Вот как характеризует Олтаржевский те задачи, которые стояли перед авторским коллективом, проектировавшим здание высотной гостиницы на Комсомольской площади: «Отсюда и ответственнейшая роль этой площади как въезда в столицу, въезда, требующего соответствующей архитектурной выразительности. В настоящее время одна сторона площади целиком занята уникальным сооружением блестящего зодчего нашего времени А.В. Щусева — зданием Казанского вокзала, представляющим собой талантливое воплощение прекрасных традиций русского зодчества. На противоположной стороне расположены Северный вокзал — живописное сооружение в духе “русского модерна” и Октябрьский вокзал — здание сухой казенной архитектуры. Здание гостиницы располагается на оси третьей стороны площади, и архитектура его должна развивать дальше традиции, заложенные уже А.В. Щусевым в архитектуру площади — площади древнейшего русского города».

Перед авторами проекта гостиницы была поставлена трудная и вместе с тем почетная задача создания сооружения, архитектура которого отвечала бы высоким требованиям этой площади. Необходимо было дать объемное решение, отвечающее по характеру формам Казанского вокзала и одновременно являющееся завершением перспективы площади.

Надо сразу отметить, что эта сложная задача была успешно решена авторами проекта — архитекторами Л.М. Поляковым и А, Б. Борецким. Здание прекрасно вписалось в ансамбль площади, и мы сейчас уже не можем представить себе крупнейшую вокзальную площадь Москвы без этой заметной вертикальной доминанты.

Строительство гостиницы было завершено в 1954 году. Здание в основном представляет собой прямоугольную семнадцатиэтажную башню с шатровым завершением, вырастающую из семиэтажного объема, который связывает композицию здания с окружающей застройкой. Семиэтажный объем, в свою очередь, расчленен в плане на четыре угловых объема, создающих впечатление монументальных устоев, поддерживающих башню. «Все в этом здании, — специально отмечал Олтаржевский, — начиная с шатрового завершения, кончая силуэтом и архитектурными деталями — все родственно архитектурным традициям Москвы. Здание с честью выполняет свою роль в архитектурном ансамбле Комсомольской площади».

Здание облицовано естественным камнем различных пород — от полированного гранита до белого карабчеевского известняка. Кровля шестигранного шатра покрыта медными листами, шпиль и венчающее завершение обработаны под тон золота, что еще больше усиливает впечатление торжественности и монументальности.

Ряд сооружаемых в то время высотных зданий предназначался для размещения в них различных правительственных учреждений. В эту группу входили здание на Смоленской площади (где было размещено Министерство иностранных дел), здание у Красных Ворот (где было размещено Министерство путей сообщения) и здание в Зарядье, которое, как уже говорилось, не было достроено по целому ряду причин.

Это здание — одно из самых известных и заметных в центре Москвы. А в момент проектирования и строительства его значение определялось тем, что оно располагалось на тогда одной из главных магистралей столицы, соединяющей Кремль с «ближней» дачей. На той магистрали, по которой тогда почти ежедневно ездило руководство страны — и сам Сталин, и его ближайшее окружение. Поэтому архитектурному облику ансамбля Смоленской площади, доминантой которого и стало это здание, придавалось особое значение.

Согласно плану реконструкции Москвы Смоленская площадь еще до начала строительства высотного здания была значительно расширена, приобретя форму трапеции. Такой она осталась и до сих пор. Меньшее ее основание переходит в Смоленскую улицу, ведущую к Бородинскому мосту. На границе большего основания трапеции располагается своим главным фасадом высотное здание. Уровень, на котором поставлено здание, значительно выше уровня лежащего перед ним района. Таковы условия расположения здания, создающие великолепную фронтальную обозреваемость его при въезде на Бородинский мост со стороны Можайского шоссе, в начале которого и располагалась знаменитая «ближняя» дача Сталина.

Общая композиция здания, построенного по проекту архитекторов В.Г. Гельфрейха и М.А. Минкуса, решена исходя из условий фронтальной обозреваемости его со стороны Бородинского моста. Отсюда, как отмечал Олтаржевский, «естественное стремление авторов, помимо красивого богатого силуэта, придать зданию фронтальный протяженный характер».

Как отмечают современники, проектирование этого здания шло сложно. Окончательный вариант рождался в спорах. Не обошлось и без курьезов. Как рассказывает архитектор Д.Н. Чечулин (он в то время был главным архитектором Москвы), при создании проекта этого здания возник спор между архитекторами Щусевым — признанным мэтром советской архитектуры — и Гельфрейхом, который руководил творческой группой, проектирующей здание. Щусев считал, что для Смоленской площади нужна вертикаль. Но это мнение встретило сопротивление со стороны Гельфрейха. Чечулин полностью поддержал мнение Щусева. Более того, он пригласил Гельфрейха в свой кабинет, сделал несколько предложений и поправок к уже сделанному проекту, а потом сказал: «Пока не нарисуете общий вид здания, не уйдете». Гельфрейх начал рисовать в кабинете, выполненные эскизы сразу же обсуждались, и решение было найдено на месте.

Данный эпизод, описанный в книге Чечулина «Жизнь и зодчество», еще раз подтверждает ту точку зрения, что архитектурный облик большей части высотных зданий был плодом коллективного творчества. И официальные авторы часто просто оформляли идеи, высказываемые более знакомыми с высотным строительством архитекторами или специалистами, стоящими ближе к руководству страны и понимавшими его запросы и требования. Поэтому совсем не исключено, что в создании архитектурного облика многих московских высоток активное участие принимал и Олтаржевский.

В целом необходимо отметить, что административное здание на Смоленской площади своим общим фронтальным приемом композиции, являющимся результатом протяженности фасада, резко отличается от остальных высотных зданий. Отойдя от принципа башенного построения, авторы дали интересное мощное фронтальное решение с сильными, четкими вертикальными членениями, подчеркивающими высотность здания, с богатым живописным силуэтом.

Центральная часть здания имеет 22 этажа, к ней с обеих сторон примыкают шестиэтажные крылья. Высотный объем здания отодвинут от красной линии, что обеспечивает удобный подъезд автомашин к главному входу и создает условия для лучшего обзора здания как с площади, так и с более близких к нему точек.

Композиция высотного объема построена по принципу облегчения элементов архитектуры по мере роста здания. Это одинаково относится и к горизонтальным членениям, и к отдельным архитектурным деталям — они уменьшаются в размерах по мере удаления от земли и в конце концов переходят в шпиль и кружевное завершение, растворяющееся в воздушном пространстве. Характер кружевного завершения его высотной части и принцип пятиглавия в построении объемов сближает это здание с образами русской, в частности, московской архитектуры. Здание получилось очень красивым и выразительным.

Интересно, что это здание первоначально проектировалось без венчающей башни с венчающими шпилями или шатрами (в частности, в книге Олтаржевского представлен проект без венчающей башни), но прямо в процессе строительства это башенное завершение на здании появилось. По этому поводу рассказывают следующую городскую легенду.

Как известно, Сталин очень любил «башенки», то есть башенные завершения на зданиях, и строго следил за тем, чтобы они были на всех сооружаемых высотках. И вот однажды, проезжая мимо строящегося здания на Смоленской набережной, он обратил внимание на то, что на здании нет башенки. «А где башенка?» — строго спросил он. И наверху уже практически готового сооружения в нарушение первоначального проекта срочно установили башенку. И не просто башенку, а со шпилем. Она несколько отличается от основного объема здания. Будете на Смоленской площади в Москве, обязательно присмотритесь — и вы сами увидите, где начинается дополнительно установленная часть. Так что эта история, которую с некоторыми изменениями рассказывает в своих «Записках зеваки» писатель Виктор Некрасов, судя по всему, абсолютно правдива.