Наступила ночь, но люди не расходились: ждали новостей из Парижа.

Парижский поезд подошёл к перрону в половине первого.

Едва он остановился, как с паровоза стащили пожилого усатого машиниста.

— Что в Париже? — Толпа замерла в ожидании.

Машинист оглядел наседавших на него людей, набрал воздуха и гордо выкрикнул:

— Революция, господа, революция! — А потом уже спокойно добавил: — Победили рабочие. Установлена республика.

— Да здравствует республика! — неслось по перрону.

Этот ликующий крик подхватили на площади, затем он понёсся по улицам…

Всем было не до сна.

Люди с факелами шли навстречу друг другу, объединялись, распевая «Марсельезу».

Король Бельгии был растерян. Утром он принял депутацию буржуазии.

— Господа, во избежание кровопролития я готов стать просто гражданином… Я хочу отказаться от вверенного мне богом и судьбой трона и передать власть в руки моего народа.

Депутаты пришли требовать расширения прав. Они ждали сопротивления, но такая республика, которую предлагал перепуганный король, была нужна им ещё меньше, чем монархия.

— Ваше величество, на улицах беспорядки. — Депутаты утратили боевитость и заговорили смущённо. — Если вы покинете нас в этот трудный час, власть может перейти к неуправляемой массе, рабочим. Мы видим в вашем лице только монарха. И готовы вместе с вами, с вашей Национальной гвардией навести в стране порядок.

Даже не начавшись, революция в бельгийском королевстве была уже предана.

— Мы советуем обратить гнев масс на эмигрантов, — предлагали депутаты. — Посмотрите, сколько у нас одних только немцев! И все они высланы из своих стран за пропаганду революции!

На следующий день король приказал своей гвардии разогнать уличные толпы. Тайные агенты принялись распространять дикие, нелепые слухи. Повсюду происходили аресты эмигрантов.

Буржуазия организовала гвардию, закупала оружие. Полицейский комиссар запретил собрания Просветительного общества рабочих.

Маркс передал на покупку оружия те немногие деньги, которые у него были. В типографии печатались листовки, их тайно переправляли в германские города, в организации Союза коммунистов.

В эти дни Лондонский комитет передал полномочия Брюссельскому — во главе с Марксом и Энгельсом.

Первое заседание Центрального комитета Маркс назначил на вечер 3 марта.

За час до собрания прибыл полицейский чиновник.

Марксу предписывалось покинуть пределы бельгийского королевства. Срок — сутки.

— Но мы высланы из Франции, а прусского гражданства Карл лишён давно, — растерянно говорила Женни. — Неужели придётся скрываться от полиции? Как это неприятно и унизительно!

На заседание комитета пришли несколько друзей и единомышленников. Рассказывали, что полиция схватила Лупуса. Остальных могли арестовать в любую минуту.

— Здесь работать невозможно. Надо ехать в Париж, создавать новый комитет, — сказал Энгельс. — Меня пока не тронут — всего недели две назад бельгийское правительство само выдало мне паспорт. И я закончу все наши дела в Брюсселе.

Энгельс ушёл с совещания последним. И тотчас в дверь снова постучали.

Маркс был уверен, что вернулся кто-то из друзей.

На пороге во главе полицейских стоял помощник комиссара.

— Господин Маркс? Вы арестованы, следуйте в городскую тюрьму. Мне велено произвести обыск.

— Что за нелепость! Завтра я должен покинуть пределы вашего королевства, вот приказ. Мне необходимо собрать вещи.

— Меня это не касается. Следуйте за нами в полицию, иначе мы применим силу.

Маркса увели.

Женни оставила разбросанные вещи и побежала к председателю демократической ассоциации.

— Это произвол! Завтра утром ваш муж будет на свободе. Я добьюсь этого! — заволновался председатель.

Был поздний слякотный вечер.

— Я провожу вас, мадам, — предложил член ассоциации, архивариус Жиго.

Вместе они подошли к дому. У дверей стоял полицейский чиновник. Он любезно улыбнулся и приподнял шляпу.

— Госпожа Маркс? Весьма сожалею, что обстоятельства заставляют меня познакомиться с вами в столь неприятный для вас момент…

— Где мой муж? — перебила его Женни. — Вы его освободили?

— Да, вы ответите за свой произвол! — подхватил Жиго.

— Успокойтесь, господа. Если вы хотите увидеть господина Маркса, следуйте за мной. Он находится в превосходных условиях. Вы сами в этом убедитесь.

Чиновник тем же любезным жестом пригласил последовать за ним.

Он привёл их к зданию полиции и на секунду замешкался.

Едва Женни и Жиго перешагнули порог, как двери заслонил полицейский.

— Желаю приятной встречи с мужем! — крикнул теперь уже насмешливо чиновник.

Жиго запротестовал. На него тут же надели наруч-иитш и увели в камеру. А Женни принялись допрашивать.

— Я оставила дома троих маленьких детей! — возмутилась Женни.

— Если они вам дороги, расскажите подробно о деятельности мужа, о его знакомых, и мы немедленно вас препроводим к детям, — говорил, развалившись в кресле, тот самый полицейский чин, который арестовывал Маркса.

— Вы ведёте себя недостойно! Я женщина, и вы обязаны проявить по отношению ко мне хотя бы простую вежливость. Пока не увижу своего мужа, пока не получу от вас извинений, я не стану с вами говорить.

— Ах вот как! Я недостаточно вежлив! — с отвратительной улыбкой сказал полицейский чин. — Сейчас вы, мадам, пойдёте в камеру, а утром поглядим, кто из нас первым захочет извиняться.

— Вы не посмеете так поступить! Освободите немедленно мужа и меня! — требовала Женни, когда её вели к дверям камеры.

Конвоиры подтолкнули её внутрь и удалились.

— Они всё смеют, милая, — сказала со вздохом пожилая женщина и освободила часть деревянных нар. — Ложись-ка лучше, поспи.

— За что вас арестовали? — спросила Женни.

— Взятку полицейскому не дала, вот и забрали. Мы воровки, — сказала она с гордостью. — Нас тут трое… А ты, наверно, по большим птицам стреляешь, вон какая красивая.

— Нет, я здесь из-за мужа. Он демократ.

— Демократ! — Пожилая воровка произнесла почти с ужасом. — Да он же против нашего короля!

Заснуть Женни не могла. Она думала о детях, о Карле.

Утром Маркса и Женни вновь допрашивали. Их выпустили лишь к середине дня.

Энгельс встретил друзей у ворот тюрьмы.

— Дети накормлены, Ленхен пытается уложить чемоданы, — сообщил он новости. — Дома лежит письмо от папаши Флокона, из Парижа. Я с утра поднял на ноги все газеты.

— Теперь про меня никто не скажет, что я не разделяю судьбу мужа, — шутливо, но не без гордости произнесла Женни.

На рабочем столе Маркса лежало официальное приглашение в Париж.

«Временное правительство. Французская республика.

Свобода, Равенство и Братство. От имени французского народа.

Париж, 1 марта 1848 года.

Мужественный и честный Маркс!

Французская республика — место убежища для всех друзей свободы. Тирания Вас изгнала, свободная Франция вновь открывает Вам свои двери. Вам и всем тем, кто борется за светлое дело, за братское дело всех народов… Привет и братство.

Фердинанд Флокон,

член Временного правительства».

Через три часа истекали сутки, и после этого Маркса могли уже арестовать за нарушение королевского приказа.

— Берите самое необходимое, об остальном я позабочусь, — сказал Энгельс.

Он проводил Маркса на вокзал.

— Женни и детей я отправлю, будь спокоен, — говорил он.

На этом поезде уезжали в Париж многие демократы. Бельгийский король мстил им за минуты собственной слабости. Угрюмые носильщики подтаскивали наскоро упакованный скудный багаж. Юркие личности заглядывали в лица отъезжавших и провожающих.

Через несколько дней Энгельс проводил на вокзал Женни с детьми и Ленхен.

Брюссельские демократические газеты печатали протесты против ареста и высылки Маркса. В его защиту выступили депутаты. Энгельс написал громовую статью в английскую «Северную звезду».