Пришпорив лошадей, В. Андреев с драгунами ринулись вперёд и, выскочив из-за поворота дороги, оказались на холме. Перед взором В. Андреева «сравнительно недалеко, внизу, верстах в трёх»[184] открылась картина разворачивающего Гумбинненского сражения.
«В лучах восходящего солнца»[185] немцы обрушили мощный артиллерийский огонь на позиции 1-й кавалерийской бригады, и пошли в атаку плотными цепями. Бригада генерала Н. А. Орановского, не имея артиллерии, могла ответить только пулемётным и ружейным огнём, от которого, по словам В. Андреева, германские «густые цепи несли большие потери»[186], что «стоило немцам немалой крови»[187]. Но без артиллерийской поддержки бригада не могла долго противостоять наступающим немцам.
Как пожалел В. Андреев в тот момент, что на этом холме нет с ним корпуса Хана Г. Нахичеванского, который «бездействует потому только, – с плохо скрываемым раздражением и даже презрением через много лет написал в своих воспоминаниях В. Андреев, – что её вожди лишились энергии и устали»[188]. «Если бы генерал Гурко[189] был (в день Гумбинненского сражения. – Н. П.) …начальником армейской конницы вместо Хана Нахичеванского, – с досадой отметил В. Андреев, – то он нашёл бы силы души решиться на непреклонные действия (против. – Н. П.) …противника»[190]. Тем более что холм, на котором остановился В. Андреев с драгунами, «висел на фланге врага. Одна батарея на моём месте потрясла бы его фланг»[191].
Артиллерийский огонь противника тем временем разносил в клочья оборону бригады, она несла большие потери, и, хотя спешенные кавалеристы продолжали мужественно отражать фронтовую атаку, немцы, воспользовавшись отсутствием артиллерии и боевого соприкосновения бригады с соседней дивизией[192] на протяжении десяти вёрст, устремились в образовавшийся коридор, угрожая охватить бригаду с одного фланга. На другом фланге немцы также стали теснить кавалеристов, возникла реальная угроза окружения. Именно тогда стали ясны, по словам В. Андреева, «вся обреченность геройской борьбы моей бригады»[193], воинское преступление совершённое Ханом Г. Нахичеванским, отказавшимся оказать помощь бригаде генерала Н. А. Орановского, и его личная ответственность за смерть многих и многих людей в этом бою.
Понимая, что в это мгновение ожесточённого боя, который вела бригада Н. А. Орановского, от его сообщения зависит очень многое, он пришпорил коня и во весь опор поскакал в расположение бригады. В. Андреев заметил генерала ещё издали и, дождавшись, когда он освободился, направился к нему. Увидев В. Андреева, «генерал Орановский спросил, где Хан Нахичеванский и окажет ли нам поддержку, и на мой неутешительный ответ, жестом крайнего удивления выразил безнадежность положения»[194].
7/20 августа 1914 года. Позиция у деревень Сциргупенен и Вердельн. Около 10 часов утра. Расположение 98-го Юрьевского пехотного полка.
Около 10 часов утра немцы предприняли атаку на линию обороны Юрьевского полка, бросив на его позиции части 35-й пехотной дивизии XVII армейского корпуса. 1-й батальон подполковника Д. Н. Постникова, занимавший главенствующие высоты, и 2-й батальон подполковника Я. И. Энгельма[195] встретили наступающие немецкие цепи пулемётным и ружейным огнём[196]. Несмотря на значительные потери, немцы продолжали наступление, но оба батальона Юрьевского полка держались стойко, не отступая ни на шаг. Немецкие цепи замялись и залегли. Однако к 11 часам утра оперативная обстановка стала меняться в пользу противника. Находившийся левее 100-й Островский пехотный полк, не выдержав натиска немцев, начал отступать, чем поставил под удар один из флангов Юрьевского полка. Стремясь не допустить этого, командир полка полковник В. А. Желтышев направил командиру 99-го Ивангородского полка записку с просьбой о помощи.
«Командиру 99 полка
1914. 7 августа 10 час. 50 мин. у[тра].
№ 59 из Щигрюпенена[197]
…Левее меня Островцы отходят. Если возможно двигайтесь вперёд и поддержите меня.
Полковник Желтышев»[198].
Но было уже поздно Ивангородский полк также начал отходить. «В часов в 10 ½ утра было замечено, что боевые части 99-го и 100-го полков отходят назад и обнажают нам левый фланг в направлении от Вердельна к югу»[199]. 1-й и 2-й батальоны Юрьевского полка продолжали удерживать свои позиции. Но, боясь обхвата с флангов после оставления своих позиций Ивангородским и Островским полками, командир полка полковник В. А. Желтышев «около 11 часов утра попросил разрешения командира 1-й бригады[200] – осадить весь боевой прядок несколько назад»[201]. Получив разрешение на отступление около 11 часов 30 минут[202], роты 1-го и 2-го баталь онов поочередно под прикрытием огня 3-й батареи без паники оставили занимаемые деревни Сциргупенен и Вердельн «и остановились в ¼ версты к востоку от ранее занимаемых позиций»[203].
Именно в этот момент, стремясь развить успех, командующий I германским корпусом генерал Г. фон Франсуа приказал командиру резервной дивизии[204] генерал-лейтенанту Ф. Бродрюку атаковать и смять отступающие части 25-й пехотной дивизии[205]. В 11 часов 30 минут командир 33-го эрзац-батальона капитан фон Бессер получил приказ о наступлении[206].
7/20 августа 1914 года. Западнее деревни Садвейчен. 11 часов 30 минут. Расположение 33-го эрзацбатальона.
Получив приказ о выступлении, капитан фон Бессер построил свой 33-й эрзац-батальон и вместе с другими частями 2-го резервного полка колоннами начал движение на Сталупенен. Это был безрассудный шаг немецкого командования, так как оно посчитало, что русские опрокинуты и все части 25-й пехотной дивизии отступают в полном беспорядке и «большими массами»[207]. Но это было совершенно не так. Благодаря чётким и своевременным действиям своих командиров отошедшие на ¼ версты два батальона Юрьевского полка не потеряли управления, не поддались панике и были полны решимости остановить разящим пулемётным и ружейным огнём колонны наступающего врага.
О чём думали в этот момент солдаты и офицеры 1-го и 2-го батальонов Юрьевского полка, лежавшие в открытом поле и не успевшие как следует окопаться, глядя на наступающие колонны немцев? О надвигающейся смерти? О своих близких? О том, что ещё не прожита целая жизнь? Нам неизвестно, и мы уже никогда не узнаем об этом. Но точно известно, что эти русские солдаты и офицеры не испугались смертельной опасности и были готовы до конца выполнить свой долг.
Части Ивангородского и Островского полков также закреплялись на новых позициях.
