ПОЗНАКОМЛЮСЬ С НОВЫМ СМЕРТЬЮ, ИСКРЕННЕ ПОРЕКОМЕНДУЮ ЕМУ ТЕБЯ.
– О? Стало быть, ты его увидишь?
– ДА. А СЕЙЧАС МНЕ ПОРА.
– Так скоро?
– КОНЕЧНО. НЕ ХОЧУ ТЕРЯТЬ ВРЕМЯ.
Смерть подтянул седло и с гордым видом сунул под крючковатый нос Альберта крошечные часы.
– ВИДИШЬ? У МЕНЯ ЕСТЬ ВРЕМЯ. НАКОНЕЦ-ТО У МЕНЯ ЕСТЬ ВРЕМЯ!
Альберт боязливо отступил.
– А теперь, когда оно у тебя появилось, что ты с ним будешь делать? – спросил он.
Смерть сел на лошадь.
– БУДУ ЕГО ТРАТИТЬ.
Вечеринка была в самом разгаре. Транспарант с надписью «Пращай наш Сдумс 130 лет ва славе» немного поник от стоящей в комнате жары. События дошли до той точки, когда из выпивки остался только пунш, а из закусок – подозрительный желтый соус и маисовые лепешки весьма сомнительного вида, но всем уже было наплевать. Волшебники общались с неестественной веселостью людей, видевших друг друга весь день и вынужденных видеть друг друга весь вечер.
Ветром Сдумс в смешной шляпе сидел на почетном месте с огромным бокалом рома в руке. Он был близок к тому, чтобы разрыдаться от нахлынувших чувств.
– Настоящая Прощальная вечеринка! – не переставая бормотал он. – Их не было с тех пор, как Нас Покинул Сатана Хоксол, – почему-то эти слова сами собой произносились с большой буквы. – А случилось это, гм-м, в год Угрожающей, гм-м, Морской Свиньи. Я уж думал, нынче и не умеют устраивать подобные вечеринки.
– Это библиотекарь, он разузнал все детали, – сказал казначей, указав на огромного орангутана, который пытался дуть в пищалку. – И даже сделал банановый соус. Надеюсь, кто-нибудь его скоро попробует.
Он наклонился.
– Еще картофельного салата? – спросил он нарочито громким голосом, которым обычно говорят со слабоумными и стариками.
Сдумс поднес трясущуюся ладонь к уху.
– Что?
– Еще! Салату! Сдумс?
– Нет, благодарю.
– Может, сосисок?
– Что?
– Сосисок!
– У меня от них ужасно пучит живот. – Сдумс подумал немного и взял пять штук.
– Слушай, – прокричал казначей, – а ты, случаем, не знаешь, когда все должно… ну, это?..
– Что?
– Когда?!
– В полдесятого, – ответил Сдумс невнятно, хотя и быстро.
– Чудесно, – кивнул казначей, – значит, вечер у тебя остается… э-э… свободным.
Сдумс принялся рыться в ужасных закромах кресла-каталки – кладбища старых подушек, зачитанных книг и древних недососанных леденцов. Наконец он отыскал там маленькую книжку в зеленой обложке и сунул ее в руки казначею.
Казначей перевернул ее. На обложке были накорябаны слова: «Ветром Сдумс Ево Днивник». Шкуркой бекона было заложено сегодняшнее число.
В графе «Что сделать» корявым почерком было выведено: «Умиреть».
Казначей не удержался и перевернул страницу.
Да. На завтра в графе «Что сделать» было намечено: «Радится».
Взгляд казначея скользнул в сторону, на стоящий у стены небольшой столик. Несмотря на то что в комнате было полно народу, место рядом со столиком оставалось пустым, словно являлось чьей-то частной собственностью, куда никто не решался вторгаться.
Касаемо этого столика для Прощальных вечеринок существовали специальные инструкции. Скатерть должна быть черной с вышитыми на ней волшебными рунами, на столике должны стоять бокал вина и блюдо с лучшими закусками. После продолжительного обсуждения волшебники решили добавить к набору пару комиксов.
Вид у всех без исключения волшебников был выжидающий.
Казначей достал часы и открыл крышку.
Это были новомодные карманные часы со стрелками. Стрелки указывали на четверть десятого. Казначей потряс часы. Под цифрой 12 распахнулась крошечная дверка, из которой высунулась голова еще более крошечного демона.
– Эй, папаша, завязывай! – рявкнул бес. – Быстрей крутить педали не могу.
Казначей закрыл часы и в отчаянии огляделся. Волшебники ловко избегали приближаться к креслу Сдумса. Казначей понял, что вежливый разговор придется поддерживать ему. Он поразмыслил над возможными темами для беседы. Все они представляли определенные проблемы.
Выбраться из этой ситуации помог ему сам Ветром Сдумс.
– Честно говоря, я подумываю о том, чтобы вернуться женщиной, – заметил он.
Казначей несколько раз открыл и закрыл рот.
– Даже надеюсь на это, – продолжил Сдумс. – Думаю, будет очень весело.
Казначей в отчаянии перебрал свой достаточно ограниченный набор вежливых фраз, касающихся женщин, и наклонился к узловатому уху Сдумса.
– А не слишком ли это связано со стиркой? – наугад ляпнул он. – С заправкой постелей, со всякой там возней на кухне?..
– Ну, лично я намереваюсь вести несколько иную жизнь, – твердо заявил Сдумс.
Казначей предпочел промолчать. Аркканцлер постучал ложкой по столу.
– Братья, – начал он, выбрав момент, когда в комнате воцарилось некое подобие тишины.
Его реплика вызвала громкий и нестройный хор выкриков.
– …Как всем вам, наверное, известно, мы собрались сегодня, чтобы отметить, э-э, отставку, – нервный смех, – нашего старого друга и коллеги Ветром Сдумса. И знаете что? Когда я посмотрел на сидящего здесь старину Сдумса, мне на ум вдруг пришла старая история о корове, у которой было три деревянных ноги. В общем, жила-была корова…
Казначей позволил себе отвлечься. Он знал этот анекдот. В самый кульминационный момент аркканцлер всегда начинал путаться и надолго терял мысль. К тому же казначея сейчас занимали совсем другие проблемы.
Он все время посматривал на маленький столик.
Казначей был добрым человеком, хотя и немного нервным, и очень любил свою работу. Кроме того, никто из волшебников на нее не претендовал. Многие хотели стать, например, аркканцлером или возглавить один из восьми волшебных орденов, но практически никто не испытывал ни малейшего желания просиживать часами в пыльном кабинете, шелестеть бумажками и заниматься арифметикой. Все университетские бумаги имели тенденцию скапливаться в кабинете казначея, и это означало, что ложился спать он усталым, но, по крайней мере, спал крепко, и ему не приходилось каждую ночь вылавливать из своей ночной рубашки скорпионов, подброшенных неизвестным доброжелателем.
Убийство волшебника более высокой степени было признанным способом продвижения по службе. Тем не менее пойти на убийство казначея мог только тот человек, который получает тихое наслаждение от ровных колонок цифр, а такие люди редко решаются на столь радикальные меры[2].
Казначей вспомнил свое раннее детство в Овцепикских горах, как они с сестрой оставляли Санта Хрякусу стакан вина и сладкий пирог в канун каждой Ночи Всех Пустых. Тогда жизнь была другой. Тогда казначей был гораздо моложе, многого не знал и, вероятно, был намного счастливее.
Например, он даже не догадывался, что станет волшебником и вместе с другими волшебниками будет оставлять бокал вина, кусок торта, куриный рулет довольно сомнительного вида и бумажный смешной колпак для…
…Для того, кто должен прийти.
Когда он был маленьким мальчиком, в канун Ночи Всех Пустых устраивали праздник, который всегда проходил одинаково. Когда все дети едва не теряли сознание от перевозбуждения, один из взрослых вдруг говорил насмешливо:
– Кажется, у нас сегодня будет особый гость!
Именно в этот момент за окном раздавался подозрительный звон свиных колокольчиков, и в дом входил…
…И в дом входил…
Казначей потряс головой. Обычно это был чей-нибудь дедушка, нацепивший фальшивые усы. Веселый старикан с полным мешком игрушек. Он отряхивал снег с сапог, а потом начинал раздавать подарки.
