– Я не понимаю, сэр.

– Это вопрос формулировки. Сейчас поймешь. Вот один из кусочков: девочка скачет на одной ножке против солнца, ровно девять оборотов. Еще один: носить яркое. Еще один: закрой один глаз ладошкой. Еще: от чего-то придется отказаться. Еще один: рядом должна быть кошка.

– Ну, это просто!

– Не всегда. Волшебная Страна очень стара, а у стариков бывают странные прихоти. Один из последних кусочков, например: должна пролиться кровь. И, наконец: надо солгать.

Сентябрь прикусила губу. Она никогда не увлекалась пазлами, хотя ее бабушка, напротив, настолько их любила, что оклеила стены у себя дома кусочками пазлов вместо обоев. Медленно, стараясь припомнить все кусочки, Сентябрь закрыла глаз ладошкой. Поджала ногу и запрыгала вокруг Леопарды Легких Бризов, надеясь, что скачет против солнца. Подол оранжевого платья бился о сверкающий на солнце зеленый пиджак. Совершив девять оборотов, Сентябрь отцепила оранжевый ключик с камешками и уколола палец иголкой брошки. Капли крови брызнули на мостовую и покатились по голубым камням. Она положила ключик к ногам бесстрастных Широты и Долготы и глубоко вдохнула.

– Я хочу домой, – тихонько соврала она.

Широта и Долгота плавно повернулись друг к другу, словно на крутящихся пьедесталах. Они начали гнуться и складываться наподобие лестничных пролетов, смыкаясь и сцепляясь, ладонь к запястью, ступня к колену, локти в стороны. Их механические движения были похожи на странный танец марионеток, дергающих вывернутыми суставами. Улица слегка пошатнулась и снова выровнялась. Широта и Долгота очень быстро поцеловались, а когда их губы разомкнулись, между ртами образовался проход – точь-в-точь для Леопарды, на спине у которой Вихрь и маленькая девочка. По ту сторону были видны только облака.

Зеленый Ветер торжественно протянул девочке в оранжевом платье руку в зеленой перчатке.

– Ты справилась, Сентябрь, – сказал он и подсадил ее в изумрудное седло на спине Леопарды.

Мы никогда не знаем, что происходит после того, как актеры покидают сцену, да еще и на Леопарде. Таковы правила театра. Однако жителям Волшебной Страны по статусу положено немножко жульничать, а мы как раз собираемся вступить в их владения, так что будем действовать согласно местным обычаям.

Вот, например, когда Сентябрь и Зеленый Ветер на своей огромной кошке проникли в этот мир, сложив головоломку, усыпанный камешками ключик поднялся с мостовой и шмыгнул вслед за ними. Тихо-тихо.

К моменту, когда женщина вступает в золотую пору заката, у нее скапливается огромное количество вещей. Да вы и сами знаете. Помните, как вы удивлялись, когда летом навещали бабушку в ее домике у озера: сколько же на стенах портретов неизвестных вам людей и сколько фарфоровых уточек и медных сковородок, книг и коллекционных ложечек, старых зеркал и обрезков досок, незаконченного вязанья, настольных игр и каминных щипцов она рассовала по углам. Для чего человеку весь этот хлам, думали вы, зачем было хранить его столько лет, пока все не выгорело на солнце и не приобрело один и тот же ровный пергаментно-коричневый оттенок? Похоже, бабуля немного не в себе, думали вы, взирая на коллекцию стеклянных сов и фарфоровых сахарниц.

Так вот, пространство между нашим миром и Волшебной Страной выглядит в точности как бабушкин большой и темный чулан, как ее сарай на заднем дворе, как ее подвал, набитый всяким тысячелетним хламом и вздором. Мироздание, видите ли, просто не знало, куда это все пристроить. Планета наша в целом довольно бережлива, она не выбрасывает превосходные бронзовые шлемы, прялки или водяные часы. Однажды они могут понадобиться. Что же касается портретной галереи, то, если бы вы прожили столько лет, сколько бабушка, вам тоже не так-то просто было бы запомнить, как выглядят все ваши внуки.

Сентябрь любовалась грудами диковин в чулане между мирами. Через его низкий потолок пробивались корни деревьев, и все вокруг несло отпечаток благородного изящества: старинные кружева и шифровальные машины, якоря и массивные картинные рамы, кости динозавров и модели Солнечной системы. Продвигаясь верхом на Леопарде по тускло освещенному проходу, Сентябрь заглядывала в раскрашенные глаза фараонов и слепые глаза поэтов, химиков и безмятежных философов; последних Сентябрь легко узнала по занавескам, в которые они заворачиваются вместо одежды. На большинстве же портретов были изображены обычные люди, одетые в то, в чем в их времена было принято сгребать сено, вести дневник или печь булочки.

– Сэр Зеленый Ветер, – сказала Сентябрь, когда пришла в себя и глаза ее привыкли к темноте, – я хочу задать вам один вопрос, но только чтобы вы ответили серьезно, без этих ваших шуточек и ласковых словечек.

– Ну, конечно, моя… конечно, Сентябрь. Можешь звать меня просто Зеленый, на «ты». Мне кажется, мы уже достаточно знакомы.

– Почему ты забрал меня из Омахи? Ты похищаешь всех девочек подряд? Или только из Небраски? И почему ты со мной так добр?

Девочке показалось, что в этот момент Леопарда Легких Бризов засмеялась, хотя, может, она просто фыркнула.

– Это гораздо больше, чем один вопрос. Посему, полагаю, будет справедливо, если ты получишь гораздо больше одного ответа. – Он торжественно откашлялся. – Раз: в Омахе жить невозможно. Два: нет, мне и так есть чем заняться. Три: смотри выше. Четыре: чтобы понравиться тебе и при этом не испугать.

Впереди показалась медленно ползущая очередь из местных обитателей в длинных разноцветных одеждах. Они то и дело поглядывали на часы и поправляли прически под шляпами. Леопарда замедлила шаг.

– Я же просила не дразниться, – сказала Сентябрь.

– Раз: мне было одиноко. Два: не стану тебя обманывать – все знают, что пару-тройку девочек я уволок. Это в характере ветра – подхватить, закружить и утащить все, что попадется. Три: в Небраске рождается не так уж много девочек, которым суждено отправиться в Волшебную Страну. Четыре: если бы я не был обходителен, или не знал дороги в Волшебную Страну, или не обладал такой чудесной кошкой, ты бы не улыбалась и не была бы такой интересной собеседницей. Ты бы учтиво сообщила, что обожаешь чайные чашки и свою собачонку, после чего пожелала бы мне всего хорошего.

Они подошли и встали в очередь, короткую или длинную – непонятно, потому что в этой очереди собрались одни дылды, из-за которых ничего не было видно. Сентябрь соскочила с Леопарды на сухой земляной пол чулана между мирами. Зеленый Ветер тоже спрыгнул и встал рядом.

– Ты сказал, что я своенравная. Из-за этого?

– Раз: в Волшебной Стране есть целый департамент, который занимается только похищением мальчиков и девочек (преимущественно сирот, но в последнее время на эти детали смотрят сквозь пальцы), чтобы у нас всегда был запас историй на зиму, когда все равно нечего делать, кроме как попивать пиво с фенхелем да глазеть на огонь в камине. Два: смотри выше. Три: в ваших засушливых землях полно детей, которые только и мечтают удрать из дому. В Нью-Йорке, скажем, вообще не найти беспризорника для того, чтобы прокатить его на Леопарде. Их там в музей Метрополитен водят как-никак. Четыре: я вовсе не так уж и добр. Не замечаешь, как я тебе вру, чтобы заставить поступать по-моему? Так ты лучше подготовишься к жизни в Волшебной Стране, где вранье считается правилом хорошего тона.

Сентябрь сжала кулаки. Она изо всех сил старалась не заплакать.

– Зеленый! Прекрати немедленно! Я просто хочу узнать…

– Раз: Поскольку ты родилась в…

– …что во мне особенного, – шепотом, больше похожим на всхлип, закончила фразу Сентябрь. – В сказках, когда кто-то появляется в клубах зеленого дыма и приглашает девочку в путешествие, это не просто так, а потому что она не такая, как все, потому что она умная и сильная, и умеет отгадывать загадки, и сражаться на мечах, и красиво говорить, и… А я ничего такого не умею. Может, я даже и не своенравная. Нет, я не тупая, я знаю географию и играю в шахматы и могу починить бойлер, когда мама на работе, но я не о том, а вот о чем: может, ты ошибся домом, может, ты собирался покатать на Леопарде совсем другую девочку? Может, ты не имел в виду конкретно меня, я же не похожа на девочек из сказок. Я мала ростом, и папа от меня ушел на войну, а я не смогла бы даже удержать собаку и не дать ей сожрать птичку.