По дорожкам гуляли женщины с колясками, а в глубине парка детская площадка, просто наводнённая детьми. Они катались с ледяной горки, качались на качелях, кто-то играл в снежки. Марина остановилась, наблюдая за ними, и вздрогнула, когда прямо за её плечом раздался громкий окрик:
— Лебедев! Куда ты полез? Ты хочешь шею себе сломать? Слезай!
Женщина заметила обращённый к ней взгляд Марины, вдруг смутилась и улыбнулась виновато.
— Извините. Просто за ними глаз да глаз, секунду промедлишь и…
Марина вежливо улыбнулась в ответ.
— Ничего.
Она отошла в сторону, поставила сумку на скамейку и достала телефон. Нужно было предупредить Ольгу, что встреча прошла успешно, а она сегодня в офис не приедет. Пока ждала ответа, прижав трубку к уху, к скамейке подбежала девочка и села. Начала мотать ногами, а на Марину поглядывала с любопытством. Марина ребёнку улыбнулась.
— Встань, замёрзнешь.
— Ничего не примёрзну, — помотала девочка головой. — Я устала.
Ребёнок уставился на неё огромными карими глазами, и от этого взгляда вдруг стало не по себе. Марина отвернулась и с Олей заговорила, но время от времени на девочку оборачивалась. Той сидеть надоело, она влезла на скамейку и села на спинку. Немножко наклонилась назад и едва не упала, Марина в последний момент успела схватить её за куртку и втянуть обратно. Марина посмотрела с укором, а девочка рассмеялась и вдруг сама ухватилась за руку Марины.
— Держи меня.
— Держу. Нет, Оль, это не тебе… Давай завтра это решим. Да, утром. — Сунув телефон в карман, снова посмотрела на девочку. — Ты же упадёшь!
— А там снег, прямо в сугроб можно упасть!
— Зато за шиворот попадёт и будет холодно. Вставай. — Марина потянула девочку на себя, заставила встать и помогла спрыгнуть со скамейки.
Девочка была маленькая, на вид лет пять или шесть, крутилась, как юла вокруг неё и Марине никак не удавалось её как следует рассмотреть. Из кармана розовой куртяшки торчал фломастер, а на руках полосатые варежки, с налипшим на них снегом. Шапка казалась ей великоватой, съезжала на глаза, и девчушке приходилось постоянно поправлять её холодной варежкой.
— Фу, устала! — объявил ребёнок, наконец остановившись. — Теперь мне жарко.
Марина улыбнулась.
— А руки замёрзли? Варежки сырые, наверное.
— Я в снежки играла. Только там мальчишки старшие, с ними плохо играть, они дерутся.
Огромные глаза снова уставились на Марину, и она неожиданно почувствовала странную слабость в ногах и присела на скамейку. Разглядывала девочку, а та потянула её за рукав.
— Встань, замёрзнешь!
— Как тебя зовут?
Девочка важно подала ей руку.
— Юля.
Мокрую варежку пришлось пожать.
— А тебя как?
— А меня Марина.
Девочка вдруг перестала улыбаться и, секунду помявшись, спросила:
— Ты к кому-то пришла, да?
— Нет, я просто гуляю.
Юля смешно закусила нижнюю губу.
— А так разве можно — просто гулять?
— А почему нет?
Ребёнок пожал плечами.
— Гулять надо по расписанию.
— По какому?
— По правильному.
Марина рассмеялась.
— Наверное, ты права. Но у меня даже по расписанию не всегда получается, приходится гулять, когда возможность появляется.
— Ты очень занятая, да?
— Выходит так.
— А я вот ничем не занята. Только иногда. — Юля достала из кармана фломастер и показала ей. — Вот, я рисую, когда я ничем не занята.
— Ты любишь рисовать?
— Да. Принцесс там всяких. И собачек.
— Это здорово.
— А на следующий год я пойду в школу. И, наверное, тоже буду очень занятая. — И без паузы продолжила: — А ты часто здесь гуляешь?
— Нет. Я совсем в другом месте живу.
— Жалко. А то ты могла бы ко мне приходить гулять. У тебя сумка красивая.
Марина с удивлением взглянула на свою сумку, словно видела её в первый раз, и вынуждена была признать, что — да, красивая.
— Все идите ко мне! — снова закричала женщина, созывая разыгравшихся детей. — Мы идём домой! Лебедев, ты всё-таки сломаешь себе шею, я тебе точно говорю! И себе, и мне! Иди сюда немедленно! Дети! — Обернулась в их сторону и крикнула: — Юля! Савельева! Зачем ты людям мешаешь? Иди сюда!
Голос у воспитательницы был громкий и неприятный, с проскальзывающими визгливыми нотками. Юля потешно развела руками.
— Мне нужно идти, пока! А может, ты всё-таки придёшь ко мне погулять?
Марина непонимающе смотрела на девочку.
— Может, и приду. — Потом решилась спросить: — Юля, а это твоя воспитательница?
— Нет, она из старшей группы. Она кричит всё время, — рассмеялась девочка и помахала Марине рукой. — Пока!
Марина осталась сидеть на скамейке, с недоумением поглядывая на группу разновозрастных детей, которые неровным строем отправились по дорожке вслед за воспитательницей. Юля подбежала к какой-то девочке, схватила её за руку и принялась что-то рассказывать, потом обе обернулись на Марину. Юля снова помахала ей рукой. И довольно заулыбалась, когда Марина помахала ей в ответ.
Рядом послышался детский плач, Марина повернула голову и увидела женщину с коляской. Она остановилась прямо рядом с ней, расстегнула чехол и пыталась успокоить ребёнка, что-то ему поправляла, потом посмотрела на Марину. Покачала головой.
— Они всегда так кричат, — пожаловалась она, а Марина непонимающе нахмурилась.
— Кто?
— Дети эти. Ужасно просто… Ну, не плачь, мой хороший, не плачь. Уж сколько мы просили их вести себя потише, но всё бесполезно.
— А, вы этих детей имеете в виду? — догадалась Марина и кивнула в сторону удалявшейся группы детей.
— Конечно. Никак с ними воспитатели не справляются. Да оно и понятно… — Ребёнок в коляске никак не хотел успокаиваться и женщина принялась энергично раскачивать коляску, надеясь чадо своё утихомирить. — Кричат всегда, бегают. Мы уж стараемся в это время не приходить в парк, а вот сегодня я…
— Их из школы сюда приводят? — перебила её Марина, не желая больше выслушивать пустые жалобы.
— Да какой школы? Вон за тем забором детский дом. Своя-то детская площадка в ужасном состоянии, вот их сюда и приводят иногда.
Марина снова обернулась на детей.
— Детский дом?
" " "
В детдом Марина приехала несколько дней спустя. Когда поняла, что места себе найти не может, постоянно вспоминая блестящие карие глаза, мокрые варежки и фломастер в кармане. Каждое утро, просыпаясь, первым делом думала о маленькой девочке Юле, которая почему-то живёт в детдоме. Причин для этого была масса, но Марина в какой-то момент поняла, что не будет больше строить предположения, просто поедет и сама всё узнает. Зачем? На этот вопрос она пока ответить так и не решилась, но чувствовала, что чёткий ответ на все её вопросы ей необходим.
— О чём ты всё время думаешь? — спросил Аркаша сегодня утром.
Марина проснулась намного раньше него и лежала в темноте, раздумывая над принятым решением съездить в детский дом. Исаев обнял её, придвинулся ближе и ткнулся носом в её шею.
— Ни о чём важном, — соврала она. — Просто у меня сегодня… одна очень важная встреча намечена.
— Ты бы вместо встречи, обо мне подумала. Тебе не кажется, что мы уже давно не проводили вечер вместе?
— Да?
Аркаша рассмеялся.
— А ты не помнишь?
— У тебя много работы, ты сам говорил.
— А у тебя?
— И у меня, — безразличным тоном отозвалась Марина.
Ожил будильник, огласил тёмную комнату суматошным трезвоном. Аркаша отодвинулся, перекатился на другой бок, выключил будильник и тут же вернулся к Марине. Она молчала, и он тоже заговорил не сразу. Потом тихо позвал:
— Мариш.
— Что?
— Ты меня любишь?
Она оторвалась от своих раздумий, перевернулась на спину и на Аркашу посмотрела. Видела только очертания его лица, но ей и этого вполне хватило. Стало вдруг жарко и почти стыдно.
— Ты почему спрашиваешь?
