…Вчера всё казалось простым. «Лишь бы собаку получить, а уж накормить-то её будет легко», – думал тогда Антон. Точнее, в те вчерашние минуты, когда решалось, быть у него сеттеру или нет, Антон о еде для пса и вовсе не думал. Как не думал особенно о том, где сеттер станет жить через несколько дней. Даже сегодня его поместить некуда было. Хорошо, под крыльцом была дверца, которая не запиралась, и сеттер, полежав рядом с Антоном, ушёл туда. Там был теперь его дом.

Обед Антон решил унести к Булю незаметно для бабушки Насти. Но ведь суп в руках не унесёшь. Зато на второе была котлета, и её Антон спрятал удачно.

Но котлету Буль есть не стал. Он даже не посмотрел на неё, отвернулся.

Антон боялся теперь выйти с ним на улицу и просидел на крыльце рядом с сеттером до вечера. И до вечера Буль ничего не ел.

А утром Антон уезжал в город. Скоро начиналась школа, а перед школой, как всегда, – медицинский осмотр.

Антон взял из холодильника у бабушки Насти кусочек колбасы, сделал бутерброд и отнёс его Булю.

– Вечером приеду, ты не волнуйся, – успокаивал он пса, а Буль и не волновался. Буль, как и вчера, лишь шевельнул хвостом, но на еду даже и не посмотрел.

Антон положил еду на лист лопуха в тень около крыльца и побежал к своей даче. Там его ждала бабушка Настя, чтобы ехать в город.

Антон надеялся, что бабушка на дачу вернётся. У него была маленькая комната под крышей. Днём, когда солнце разогревало крышу, в комнате было душно и при открытых окнах. Зато вечером от крыши с потолка шло приятное тепло. Окно выходило на сосну. От сосны тоже шёл сухой, тёплый, смолистый запах. По ночам сосна шуршала, поскрипывала, тихо вздыхала. Бабушка говорила, что съездит в город на день и вернётся назад. Теперь, по дороге к электричке, Антон узнал, что бабушка передумала, решила приехать на дачу лишь недели через две, когда пойдут осенние грибы. Дачу она заперла на все замки, потому что дачники уже уехали. Получалось, и комната Антона была теперь заперта.

И в электричке Антон не переставая думал о Буле. Увидел на платформе длинную кривоногую таксу – вспомнил о своём сеттере.

Бабушка Настя заговорила о чём-то – он не слышал её, лишь кивал головой. Она проверила варенье в кошёлке, вновь говорила. Но Антон думал только о Буле.

Сеттера подстерегали опасности со всех сторон.

Во-первых, он по-прежнему не брал еду, а только пил.

Во-вторых, его легко мог украсть любой. Заберёт себе или продаст на сторону.

В-третьих, если Буль выйдет на дорогу, его могут схватить собаколовы и отправить на усыпление.

И он, Антон, ещё не став хозяином, уже бросил сеттера, едет по своим делам в город.

Бабушка Настя довезла Антона до дома на Колокольной улице.

Дома их ждала мама.

– Всё одна живёшь, сама по себе, – сказала бабушка, пробуя из тарелки с синими цветочками мамин суп.

– Почему же одна, теперь вот Антон приехал, снова будем вместе.

– Выходила бы ты замуж, – сказала бабушка, продолжая хлебать суп.

– Это за кого же? – сказала мама, глядя в сторону.

– А хоть бы за того милиционера, который к вам на чай заходит. Это ничего, что ты – врач, а он – сержант. Главное, чтоб человек был добрый.

Мама негромко и грустно рассмеялась.

Такие разговоры бабушка Настя заводила всегда, когда видела маму. Антон слушать их не любил и старался быстрее уйти. Он и сейчас тоже быстро поел и побежал на осмотр в школу.

Маму, вышедшую за кого-нибудь замуж, он не представлял. Он привык, что в жизни их только двое: мама да он.

В школе на осмотр собрался почти весь класс. Каждый рассказывал свои новости: кто где летом был, кто что делал. Антону тоже хотелось рассказать про Буля, но он молчал, потому что о сеттере рассказывать было пока нельзя.

Осмотр длился долго: была большая очередь. «Как осмотрюсь, так на дачу к Булю поеду», – думал Антон.

Но на дачу ехать ему не пришлось.

Когда он вернулся домой, бабушки Насти уже не было. Антон надеялся, что мама тоже уйдёт на вечернее дежурство в скорой помощи. Он ещё деньги хотел взять из копилки, потому что других денег на еду для Буля у него не было.

– А мы с тобой в кино идём, – сказала мама. – Я так по тебе соскучилась! Сегодня у меня выходной вечер, я уже билеты взяла.

А Буль оставался на даче один. Без еды и питья.

Во время фильма зрители громко смеялись, потому что показывали комедию. Мама тоже смеялась. Лишь Антону было непонятно – и чего смешного все они находят в этом скучном фильме. Ему даже спать под конец захотелось.

Зато утром он проснулся рано и всё ждал, когда же мама уйдёт на работу.

– Что ты так рано проснулся, вставай завтракать, если не спишь, – сказала мама. – Вставай, вставай, дружок, и скушай пирожок, – пропела она.

Она и в самом деле успела к завтраку испечь пирожки.

– Какие у тебя планы на сегодняшний день? – спросила она за завтраком. – Я сразу из больницы на дежурство в скорую помощь. Вся еда – в холодильнике. Не разучился подогревать?

– Не разучился, – ответил Антон.

– Будет минутка, вечером забегу.

Как только за мамой захлопнулась дверь, Антон взялся за копилку. Это был игрушечный чемоданчик с ручкой и замком. Замок открывался специальным ключиком.

Антон вывалил деньги на постель и стал пересчитывать. В копилку они собирали монеты уже больше трёх лет.

Антон взял на еду собаке, остальные деньги всыпал назад.

На углу в магазине он купил пакет молока, рядом в булочной – городскую булку.

В булочной к нему подошла Саша.

Конечно, не к нему подошла, а просто остановилась рядом, взяла батон, круглый хлеб, встала за Антоном в очередь, чтобы заплатить деньги.

Антон уже столько раз представлял, как они однажды окажутся рядом, хотя бы где-нибудь в кино, что он ей скажет, постарается сказать что-нибудь весёлое, чтобы сразу показать, какой он остроумный, а она в ответ улыбнётся и посмотрит на него и тоже что-нибудь скажет. И так у них получится знакомство.

И вот они встретились. И произошло это в булочной. Он держал дурацкий пакет с молоком, а в другой руке булку и никак не мог нащупать в кармане мелочь. Даже кассирша на него заворчала, что он так долго копается. А на Сашу он не смотрел, лицо его само собой стало деревянным, ноги-руки – тоже деревянными, и уж не только остроумного слова, а даже просто слова сказать он ей не мог.

Они вышли из булочной почти одновременно. Саша сразу пошла к своему дому, Антон же – к метро «Владимирская».

…В электричке Антону стало страшно.

Это прежде всё казалось так просто: была бы собака, а остальное сделается само собой.

Даже осень и та казалась далёкой. А, оказывается, вот она – осень.

За окнами поезда по-осеннему гнулись от ветра желтеющие клёны, на низком осеннем солнце горели рябины, по шоссе ехали машины с грибниками – у каждого огромная корзина, не только гриб в такую влезет, а даже и медведь поместится.

Осень пришла, но Антон не знал, где поселить Буля. Кто ж согласится собаку держать у себя просто так, не считая её своей.

Потом он вспомнил про булочную и Сашу. И ему стало стыдно ещё больше, чем в булочной, оттого что он так одеревенел, долго возился с мелочью в кармане и выглядел перед Сашей по-дурацки. «Но уж в следующий раз!» – подумал он.

Наконец электричка остановилась у платформы Тарховка.

Ну, конечно, Саша узнала этого странного мальчишку в булочной. Он смотрел на неё испуганно, не отводя глаз, а потом выбежал на улицу.

Она и прежде его замечала, всегда чувствовала его взгляд, когда он шёл следом по Владимирскому проспекту. И ей становилось неловко от этого взгляда, казалось, все прохожие понимают и перемигиваются – вон идёт следом за девочкой мальчишка и смотрит на неё в упор.