— Зато нам есть, что прятать, дядюшка. Я никогда не оставлю семью, слишком прочные нити связали нас, не порвешь, не разрубишь, не распустишь, — констатировала богиня и, дотронувшись до руки жнеца, покоящейся у нее на плече, сказала: — Спасибо, дядюшка, за компанию и за беседу!

— Я лишь вернул долг, приятный долг, — некоторая патетичность фразы была смягчена настоящей теплотой голоса и улыбкой, растаявшей в воздухе вместе с Моувэллем. — До встречи, дорогая девочка!

Элия невольно улыбнулась в ответ. Улыбка держалась на ее лице еще несколько минут, пока женщина наслаждалась снизошедшим на душу мирным покоем, оставленным жнецом, как подарок. Кто бы когда-нибудь сказал принцессе, что встреча с одной из самых опасных легенд Мироздания посеет в ее душе столь необычные чувства, разве смогла бы она поверить? Но, с другой стороны, как призналась себе богиня, она никогда не смогла бы поверить и в малую толику грандиозной истории, в каковую в настоящий момент прямо или косвенно оказались замешаны она сама и вся ее семья.

То, что казалось невозможным даже для богов Мира Узла, обернулось реальностью, требующей решительных действий. Древние предания о Триаде Джокеров и Колоде им подстать оказались правдивы и властно вторглись в жизнь богини. Честь, долг, любовь, жажда знаний, вера в Творца и истинное любопытство смешались в душе принцессы, толкая ее на опасный, но безмерно интересный путь. О том, чтобы отступить или бросить все, Элия даже не думала. То, что она могла позволить себе, это минутная слабость, короткий отдых на час, другой, покой желанного уединения. А потом богиня гордо расправит плечи, улыбнется своей обычной мудрой, всезнающей (я вижу тебя насквозь и еще на три метра под тобой!), соблазнительной с привкусом легкой насмешки улыбкой и покинет уютное кресло, отправившись туда, где ее ждут.

Панический визг вперемешку с истеричным тявканьем разорвали уютный покой, оставшийся от визита дяди Моувэлля. В нескольких сантиметрах над густым ворсом темного ковра закружилось что-то вроде уплощенного бело-серо-черного вихря. Спустя несколько секунд вихрик обрел объем и форму. Мягко приземлившись на ковер всеми четырьмя лапами взъерошенная зверушка, напоминающая смесь хорька и куницы с типичной черной маской на морде, светлым брюшком и черно-коричневой спинкой жалобно заскулила и рванула к креслу принцессы Элии. Незваный гость с панически вытаращенными глазами вскочил на колени женщины и заплясал по платью мягкими лапками.

— Стэфф? — богиня узнала сильно подросшего питомца герцога Лиенского скорее по знакомому излучению, нежели по внешнему виду. — Что случилось, дружок? Кто тебя так напугал?

Элегор как-то похвастался подруге, что его зверек может перемещаться по мирам, если очень захочет, поэтому богиня удивилась не столько появлению Стэффа, сколько тому, насколько перепуганным он появился перед ней.

На секунду Элия решила было, что герцог вознамерился пошутить над ней с помощью питомца, но тут же усомнилась в логичности выводов. По обыкновению большинства богов, Элегор зачастую был весьма жесток с людьми и иными разумными созданиями, однако неизменно тепло относился к животным и никогда не стал бы подвергать опасности своего домашнего зверька.

Хотя домашним Стэффа можно было назвать с еще большей натяжкой, чем Диада, аранийскую пантеру богини. Диад сейчас и почти переселился на Эйт, подыскав себе в пару великолепную снежную кошку, Элия приняла решение питомца как должное и в его личную жизнь не вмешивалась. Стэфф Элегора был еще очень молод, но столь любопытен, что не только часто странствовал вместе с сумасбродным хозяином, но и отправлялся в самостоятельные эскапады. Разумеется, дурной пример заразителен, зачастую зверек возвращался из своих приключений с перебитой лапой, порванным ухом или иными боевыми трофеями — почетными знаками подвигов. Самого Элегора обыкновенно латали Лейм или Элия, а Стэффа герцог врачевал и защищал сам, вот богиня и удивилась, когда зверек примчался к ней явно в поисках помощи.

В ответ на вопрос принцессы, подкрепленный легким мысленным посылом и протянутой для обнюхивания рукой, Стэфф разразился жалобным тявканьем, поднатужился и передал паническую мысль 'брат-хозяин, беда, кровь!'

— Значит, герцог во что-то влип и позвал тебя на помощь, — фыркнула Элия, сунула ноги в туфельки, подхватила куницу на руки и, на всякий случай активировав защиту кольца из Звездного Набора, телепортировалась по Закону Желания туда, где в данный момент должен был находиться попавший в беду Элегор.

Судя по перемене в Уровне силы мира, богиня оказалась недалеко от Лоуленда, вернее, если быть географически точной, в одном из многочисленных владений Лиенского, во внутренних покоях замка. Тяжелые шторы были опущены, но ночное зрение богини различило распластанную в луже крови на ковре у смятой кровати весьма знакомую фигуру. Больше вокруг не было никого, не считая долбящихся в закрытую дверь и громко кричащих людей:

— Ваша светлость? Отзовитесь? С вами все в порядке? Ваша светлость!? Как вы? Мы сейчас будем ломать дверь!

Убедившись, что герцог дышит, а на теле его нет явных признаков колотых или резаных ран, Элия мгновенно определилась с программой действий. Она накинула на пребывающего в бессознательном состоянии окровавленного Элегора заклинания статиса и заодно чары невидимости, затем богиня подошла к двери. Продолжая машинально поглаживать тихо поскуливающего Стэффа, отодвинула тяжеленный засов.

При виде прекрасной женщины, возникшей на пороге, слуги и стража герцога, вооруженные топорами и алебардами (похоже, всерьез собирались ломать дверь, а если нужно, драться за своего господина), отступили.

— Герцогу слегка нездоровится, но я позабочусь о нем, успокойтесь.

— Ваше высочество? — узнал принцессу пожилой управляющий замка, не столько вооруженный, сколько опирающийся на какое-то копье, как на трость, и попытался отвесить ей глубокий поклон.

— Мэтр Визар, — порывшись в памяти, едва заметно наклонила голову богиня. — Что стряслось? Почему вы все так переполошились?

Слуги, продолжая восхищенно пялиться на легендарную богиню, отступили от двери не без облегчения. Они собрались с мужеством для взлома двери в покои хозяина и были готовы действовать весьма решительно, но когда появился кто-то, обладающий властью и способный взять разруливание потенциальной проблемы на себя, люди с наслаждением сложили с себя полномочия. Элегор не был жестоким хозяином, но непредсказуемостьи вспыльчивость зачастую бывают страшнее обычной жестокости. Неопределенность страшит куда больше настоящего, зато привычного зла! Посему, если разбираться с гневливым хозяином будет не толпа безродных слуг, а высокородная принцесса Лоуленда, будет лучше для всех!

— Мы не знаем, ваше высочество, — одышливо признал управляющий, машинально одергивая короткий жилет, явно надетый второпях прямо на ночную сорочку. Домашние тапочки, отороченные мехом, выглядывали из-под брюк. — Хозяин появился так внезапно, он, вот Лизен видела, — управляющий указал пальцем на торопливо присевшую в реверансе симпатичную, похожую на вспугнутого зверька девушку, — шел, шатаясь, как сильно пьяный, а она потом на полу везде крупные капли крови нашла. Вот и всполошилась. Хозяин-то ничего нам не сказал, вошел к себе, заперся и уже почитай часа два из-за двери ни шороха. Мы уж и звали, и спрашивали, не послать ли за лекарем, а он не откликался, вот и собрались дверь ломать. А ну как его светлости совсем худо? Но теперь-то вы с ним, — пожилой человек приложил руку к сердцу, — значит, все хорошо будет.

— Разумеется, — согласилась богиня. — Расходитесь, ни к чему вам у дверей стоять. Скорее всего, мы с герцогом Элегором переместимся в Лоуленд.

Дождавшись, пока слуги и охрана разойдутся, Элия закрыла дверь, но не стала опускать засов. Богиня зажгла в комнате свет прикосновением к магической панели и, спустив затихшего Стэффа на кровать, подошла к герцогу. Заклятье статиса, что бы ни стряслось с Элегором, должно было законсервировать процесс, дабы принцесса смогла без помех изучить его состояние. Перебравшись к краю кровати, зверек лег, свесил вниз мордочку и пристально уставился за хозяина. Стэфф сделал все, что мог, привел помощь. Теперь, как попросила его 'подруга-не-спутница брата-хозяина' терпеливо ждал, чтобы она излечила его.