Гаррик таскал связки шифера на крышу, а Керр его прибивал. Во время работы они говорили только по необходимости, но когда они решили передохнуть и подкрепиться, они вернулись к теме, интересовавшей обоих, – к Италии.

– Дом в Венеции? – вздохнул Керр, не веря, что такое бывает на свете, – Почему ты уехал оттуда? Если бы я мог жить за границей... – Он замолчал и указал на фигуры вдали: – Смотри – Эллин Фейл и Кэлибрид Тиар, наши арендаторы. Они часто собирают здесь лечебные травы.

– Молодая Эллин живет поблизости, так?

– В Боай-Феа, рядом с фабрикой.

– Думаю, ей будет проще брать у тебя книги, когда вы переедете. Она очень любит читать.

Керрон улыбнулся:

– В следующий раз я дам ей «Энеиду». Это займет ее надолго. Хотя, наверное, это вызовет скуку у ее слепой бабки.

Неужели Керр не замечает, что эта красивая девочка его боготворит? Ее тяга к знаниям была искренней, в этом нет сомнений. Но Гаррик предположил, что ее стремление узнать побольше продиктовано желанием понравиться сыну графа. Однако Керр горел желанием покинуть остров – и всегда хотел, по словам Лавинии. Беспокойная душа, подумал Гаррик, такой же бродяга, как и он сам.

– Вон Лонду, – сказал юноша, – скачет к нам.

Гаррик сразу отбросил свои размышления о Керре и Эллин, увидев фигурку, пересекающую торфяники. Он вскочил на ноги и стряхнул крошки с одежды.

– Где моя куртка?

– Кажется, ты оставил ее в траве, – ответил Керр.

– Ты не против, если я уйду?

– Конечно, иди! Я сам закончу.

Фаннаг уверенно нес Лавинию по холмам и по каменистым бродам. Ее мысли обращались к тому дню, когда она ехала этой дорогой, еще до первой поездки в Англию. Она вспомнила, что холм был покрыт лиловым вереском, а на ней была старая куртка для верховой езды и грубая шерстяная юбка.

Сегодня все холмы зеленели и ярко распустились цветы. На ней был костюм для верховой езды из тонкой красной ткани. Но теперь, как и тогда, все ее мысли были о замужестве. Если она не добудет мужа, причем скоро, это сведет в могилу ее отца.

– Лавиния, Лавиния, подожди!

Она повернулась в седле и увидела Гаррика, который, перепрыгнув через каменную стену, продирался сквозь кусты. Какое ужасное событие заставило его мчаться к ней, не разбирая дороги? Керр упал с крыши и разбил голову? Китти стало хуже?

Она спешилась и бросилась ему навстречу.

– Что случилось? – закричала она, побледнев.

– Моя жизнь в опасности, – выдохнул он. – Ты должна спасти меня. Я отплачу тебе за это, клянусь. Отдам часть своего богатства, всех лошадей, каких захочешь, мое палаццо в Венеции...

– О чем ты говоришь? Если ты опять напился...

– Не пил ни капли. – Он схватил ее за руки. – Помнишь, я говорил о том, что играл в пикет с лордом Эвердоном у леди Бекингемшир, и о моей клятве бросить играть в карты? Я кое-что скрыл от тебя. В ту ночь я выиграл много денег – двадцать шесть тысяч фунтов. Больше тридцати тысяч в деньгах Мэна.

– Ох, Гаррик!

Он помрачнел.

– Ты не выглядишь очень обрадованной.

– Потому что ты утаил это от меня. Я надеялась, что мы всегда будем честны друг с другом.

– Начиная с этого момента, – пообещал он. – Лавиния, ты должна выйти за меня замуж.

– Да, я знаю. Оглашение в церкви за три недели до свадьбы, – рассеянно произнесла она. – А тогда уже все будут знать, что я...

– Вот особая лицензия. – Он помахал перед ней документом. – Мы не должны ждать – мы можем пожениться хоть сегодня. И я собираюсь тебе доказать, что я больше не тот обманщик, бродяга и игрок, каким был, когда мы познакомились.

Его дикий взгляд, всклокоченные волосы, одежда работника – он совсем не был похож на щеголеватого незнакомца, который заговорил с ней на лондонской улице, а потом ее поцеловал.

– Тебе не нужно ничего доказывать мне, Гаррик.

– Может, я не так богат, как лорд Ньюболд, но я могу вложить деньги в ткацкую фабрику твоего отца, оплатить учение и путешествия Керра, послать Китти на лечебный курорт. Я хочу вам помочь. Пока я не приехал на ваш остров, я не знал, что это такое – быть членом семьи. Радость и чувство покоя были мне неведомы, пока я не встретил тебя. Помнишь это? – Он показал серьги, которые подарил ей в «Отдыхе кучера».

– Конечно, помню, – ответила она, думая о том, когда же он закончит свою пылкую речь, чтобы она могла рассказать свои новости.

– У меня есть еще кое-что для тебя, дорогая малышка.

Увидев, что он достал из кармана, она охнула: в его руке искрилась всеми цветами радуги длинная нитка крупных бриллиантов.

– Я охочусь за богатством, – напомнила она ему, когда он надел сверкающий подарок на ее шею. – Все скажут, что я вышла за тебя, потому что ты внезапно разбогател. Или потому, что я...

– Причина, по которой ты выходишь за меня, – отчеканил он как мог убедительно, – в том, чтобы сохранить мне жизнь. Твой отец говорит, что по законам Мэна обесчещенная девственница может наказать соблазнителя одним из трех способов. Меч – чтобы отрубить ему голову. Веревка – чтобы его повесить. Или обручальное кольцо. Лавиния, ты держишь мою жалкую, недостойную жизнь в своих руках. Что меня ждет?

– Кольцо. И скорая свадьба. – Она покраснела и добавила: – Я думаю, что у меня будет от тебя ребенок.

– Не может быть! – восхитился он. – Я скоро стану отцом?

– Я еще не совсем уверена, – пока не уверена.

Его пальцы быстро побежали по ее красной куртке, расстегивая крошечные пуговицы.

– Перестань дергаться, – нетерпеливо произнес он.

– Что ты делаешь?

– Пользуюсь моментом, – ответил он бесстыдно, лукаво улыбнувшись. – Есть способ сделать твои подозрения реальным фактом.

Облегчение, любовь и счастье вырвались наружу смехом. Он уложил ее на траву и цветы и заглушил ее смех жадными, отчаянными поцелуями.

Суффолк, 1798 год

– Поймала!

Лавиния улыбнулась дочери, которая охотилась с сачком на пестрых бабочек.

Сэр Бардольф Хайд, опираясь на трость, пересек лужайку, чтобы осмотреть добычу.

– Что ты хочешь с ней делать, Кэт?

– Отдать Джонафану. Подарок на день рофдения. – Девочка отнесла добычу брату, который сидел на одеяле у ног матери. – Смотри, бафочка.

– Бабочка, – поправила Лавиния.

– Бчка, – повторил ее годовалый сын.

– Лучше отпусти ее, Кэт. У нее очень нежные крылья.

Бабочка полетела по залитому солнцем саду, девочка помчалась за ней.

– Хорошо, что я вспомнил об этом сачке, – улыбнулся баронет. – Ее отец пользовался им, когда был маленьким.

– Она не привыкла к тому, что он может уехать надолго. Она будет очень расстроена, если он не вернется завтра, к дню рождения Джонатана.

– Гарри не стоило ехать в Лондон. – Баронет покачал головой.

– Он считал, что должен сделать это. Он всегда переживал, что брат не помог ему в беде.

– Я не знаю, о чем думал Эдвард! Бежать с замужней женщиной, выставлять напоказ их связь...

Лавинию отвлек Флинг, который перегнул свою голову с черной гривой через стену сада и с удовольствием стал жевать нежный плющ.

– Коварное животное! Оппортунист – в точности как его хозяин.

Баронет продолжал:

– Лучше бы им обоим сбежать в Италию. Как поступили некоторые люди, чьи имена я могу назвать.

Лавиния опустила ресницы, вспоминая, как все у них происходило с мужем.

Гаррик увез ее в Венецию, как только они поженились. Там родилась Кэтрин и был зачат Джонатан. После двух лет спокойной жизни они решили, что могут вернуться в Англию. Теперь они жили в Монквуд-Холле.

– Я и сейчас готов повторить, что тебе нужно было ехать в Лондон с мужем. Ты не можешь вечно избегать его, моя милая.

– В другой раз.

– Карета! – закричала Кэт. – Папа приехал!

Лавиния поспешно вскочила на ноги, и ее надежда сменилась восторгом, когда путешественник опустил стекло и энергично замахал шляпой.