Между тем месье Ришар, очевидно, пока не решил судьбу своих пленников, иначе бы он не старался на всякий случай — вдруг все-таки придется отпустить? — ублажить их лучшей едой и выпивкой, какую только смог найти. Можно не сомневаться, они бы сразу почувствовали, определись он с выбором не в их пользу.

Малодушием и подлостью месье Ришар походил на тех приспособленцев-шотландцев, которые метались между двумя противостоящими сторонами, высчитывая, кому достанется победа. К одной из этих сторон принадлежали Кемпбеллы… Мысль о заклятых врагах вызвала в памяти Алекса лицо странной девушки, волею судьбы оказавшейся на его корабле. Ее глаза манили, притягивали, как магнит… Алекс вспомнил, как ему хотелось прикоснуться к ней, поцеловать… Нет, это было бы сродни предательству — лучше иметь дело со скорпионом, чем с кем-то из этого проклятого семейства!

Но Дженет совершенно не укладывалась в его представление о ненавистном клане. К тому же в их последнюю встречу она показалась ему намного красивее, чем раньше, возможно, потому, что поначалу он смотрел на нее только как на дочь лорда Кемпбелла, а не как на женщину, способную мыслить, чувствовать и сострадать…

Теперь же у Алекса как будто открылись глаза — Дженет, распустившая уродливый пучок на затылке и снявшая нелепые перчатки, предстала перед ним настоящей красавицей. Особенно хороши были ее пышные русые волосы с золотистыми прядями и колдовские глаза, от гнева вспыхивавшие изумрудно-голубым огнем, как Карибское море под лучами солнца.

Не ко времени и не к месту Алекс ощутил такое глубокое, сильное влечение к ней, какого еще не испытывал ни к одной женщине. Правда, появление Дженет с самого начала вызвало в нем неясное томление, но он объяснил его тем, что просто стосковался по женской ласке.

А потом была встреча в «лазарете»…

Тогда к Дженет, казалось, устремилась каждая частица его тела, и, что встревожило Алекса больше всего, к ней устремилась его душа — ему вдруг страстно захотелось, чтобы с лица девушки исчезла привычная настороженность, чтобы оно осветилось радостью. И лишь усилием воли Алексу удалось подавить желание погладить Дженет по щеке, приласкать ее, успокоить…

Как бы он хотел ей сказать, что ему наплевать на ее родимое пятно, которое, очевидно, доставляло девушке немалые страдания — об этом говорили привычка ходить в перчатках и напряженное выражение глаз Дженет, которое появлялось всякий раз, когда кто-нибудь бросал взгляд на ее руки или при встрече с новым человеком. Алекс и сам испытывал такое же чувство с тех пор, как охромел и его лицо обезобразил шрам. Но хромота и шрам — следствие его собственных действий, а родимое пятно досталось Дженет от природы. Разве справедливо ее в этом обвинять?

Похоже, она сама не сознает, как красива, как прекрасны ее глаза и волосы…

И все же она одна из Кемпбеллов… Ненависть к ним прочно поселилась в душе Алекса после сокрушительного поражения той Шотландии, которую он любил и считал своей родиной, а в горькие месяцы скитаний, последовавших за сражением при Каллодене, к ненависти присоединились безграничное отчаяние и опустошенность. Тогда Алекса спасли сестра и ее новый муж — если бы не они, он, наверное, стал бы таким же законченным негодяем и убийцей, как Камберленд.

Капитан на мгновение закрыл глаза, пытаясь представить себе, о чем сейчас думает Дженет. Может быть, она уже сбежала от Хэмиша и пытается перебраться на Барбадос, к жениху? Не исключено. Но почему эта мысль причиняет такую боль? Наоборот, нужно радоваться, что леди Кемпбелл больше не будет стоять на пути…

«Хватит отчаиваться, — приказал себе Алекс, — лучше подумай, как отсюда выбраться!»

Рассчитывать можно было только на себя. Берк бы, конечно, ради своего капитана поднял команду на штурм города, но Форт-Ройяль наводнен солдатами, и шансов на успех нет никаких. Слава богу, Хэмиш человек осторожный и вряд ли решится ослушаться приказа. А капитан приказал до его возвращения никому не покидать корабля.

Остается одно — побег… Тогда за «Ами» будут охотиться уже два флота — английский и французский. Но лучше уж бежать и бороться за свою жизнь, чем сидеть и обреченно ждать прихода англичан…

Алекс подошел к окну — на город уже опустилась ночь. Если утром они с Клодом не добьются аудиенции у губернатора, придется применить силу, чтобы вырваться отсюда. Вот только как? Ведь у них нет оружия…

— Ты же знаешь, у меня приказ, — упрямо повторил Хэмиш.

— Плевать мне на твои приказы! — рявкнул Берк. — Капитана арестовали, значит, мы должны его вызволить!

Поблизости от них, в тени одной из шлюпок, пряталась Дженна, на которую никто уже не обращал внимания — в последние двое суток матросы начали относиться к ней почти как к своей, поскольку она ухаживала за Мэг.

Слушая спор соратников Мэлфора, девушка размышляла над словами компаньонки о Берке — этот мужлан казался полной противоположностью Селии и всего того, что ей нравилось в людях, за исключением, пожалуй, такого похвального качества, как преданность.

— Никто больше не сойдет на берег до тех пор, пока я не свяжусь с капитаном, — упорствовал Хэмиш. — Я разрешил отнести девочку к доктору, потому что это собирался сделать сам капитан. Но про тебя, Берк, он ничего не говорил.

Дюжий шотландец с угрожающим видом двинулся было к лекарю, но ему преградил дорогу Микки.

— Хэмиш прав, — сказал матрос. — Нас осталось не так много, и, если французы кого-то арестуют, мы просто не сможем управиться с кораблем, чтобы выбраться отсюда.

— Тогда я пойду один, — проворчал Берк. — Я ведь ничего не смыслю в морском деле, от меня мало толку.

— Что правда, то правда, — ядовито заметил Хэмиш.

— Я с тобой, Берк, — выступил вперед Робин. Дженна решила, что настала пора вмешаться.

— Думаю, надо действовать, как прикажет капитан, — сказала она, выходя из тени.

— Но нас к нему наверняка не пустят, — покачал головой Хэмиш. — Как мы узнаем его новый приказ?

— К нему могут допустить его жену, и в этой роли выступлю я, — спокойно ответила Дженна.

Моряки от изумления потеряли дар речи.

— Не сомневайтесь, французский губернатор обязательно разрешит капитану свидание с женой, иначе он не француз, — добавила девушка.

— Откуда нам знать, можно ли вам доверять? — прищурился Микки.

— Подумайте сами, — пожала она плечами, — какой мне смысл предавать вас или капитана? Англия и Франция все еще находятся в состоянии войны, и, как вы знаете, Мэлфор все равно обещал меня отпустить вместе с остальными пленниками.

— Но почему вы решили нам помочь, миледи?

— Я забочусь о Мэг, — призналась Дженна, — а девочка очень любит капитана. Мне бы не хотелось, чтобы ее жизнь или жизнь Робина вновь оказалась в опасности.

Моряки переглянулись.

— Вряд ли это удачная мысль… — нерешительно протянул Микки.

— А я с тобой не согласен, — неожиданно поддержал девушку Хэмиш. — Нас к капитану наверняка не допустят, а миледи — могут, и тогда капитан расскажет ей, как мы должны действовать.

— Но французы никому не разрешают сходить на берег, — напомнил Микки.

— Давайте хотя бы попытаемся, — настаивал Хэмиш. — К тому же миледи может пронести пистолет для капитана.

Они обсуждали предложение Дженны так, словно ее не было рядом, но она не чувствовала обиды. Ее снедало беспокойство — на словах все было просто, а на деле… Справится ли она? Ведь, по сути, ей никогда в жизни не приходилось лгать и притворяться, да и в мужчинах она разбиралась плохо, ведь до этой поездки девушка общалась в основном с домочадцами. Вдруг губернатор не поверит, что Мэлфор мог жениться на такой дурнушке? Да и кто женится на женщине с «дьявольской меткой»? Не дай бог, если француз дознается, кто она на самом деле, или ее выдаст Мэлфор — тогда на ее будущем можно будет поставить крест: одно дело стать пленницей пирата и совсем другое — добровольно притвориться его женой, чтобы вызволить его из-под ареста…