- Брось оружие!
- Но я же за него расписалась! - заныла Шталь, чувствуя, как ейщаровские пальцы сжались у нее на предплечье. - Мне за все приходится расписываться! Если я начну все это бросать, где я возьму деньги, чтобы потом это компенсировать, вы, что ли, мне их дадите? У меня и так проблем хватает, - она скосила глаза на начальника, - а вы, Олег Георгиевич, между прочим, уехали и ключи все позабирали, и список мой не посмотрели, а мне нужна новая бутылка "Ваниша", потому что ковры - вы же знаете, что такое ковры?..
- Кто-то едет! - бросил чей-то встревоженный голос, и мгновеньем позже Эша услышала приближающийся, приглушенный шум двигателя. Почти сразу же пришло ощущение - да, едут, прямо сюда, две машины, две очень знакомые машины. Часть подчиненных Лжеца бросилась врассыпную, охватив тропу с двух сторон и готовясь открыть стрельбу по гостям, хлопнули дверцы, одна из машин открыла слепящие глаза фар, начав медленно разворачиваться. Какой-то человек пробежал мимо Эши, походя толкнув ее, и полез в реку, что-то бормоча себе под нос. Шталь подумалось, что действия человека вовсе не имеют отношения к происходящему - человек попросту отправился искать выброшенное Олегом Георгиевичем кольцо, которое выглядело чертовски дорогим.
Лжец не стал дожидаться, пока машины ворвутся на полянку, и принял решение очень быстро.
- Кончайте обоих!
Четкость и очередность дальнейших событий Эша не могла восстановить и много позже - все начало происходить как-то сразу, все настолько перемешалось, что она даже толком не могла понять, где в этих событиях была она сама и что делала. Так бывает, если возле берега тебя подхватит вдруг огромная волна - она накрывает тебя с головой, заматывает тебя в себя, крутит, как веретено, и ты одновременно видишь и небо, и пушистые от водорослей подводные камни, и тебя колотит о дно, и тут же вместо дна уже надводная пустота, и все кувыркается, и в рот лезет вода, и это уже снова воздух, и опять вода, и вновь дно, и опять небо, и удары, и чувство полета, и все это сливается вместе, и ты уже перестаешь понимать, что где, а от тела остаются только разрывающиеся легкие, а потом вдруг под животом мокрая галька, и вокруг только воздух, а волны где-то далеко за спиной.
Только что Эша стояла, и не отзвучал еще голос Лжеца, а предплечье сжимали крепкие пальцы - и вдруг оказалась на земле, не имея ни малейшего понятия, как туда попала. Над головой непрерывно хлопало, будто кто-то натащил на полянку пропасть ковров и принялся их выколачивать. Пистолета в левой руке уже не было, и она даже не заметила, куда он подевался. Правая же рука по-прежнему держала рукоять паранга, странно дергаясь, словно кто-то деликатно пытался вырвать нож у нее из пальцев. Шталь приподняла голову, чтобы посмотреть, что же там происходит, и за то время, что она производила это действие, слева в наклонном положении пробежал какой-то человек, проломился сквозь заросли и с легким хрустом въехал головой в бетонную стену, оставив на ней темное пятно. Кто-то наступил ей на лодыжку, справа промелькнули чьи-то ноги, и тут взгляд Эши добрался до клинка паранга. Его почти не было видно - клинок наискось погрузился в бедро лежащего перед ней человека, разрубив джинсы, и сам по себе елозил взад-вперед, дергая за собой ее руку, точно пытался напрочь отпилить человеку ногу. Лежащий извивался, силясь одной рукой дотянуться до ножа, а другой - до пистолета, поблескивавшего из травы в полуметре от его подпрыгивающих пальцев. Эша увидела его раскрытый рот - он кричал, но звука она почему-то не слышала. Само лицо она не разобрала - был только этот огромный раззявленный рот, дрожащий в крике язык и лунный свет, блестящий на зубах.
Кажется, Эша тоже закричала, во всяком случае, почувствовала, как раскрылся ее собственный рот. Дернула паранг на себя, ощутила, как тот неохотно выползает из человеческой плоти
хочу, хочу... куда, еще не все, еще бежит кровь... еще бьется сердце...
что-то обожгло щеку, в лицо полетели клочья травы и комья земли, а потом она уже не лежала на земле, она двигалась куда-то вбок и назад, перекрутившись в талии, и видела, как следом с разных точек вслед ей движутся взгляды двух пистолетных дул, но медленнее, гораздо медленнее, и в следующее мгновение одно уже смотрит не на нее, а куда-то в сторону реки, и над дулом уже не белый блин чьего-то незнакомого лица, а лицо Ейщарова, залитое кровью, и снова хлопки, чье-то колено под бьющей с непривычной силой ее собственной пяткой. Рука дергается за ножом, который точно сросся с ней - о, да, он лучше знает, что делать, тащит куда-то вправо и сверху вниз пролетает по чьему-то боку, распарывая рубашку в крупную клетку, и что-то горячее брызжет прямо ей в лицо, но увидеть и понять некогда, ноги уже перепрыгивают через чье-то тело... Снова лицо Ейщарова, он держит перед собой кого-то обмякшего, закрываясь им, а правая рука прыгает из стороны в сторону, точно он машет кому-то во тьме фонарем, но вместо фонаря в руке пистолет - не тот, который был у нее, какой-то большой... и кажется, он что-то кричит ей... Снова выбивают ковры... хлопки, хлопки, рваные вопли, чьи-то руки под грудью, собственная рука с парангом выворачивается назад, плечо хрустит... он застрял... тянуть, тянуть, майка трещит на спине, небо кувыркается перед глазами. Она ползет по траве... стена, люди на тропе возле машин, их много, но они стреляют не в нее, они стоят спиной, теперь разбегаются, но не успевают - разлетаются во все стороны, как кегли на боулинговой дорожке, и вместо них из ветреной ночи, словно морда сказочного дракона, вырастает окутанное паром рыло ейщаровского джипа - и сходство это усиливается густо выпачканной в крови решеткой радиатора. Он врезается в одну из машин и вместе с ней улетает в реку... и снова люди, один валится в сторону, медленно и как-то грациозно, и вот уже нет этих людей, а вместо них - смявшая стоявших вылетевшая откуда-то из-за угла станции ее "фабия" - юркая крошка, сейчас кажущаяся огромным, неповоротливым чудищем, ее боком уносит на другую машину, и там что-то ослепительно вспыхивает. Только Эша почему-то уже стоит с другой стороны, за толстым березовым стволом, и из него летят щепки, а голос Ейщарова яростно кричит прямо в ухо:
- Беги!
- Нет, я...
- Пошла вон!
Снова его лицо, но оно тут же уносится куда-то назад, все летит кувырком, какие-то толчки, удары, рваные вопли, снова что-то плещет в глаза - липкое, теплое... это кровь?.. и чужие лица летают вокруг, словно Эша попала на карусель - они все кажутся одинаковыми, с раскрытыми ртами, с черными провалами глаз... кто из них Лжец, кто?.. А между березами на чудовищной высоте тоже чье-то лицо, кажущееся прозрачным - лунный свет летит сквозь него вместе с ветром, и на призрачном лице испуг и азарт. Нелюди все-таки пришли, но они не сунутся на эту полянку - им тоже бывает страшно... А ветер уже такой сильный, что все движения вязнут в нем, а паранг пытается тащить ее куда-то против беснующейся стихии, и она видит, куда он хочет - там чья-то спина, человек стоит и суматошно вертит головой по сторонам, точно пес, пытающийся взять верхний след.
И вдруг все остановилось, и Эша обнаружила себя стоящей перед теми зарослями, которые покинула так недавно. Ноги подгибались, тело превратилось в сплошной сгусток боли, ресницы слипались от чужой, а может и собственной крови. Обе руки были пусты. Неподалеку полыхали машины, распространяя вокруг удушливый запах горелой краски и резины и бросая на лица застывших перед ней людей страшные кровавые отсветы, и было этих людей еще довольно. Шая позади уже не плескалась - ревела, она была совсем рядом, и достаточно лишь шага назад... но Эша не могла сделать этого шага. Могла только стоять и смотреть на человека, который жестом ленивого фокусника вытягивал окровавленную левую руку из-за своей спины, а правую, с пистолетом, держал на уровне ее груди. И когда он заговорил, Шталь услышала его голос даже сквозь шум ветра, и в голосе этом было какое-то детское, обиженное удивление.
