Главнокомандующий послал в то же время своего адъютанта (капитана Лешартье) к дивизии кирасир, чтобы Думерк выслал часть её против русского полка. Сен-Сир находился тогда в маленькой одноколке (Wurst, briska), так как полученное накануне ранение не позволяло ему ехать на лошади; он следовал на небольшом расстоянии за полковником Колонжем, чтобы заставить стрелять батарею, которая не решалась последовать устному приказу, привезённому этим офицером. Прежде чем достичь её, он встретил бригаду Корбино, которая убегала от русских кавалеристов, когда часть их уже изрубила командующего баварской артиллерией и канониров батареи, у которой они захватили две пушки. Начальники не захотели стрелять, когда было время, подчинившись осторожности, излишней в столь тяжёлых обстоятельствах, поскольку они могли совершенно изменить положение наших дел, если бы панических страх распространился далее, и особенно если эта атака была бы продолжена, что случилось бы неминуемо, в случае, если бы она была результатом соображений неприятельского генерала, а не дерзостью русской гвардии. Застигнутая врасплох артиллерия ретировалась крупной рысью, частью по дороге к Полоцку, частью вдоль кладбища Святого Ксаверия, где главнокомандующий перед началом сражения разместил 100 человек [из 2-го баварского полка], чтобы предупредить все случаи такого рода.

Посреди этого беспорядка лошади, запряжённые в линейку, в которой ехал главнокомандующий, испугались и, опрокинув эту хрупкую повозку, потащили кучера среди зарядных ящиков артиллерии, которые спасались к Полоцку. Этот генерал очутился посреди одного неприятельского эскадрона, который вызвал весь этот переполох, и, благодаря почти непостижимому счастью, сумел добраться до оврага Полоты, крутые откосы которой в этом месте препятствуют спуску кавалерии. Офицер Главного штаба, остававшийся с ним, помог ему спуститься в овраг, и он направился к швейцарской бригаде, размещённой в резерве». Баварцы пишут, что Сен-Сир спасся, «благодаря темноте и потому что он благоразумно прикрыл рукой свою орденскую звезду».[174] Под эту атаку попал и раненый генерал Пуже, возвращавшийся в Полоцк.

По словам Репнина, в это же время «эскадрон капитана Авдулина атаковал 3-ю неприятельскую колонну, опрокинул её и, окружив её с помощью наших стрелков, полностью уничтожил; он взял в плен двух полковников, которые, будучи жестоко изрубленными, были оставлены на поле боя. В этот момент храбрый поручик Гусейнов был убит картечью. После этой атаки эскадрон кавалергардов перестроился, соединился с эскадроном конной гвардии, вместе с которым образовал 2-ю линию. Штабс-капитан Авдулин, который командовал эскадроном, и капитан Миронов из Каргопольского драгунского полка, который исполнял при мне функции первого адьютанта, особенно отличились в этом деле». Поручик кавалергардов С.П. Воейков был «убит наповал снарядом во время атаки». Одним из упомянутых полковников был Ф.А. Эпьяр де Колонж, который, «желая ободрить французские батареи, которые отступали, направился вперёд; он получил от казаков четыре лёгких сабельных удара по голове и один по левой руке»; по другим данным, он получил 7 сабельных ударов по голове, и русские посчитали его убитым. Также был ранен полковник С.Й. Комо де Шарри, который вспоминал: «Ядро вырвало кусок сапога моей левой ноги, пробило мою лошадь, ударило в мою правую ногу и раздробило её ниже лодыжки».[175]

Репнин пишет, что упомянутые кавалерийские атаки остановили противника и «позволили нашей пехоте и нашей артиллерии исполнить предписанные им движения. Между тем, два батальона Тенгинского полка, поддерживая своих стрелков, всё ещё боролись с неприятелем». Тогда Балк приказал Репнину «выслать для их прикрытия полковника Ершова с двумя эскадронами гвардейских кирасир. Противник, который направился назад, силился нас обойти, направив длинную колонну кавалерии к лесу. Два гвардейских эскадрона были выдвинуты вперёд, чтобы предотвратить это намерение, тогда как полковник Ершов с эскадронами гвардейских кирасир майора Карского и майора Семеки, сделав поворот по-трое направо, преградил путь неприятельской колонне. Затем, повернув фронт, они устремились с саблями наголо на колонну, состоявшую из отборных конных егерей и улан. Они были опрокинуты и галопом бросились на батарею».

Командир 7-го конно-егерского полка А.Р. де Сен-Шаман вспоминал: «Мой полк был задействован вечером и провёл удачную атаку на стрелков русской пехоты, численностью около 1.500, которые все были убиты или захвачены в плен; но, встретив затем несколько эскадронов русских кирасир, мы отступили в величайшем беспорядке почти до Полоцка… Это дело было весьма печально для нашей бригады, так как 20-й конно-егерский и 8-й уланский пострадали ещё больше, чем мой полк; я избежал там величайшей опасности».[176]

По словам Репнина, «поручики Вилламовиц, князь Шаховский, корнеты Валецкий и Окунев оказались там первыми, и пятнадцать пушек попали в руки победителей, из которых две были немедленно увезены под эскортом к командующему корпусом. Из-за недостатка войск и упряжек другие были оставлены на поле боя, после того как орудия были заклёпаны, а их лафеты приведены в негодность». Дибич также указал, что «два эскадрона кирасир Императора и Императрицы под командой майора Семеки захватили пятнадцать орудий, но из-за отсутствия упряжек они смогли увезти только две пушки». Витгенштейн же написал несколько иначе: «эскадрон кавалергардский кинулся на колонну конных егерей, и опрокинув, преследовал их до самого города; два эскадрона же лейб-кирасирских В.И.В. и Е.И.В. полков и Гродненский гусарский эскадрон ротмистра Дяткова… бросился на остальную неприятельскую кавалерию и на батарею и, прогнав первую, кирасиры овладели 15-ю батарейными французскими орудиями, из которых по недостатку лошадей и упряжи и по причине многих рвов нас разделявших увезли только две, а остальные, заклепав и испортив лафеты, принуждены были оставить на месте».

Дибич пишет, что кирасиры майора Семеки «преследовали кавалерию, которую они опрокинули, до предместьев Полоцка. Они обрушились на кирасир Думерка в момент, когда эти кирасиры выходили из пригорода, и увлекли их за собой. Тогда в городе воцарил величайший беспорядок. Войска, артиллерия, обозы устремились к мосту на Двине. Но баварский резерв выдвинулся во время, Семека ретировался в хорошем порядке и вновь занял позицию, которую занимал перед своей атакой». По словам Витгенштейна, «сия храбрая кавалерия преследовала неприятеля до предместья города, где и опрокинул майор Семейко неприятельских кирасир, вышедших из города на подкрепление бегущему неприятелю; замешательство в оном было чрезвычайное, войска, артиллерия и обоз бросились в беспорядке на мосты, где даже часть последнего потопили, но подоспевшая баварская пехота, а особливо выгодное местоположение Полоцка не позволили храброй нашей кавалерии воспользоваться далее нашими выгодами».

По словам Дибича, «два эскадрона кавалергардов и конной гвардии отделились от кирасир Семеки в момент разгрома неприятельской кавалерии и обратились на колонны французской пехоты, которые находились возле батареи. Они изрубили эти колонны и вновь вернулись затем в линию». Сен-Сир же уверял, что «те из кавалеристов, которые последовали за артиллерией по дороге вдоль кладбища, были остановлены огнём в упор, произведённым пехотой, помещённой в засаду за его стенами. Другие кавалеристы, которые преследовали отступавшую артиллерию к городу, были атакованы 4-м кирасирским полком под командой генерала Беркхейма, которого адъютант Лешартье побудил двинуться в атаку на противника, не дожидаясь, как он сначала хотел, приказа генерала Думерка, занятого в тот момент отражением атаки на дороге из Дисны, где был наш крайний левый фланг». Д’Альбиньяк писал, что «дивизия кирасир слишком выдвинулась влево, чтобы преследовать неприятеля на дороге из Белого и чтобы поддержать хорватов и бригаду Кастекса. Следовало оставить в центре, по меньшей мере, один кирасирский полк». Эльзасец Беркхейм с 4-м кирасирским полком «сумел изрубить большую часть русских драгун и гвардейцев, которые вынудили войска Корбино ретироваться».[177] Как видим, противники по-разному — каждый в свою пользу — описали окончание кавалерийских атак.