Не оставить ли ее на корабле, чтобы она и дальше заботилась о Мэг, пока та не выздоровеет? Нет, нет, это совершенно невозможно! Одно дело везти в безопасный порт пассажирку судна, захваченного как трофей, и совсем другое — удерживать ее силой. Так могли бы поступить только ненавистные англичане…

Но малышке нужна женщина-воспитательница, иначе Мэг превратится в отъявленного сорванца. Впрочем, может быть, она сорвиголова по своей природе, и с этим уже ничего не поделаешь? Однако время летит быстро, и через несколько лет Мэг начнет задумываться о замужестве. Разве она сможет удачно выйти замуж, не умея ни вести хозяйство, ни шить, ни готовить? В ней надо воспитывать будущую жену и мать… И она вроде бы неплохо относится к Дженет Кемпбелл…

Алекс покачал головой. «Нет, — сказал он себе, — выбрось эту идею из головы. Или ты растерял последние мозги и забыл, что сладкоголосая Дженет — дочь проклятого лорда Кемпбелла? Черного кобеля не отмоешь добела!»

Но мысль о Дженне преследовала его неотступно, словно какая-то часть его внутреннего «я», истинная, незамутненная годами тяжких испытаний, — как Алекс ни старался, ему так и не удалось заставить ее замолчать, — не хотела отпускать девушку, и вовсе не только из-за Мэг.

Дженна стала первой женщиной, которая, казалось, не замечала ни его шрама, ни хромоты. Его уродство не отталкивало ее, и если она относилась к нему с неприязнью, то лишь потому, что он не подходил под идеализированный образ, который рисовало ее воображение.

Алекс тяжело вздохнул. Да, он далеко не идеал… В последние два года он начисто утратил понятие о чести, которую когда-то так высоко ценил. Можно ли вновь стать человеком чести? Да и стоит ли, если для этого придется отказаться от мести врагам? Жажда мщения — вот единственное, что помогло ему выжить после Каллодена и ради чего он жил теперь.

Стараясь больше не думать о Дженет Кемпбелл, Алекс присел рядом с Мэг, взял ее за руку и держал до тех пор, пока не почувствовал, что девочка, измученная болью и опьяненная спиртным, крепко заснула. «Что ж, может быть, дать ей рому — не такая ух плохая мысль», — решил Алекс, хорошо знавший, сколь быстро вызывает привыкание настойка опия.

Что дальше? Как быть с Робином и Мэг? Дженет Кемпбелл задала самый наболевший вопрос из тех, что мучили шотландца.

«Как ты и планировал, — ответил сам себе Алекс, — устрой их в семью, только как следует постарайся, найди хороших людей. Денег будет достаточно, чтобы дать детям все самое лучшее. Правда, только после возвращения из Бразилии…» Если все пойдет, как задумано, через некоторое время он освободится от бремени ответственности за Робина и Мэг.

Решено: Дженет Кемпбелл покинет «Ами» вместе с остальными пассажирами, и его покой будут нарушать только воспоминания о прошлом.

Но, черт возьми, почему при мысли об этом становится так тяжело на душе?

Дженна жаждала вновь обрести свободу с того самого дня, как «Шарлотту» захватили пираты. «Слава богу, когда я буду свободна, — думалось ей в первые дни плена, — какой-то разбойник с большой дороги не сможет мне указывать, что делать!»

Когда она осознала, что и до пиратского плена не была свободной, находясь под властью чужих предрассудков и собственных сомнений? Трудно сказать, но постепенно все изменилось.

В обитателях пиратского корабля, даже в капитане, в самой атмосфере, царившей на «Ами», было что-то неуловимо привлекательное. Может быть, ощущение свободы? Именно на «Ами», став пленницей, Дженна освободилась от тяжких оков прошлого.

Казалось бы, плен и свобода — несовместимые понятия, но, как ни странно, факт остается фактом: у пиратов девушка почувствовала себя свободной. Хэмиш, Мэг и даже Робин принимали ее такой, какая она есть, более того, она стала им нужна. Родимое пятно, проклятие ее прежней жизни, воспринималось здесь всего лишь как некая физическая особенность Дженны — ни плохая, ни хорошая.

Вообще, несколько недель путешествия взбодрили девушку, возродили в ней желание жить. Она полюбила морской простор, ветер и солнце. Наконец, на корабле ее не мучили ни назойливый интерес окружающих, ни стыдливо потупленные взгляды родных. Пребывание на «Шарлотте» внутренне подготовило Дженну к свободе, окончательно обретенной на «Ами». Правда, на английском корабле ей приходилось прятать свою «метку» от других пассажиров, рискуя прослыть чересчур экстравагантной из-за пристрастия к длинным рукавам и перчаткам, но девушка, как всегда, старалась не волноваться о таких пустяках, как мнение окружающих.

А вот судьба Мэг ее очень волновала. Дженна искренне привязалась к девочке — может быть, потому, что почувствовала в обездоленном ребенке родственную душу? Что будет с бедной девочкой и с Робином, на вид таким бывалым, иногда даже циничным — и это в двенадцать-то лет? Нет, Дженна не может их покинуть: что бы ни думали капитан да и сами сироты, дети нуждаются в ней не меньше, чем она в них.

Как можно оставить их на корабле, который не сегодня-завтра захватят англичане? Если верить капитану, они не пощадят и детей.

Нет, Дженна не хотела сходить на берег, тем более что там ее ждало неясное будущее и жизнь рядом с совершенно незнакомым человеком.

Мысль о предстоящем замужестве приводила ее в отчаяние. Если до отъезда из Шотландии брак с Дэвидом Мюрреем казался единственным выходом из положения, то сейчас он представлялся ей ловушкой, капканом, из которого невозможно убежать.

«Что угодно, только не свадьба с почтенным Мюрреем», — решила Дженна и внезапно похолодела, осознав, что не хочет покидать «Ами» не только из-за Мэг и Робина, но и из-за капитана… Разумеется, ни о каких чувствах к нему не может быть и речи, да и он к ней, похоже, совершенно равнодушен… И все же он заинтересовал ее, как ни один мужчина до него. Правда, мужчин, с которыми она была знакома хотя бы шапочно, можно легко пересчитать по пальцам, ведь в прежней жизни Дженна старалась появляться на людях как можно реже…

Дженна чувствовала душевную потребность понять противоречивую натуру этого человека, в котором столь странно уживались грубость и нежность, цинизм и твердые нравственные принципы. Девушка с удивлением отметила, что все члены экипажа относятся к нему с уважением и любовью. О такой преданности со стороны подчиненных ее отец, лорд Кемпбелл, мог только мечтать: его солдаты выполняли приказы только из страха или за деньги. А команда Мэлфора слушалась своего капитана охотно, даже с радостью.

Дженна не могла не думать о человеке, захватившем ее в плен, и о том, как обманчиво было первое впечатление. Или она ошибается сейчас, думая о нем лучше, чем раньше?

Может быть, он просто разобрался, за какие ниточки дергать, чтобы использовать ее в своих интересах?

И все-таки главной ее заботой была Мэг. Робина Дженна тоже очень жалела и хотела спасти, но ей казалось, что Мэг ее помощь нужна больше. Разве можно оставлять девочку на судне, команда которого сплошь состоит из мужчин? Робин — другое дело, он — будущий мужчина и ему уже двенадцать лет, как раз тот возраст, когда мальчиков берут в юнги.

В сердце Дженны крепла решимость бороться за Мэг. Бедная сирота тронула ее своей неприкаянностью, кротким самоотречением и неизбывной тревогой во взгляде, которые так живо напомнили Дженне ее собственные переживания. Разница между ней и Мэг заключалась в том, что в бедах Дженны были виноваты природа и семья, не простившая ей физического изъяна, а в несчастьях девочки — человеческая жестокость.

Но как спасти Мэг, если капитан категорически не хочет ее отдавать?

Даже согласись девочка уйти с новой подругой, что вряд ли возможно, как вывести ее с корабля и переживет ли разлуку Робин? Дженна желала добра обоим детям, ей не хотелось их разлучать…

Открыв дверь капитанской каюты, она увидела довольную Селию, которая бродила по каюте, собирая вещи, — ей явно стало лучше.

— Говорят, берег совсем близко, — сообщила она хозяйке с радостной улыбкой.