Сверх того, однако, и мы <сами> по собственному желанию должны выставить для служения божьего пятьдесят вооруженных галер, которые точно так же будут <находиться> на службе Господа в течение года, коль скоро это <условие> будет сочтено целесообразным и сохранится лишь нашей и вашей волей.

За это вы обязуетесь уплатить нам восемьдесят пять тысяч марок чистого серебра кельнской меры, которая употребляется в нашей земле; из этой суммы мы должны получить пятьдесят тысяч марок к августовским календам[433]; другие десять тысяч — между этим сроком и праздником всех святых[434]; еще десять тысяч — ко дню очищения блаженной <девы> Марии[435]. Остальные пятнадцать тысяч марок мы должны получить, начиная с этого дня и в течение всего ближайшего месяца апреля[436]. А в течение всего этого месяца и люди и кони со всем необходимым снаряжением должны прибыть в Венецию для перевоза; и они должны отправиться <в поход> и находиться на службе Бога один год, если будет сочтено целесообразным и < условие это> сохранится только нашей и вашей волей.

Не следует упускать из виду <и то>, что вы не должны приобретать съестное <где-либо> между Кремоной и Венецией, а также между Болоньей, Иммолой, Фавенцией и Венецией иначе как с нашего согласия.

И между нами и вами должно быть такое прочное единение, что мы должны хорошо обходиться с вами, а вы — с нами.

Если же по соизволению Божьему мы сообща или порознь добудем что-либо силою или по договору, то из всего этого мы должны получить половину, а вы — другую половину.

Все выше изложенное послы ваши, упомянутые <ранее>, от своего имени, а также за ваши души скрепили клятвою на святом Евангелии божьем; <они поклялись>, что вами и ими <все это> будет соблюдено, что и вы сами таким же образом поклянетесь в том, что выполните ^помянутые условия>, и заставите поклясться ваших баронов в том, что они <их> выполнят, и всю рать, которая будет выставлена с вашей стороны, если <на то> сохранится наша воля. Если сможете, вы склоните также поклясться в том же господина короля Франции[437].

Мы же <со своей стороны> поклялись в том, что исполним все, что обязались дать вам согласно сказанному выше о флоте, если будет соблюдено то, что было нам обещано с вашей стороны, и все прочее, записанное в этом соглашении; равным образом в этом поклянутся и наши бароны. А если мы не явимся с упомянутым выше войском, <тогда> те, кто заменят нас[438], в этом предприятии, поклянутся выполнить <договоренное> и заставят поклясться <в этом> всех прочих, кто будет с нашей стороны в этом войске, коль скоро <на то> будет ваша воля.

Относительно же нашей воли и воли ваших послов насчет <всего> сказанного постановлено, что надлежит избрать по шесть мужей с каждой стороны с тем, чтобы в случае возникновения какого-либо осложнения между нашей и вашей ратью, да отвратит его Бог, они уладили бы <споры>, приведя <всех> к согласию; и это они также будут совершать под клятвою и по совести.

Вы добьетесь также того, чтобы получить от господина папы грамоту об этом соглашении, заключенном подобным образом, с тем, чтобы, если какая-либо из сторон отступит от этого договора, на нее была бы возложена та доля наказания, которую она по справедливости должна нести.

Для того же, чтобы все написанное обрело прочность, мы повелели скрепить этот текст печатью, выдавленной нашей свинцовой буллой.

Акт совершен в Венеции, в Риво Альто, во дворце упомянутого господина дожа. Писано рукой Андреа Конрадо, пресвитера и канцлера нашей курии, в год от воплощения Господа тысяча двести первый, месяца апреля, четвертого индикта[439].

Я, Вивиан, писец-нотарий и судья господина Генриха, римского императора, видел и читал подлинник этого <договора>, ничего не добавил и не сократил, сохранив лишь то, что нашел, доподлинно скопировал это в сию книгу, собственноручно скрепил и подписал»[440].

В этом договоре, как мы видим, весьма недвусмысленно проявился весь торгашеский дух венецианцев, который заставил крестоносцев изменить направление похода[441]. Вот почему правы были еще продолжатели Вильгельма Тирского, на которых как-то мало обращали внимания, последующие историки, но именно они писали, что изменение направления похода стало результатом прямой измены Венецианской республики: «Когда Малек-Апдель, брат Саладина, услышал, что христиане наняли флот, чтобы идти в Египет, он прибыл в Египет и сосредоточил здесь свои силы. Потом избрал послов, вверил им значительные денежные суммы и послал в Венецию. Дожу и венецианцам предложены были большие подарки. Послам приказано было сказать, что если бы венецианцы согласились отвлечь христиан от похода на Египет, то султан дал бы им торговые привилегии в Александрии и большую награду. Послы отправились в Венецию и сделали то, что им было поручено»[442].

Это свидетельство было впервые опубликовано только в 1861 г. французским ученым Мас-Латри, который обратил внимание историков на то, что направление Четвертого Крестового похода на Византию, а не на Палестину и Египет, было вызвано недостойной, а в чем-то даже коварной политикой Венеции, дож которой вступил в тайные переговоры с султаном Египта и продал ему всю информацию о походе[443].

В 1205–1217 гг. венецианцы действительно получили от египетского султана многочисленные торговые привилегии, которые оказались, как писал Мас-Латри, платой за измену христианскому делу.

Воспользовавшись безденежьем собравшегося войска и борьбой за трон в Византийской Империи, венецианцам удалось, в конце концов, аннексировать Константинополь, в качестве торговой метрополии, и всю Восточно-римскую империю — в качестве экономической зоны. В 1204 г. Константинополь был взят штурмом и завоеван. Христиане сразились с христианами. Крестоносцы вели себя безжалостно и беспощадно. В течение восьми дней и ночей они жгли, разрушали и грабили дворцы и храмы Константинополя, уникальные произведения античного и раннехристианского искусства. Они с боем брали улицу за улицей. Не давали пощады никому — ни женщинам, ни детям, ни инокам, ни инокиням — и все это во имя и под знаком Креста! Греческий историк Никита Хониат, жалуясь, писал о тех днях:

Константинопольские храмы были переполнены многочисленными реликвиями, свято почитавшимися всеми христианами, как на Западе, так и на Востоке. После завоевания Константинополя крестоносцы превратились в охотников за реликвиями, а Венеция превратилась в крупнейший центр Западной Европы по торговле ими. Робер де Клари, один из участников четвертого крестового похода, принимавший непосредственное участие в этом разграблении, отметил в своей хронике, что «и в 40 самых богатых городах мира едва ли нашлось бы столько добра, сколько было найдено в Константинополе»[445].